Как очистить карму

Мы, расставаясь, встречи ждем,
Встреч без разлуки не бывает.
Чем жили мы и чем живем?
Кто на рассвете нас встречает?

Что мы в душе своей храним?
Какая радость в нас искрится?
Мир окружающий браним?
Или познать его стремимся?

Никто ответа нам не даст,
За нас проблем решать не будут,
Вскопай в себе сомнений пласт,
Найди причины горьких груды.

Очисти Душу от "песка",
И в поисках пройдет тоска.

корни облаков
опутали голову неба
перезвоном эпох
в конденсат стратосферной синевы
впиваясь рецепторами слуха
гигантская планетарная антенна
пеленгует словеса божества
спящего в утробе будущего
его ультрафиолетовые сигналы
улавливая в архитектурное
кружево текстов городов
где идут на нерест цивилизации
электронные рыбины замыслов
урчащие в световых годах
хтоническими
импульсами
толчками
глубин
истекающей лавой влечений
ветрами мчащегося бытия
по топологии
турбулентностей...

зарисовка первая...

Ворона на дубу слагала вирши...
Готовился трёхсотый бенефис...
И критики на старую стихиршу...
Поблизости послушать собрались...

Затейливо сплетаясь в ветви дуба...
С подножия доверху пастораль...
Все ожидали как большого чуда...
Услышать в заключение мораль...

Как бы елеем сверху и басистый...
Чуть шепелявил старенький глагол...
Конферасье назначен был речистый...
Молоденький ободранный щегол...

Он говорил что слаще нет услады...
Послушать...

День одолевает ночь, её время уносит прочь…
Сад – окончился дождь, играет отблеском гроз.
Свет тянет меж туч – тень (свой таенный путь),
Гладя сонную грудь, стегает с лёгкостью плоть.
Душа оживает и пусть уходит тельная дрожь,
Иная упокоится зябь, бдя блаженство, и всё ж,
Из ночи явил тот БЕГЛЕЦ, что на тьму не похож,
Он свода молний резец, взрезает небо, как нож…


Это любовь – тяжкий крест,
Больно, сей груз утомлённым,
Тащить по жизни влюблённым,
Коли сил упираться, уж, нет...

Вся моя жизнь, как пепел тленный
Вмиг прогорела, лишь дым остался
А в голове звучит стон надменный,
…Хватит, забудь, это все усталость.
И нету слез и нет жажды крови,
Вроде бы нет и вперед стремленья,
Хочется лишь пожить немного, дабы очиститься от сожаленья.
Там где ночная мгла спустится, там я хочу остаться вечно,
Чтобы услышать ритмы мира и окунуться в неизбежность.

свирепствует кали-юга
зверская эра презренья
в голове господа – ад
сотканный из колючей проволоки
воспаленных нервов
мир ужаса
взрывающихся шоковых ассоциаций
вызывающих дрожь от прикосновений
костяных пальцев невидимок
вдруг быстро отдернутых обратно
в угрожающую темноту перво-хаоса
леденеет от страха психея
и молится молится молится
распластавшись на коленях
на дне черного одиночества


в скрипучие двери разорения
въезжает осень на ржавом кадиллаке
не отражаясь в смятых...

Как просто быть счастливым и успешным,
Как просто жить красиво и неспешно,
Без лишних слов, сомнений и упреков,
Без суеты и без давленья рока,
Не бедно, не страшась, не одиноко.
Но, Бог мой, как порой убого
Себе рисуем в мыслях вексель-чек...
К оплате предъявляем: «Человек»…
Кусает в кровь обветренные губы,
Себя безжалостно и слепо губит,
Давясь гордыней, ревностью и злостью,
Застрявшей в горле жадной рыбьей костью.
Заматывая в саван скуки день,
Душой дряхлеет, словно...

На выдохе долгом все серые тени
Уйдут из тебя в бесконечный поток,
И серые будни без злобы и лени
Сплетут твоей жизни неброский венок.
О, сколько оттенков увидишь ты в сером,
Когда с ожиданьем глядишь на восток,
Где вскоре заря повенчается с небом,
И в алом родившийся солнца росток
На серой земле нарисует лучами,
И серые скалы оденет в пурпур,
И серых сомнений осклизлые камни
Заставит сиять, как наряд от Ку-тюр.
А серые тучи сентябрьской кручины,
И серых берёз потускневшая стать...

С такими мыслями и горем
Купец Василий вышел в ночь
За синим тридевятым морем
Искать похищенную дочь.

И снарядился не на шутку.
И ружей взял и барахла,
Чтоб отыскать свою малютку
И вырвать из объятий зла.

Когда ж прощаясь за порогом
С женой обнялся у ворот,
Пообещал ей перед Богом
Вернуться с дочкой через год.

Не позабыл с собой припасы.
Старшой Микола – тоже здесь.
И хоть всего четыре класса,
А силушки уж малость есть.

Братья двоюродные мигом
В дорогу снарядили воз.
И...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...