Каша

Наше детство, оно неповторимо.
Поезд жизни, всё дальше нас несёт.
Время жизни, летит неумолимо.
Где ни будь на остановке, высадка произойдёт.
Вагон последний, трясет неумолимо,
Тает в серых красках, цвет розовой зари.
Воспоминанья лет, тревожат память нестерпимо.
Светлый детский мир мой, позади.
Быстро наше детство пролетело,
Как не заметно! оно покинуло меня.
Звонкое, цветное, светом ослепило,
И вот однажды с нами, простилось навсегда.

Прошло много лет, как огнём и мечом
Навин в Палестину мир людям принёс.
По старости лет прочь уйти обречён,
Собрал вкруг себя Иисус (не Христос)

Старейшин, начальников всех и судей,
Левитов, конечно (а как же без них).
Преклонного возраста мудрый еврей
Соратников взглядом окинул своих,

Сказал им: "Состарился я, господа,
В походах под градом проклятий и стрел,
Но Господу не изменял никогда
И в деле захвата земель преуспел.

Народы чужие для вас истребил...

Желудок греет тёпленькая каша,
На ужин косточку нам ниспошлёт Господь…
На лапах дремлет сытая мордаша,
Душа живая и собачья плоть.

Под черепушкой будничные бредни,
Что так разнообразят нашу жизнь -
Как пса-приблуду драли мы намедни,
Как нам самим досталось анадысь.

Как отвратительно мяукают, воняют
Самодовольные холёные коты.
Не зря их племя сучее гоняет
И за хвосты сдирает с высоты.

Два-три приплода, а как много значат
Для тех, чья жизнь собачья коротка…
Плодиться мы смогли...

Самуил священник в Раме умер.
Был высокий он авторитет,
При царе Сауле в ихней Думе
Возглавлял Духовный комитет,

Что-то типа нашего Синода.
Волю Господа тот жрец творил,
При большом скоплении народа
Он Саула выдвинул в цари.

Оказался выбор тот поспешен.
С верой недобор был у царя,
Был к тому же он слегка помешен,
И копьём швырялся почём зря.

Неврастеник, впавший в паранойю.
Что с таким диагнозом ловить?
К выполнению царёвой роли
Идеально подходил Давид.

Проявлял особое он...

Мой друг, жена! -
Она доброжелательна ..
Супруги "друженька" -
ейная мамаша. -

Мамаша ж "во добре"
довольно матерна! -
Сие, короче, -
неприемлемая "каша"!

асов

Выстрелом в сердце, слово быть может.
В мире случайность — выдумка наша.
Чёрная туча мне скорчила рожу,
Грязь под ногами, как серая каша.

Молния в небе прочертит зигзаг,
И гром, как гнев Божий, Землю оглушит.
Грустно когда предают ради благ,
И ветер слов, дружбы свечи потушит.

Время дождей и мир мокрый и грязный.
Небо расплакалось, мир затопив.
Мокрой дорогу нам сделав, опасной,
Путь в испытание тем превратив.

Всё не случайно, всё замысел Божий,
Все мы фигуры в игре высших...

То был – нЕ сказочный обман –

К банану прилипал банан…

Такой обильный урожай

Привлёк ватагу обезьян…
.

Приматов «остудил» жираф.

(Всех поучать – его был нрав!)

И монотонно речь смакуя,

Прочёл им лекцию такую:
.

«Сулит болезни обезьяне –

Яд, что находится в банане!

Но, знать должна то, обезьяна,

Что польза – в шкурке от банана!..
.

Я есть, бананы, буду сам,

А шкурки – предоставлю вам!»
.

Лишь посмеялись обезьяны

И… «навалились» на...

Пляжи, плёсы, мели,
Солнышко, вода -
Я на Селигере
С "НАШИМИ" была.
Навсегда запомню
Славные деньки,
Все мы тут, как ровня -
Парни, девоньки.

ПРИПЕВ:
Селигер, Селигер!
Полюбила, поверь,
Эти дни,
Но особенно ночи,
Буду ждать целый год
Снова "НАШИХ" поход -
Без любви
Будет плохо мне очень!
Ах, бессонные ночи...

Днём толкают фразы -
Будто при делах,
Но ведь видно сразу -
Чешется в штанах!
Ну какие планы,
Партии, дела ?!
Воздухом тут пьяны
Души и тела!

ПРИПЕВ.

Все...

Когда не приручён поэт –
Его не потчуют икрою,
Плюют, не сдерживаясь, вслед
И в жёлтой прессе матом кроют…

Бранят за стиль и грубый тон,
И провожают хмурым взглядом,
А если с горя выпил он –
Всегда подставить ножку рады.

Когда не приручён поэт
К лубочной пошлости порталов,
Ему плевать на высший свет –
Великий в самозванцах-баллах.

К тому же, что ему страдать? –
Есть друг, бродяга и философ,
Жена – красива, молода…
А пёс, взгляни, не смотрит косо…

Когда не приручён...

Горелый хлеб, да – подгорела каша.
Что о войне рассказывать, дружок?
Сегодня – к фрицам, завтра станут наша
деревня и порушенный мосток.

Чего разлёгся, ну-к подвинься, барин,
осколок попадает иногда,
а у тебя спокойнее, татарин,
а сам я с Волги, с Бузулука – да?

Разговорились, правда, ненадолго.
Сигнал, атака, больше не встречал.
Земляк он оказался, матерь Волга
была для нас оставленный причал.

Вот и деревня, фрицы пулемёты
уносят, огрызаясь глухо в ночь,
в мешок я согребаю...