Эхо молчанием дышит

1
Луна июльская сияла,
а ночь совсем тиха была,
но ветерка душа дышала…
и думкой, изредка, влекла…,
где, временами, лёгкий шорох,
создав кручин шумящих ворох,
по саду пробегал всему...
и пробуждал от спячки тьму,
что облекала властной сенью,
испуг красавицы младой,
кто, столь известною тропой,
ступая, словно лёгкой тенью,
приблизилась, в урочный час,
к свидания месту…, ждал где, спас!
2
Ещё никто не появился…,
но тут, из-за беседки, вдруг,
пред ней Дубровский очутился...

В белом небе шумят самолёты,
На вокзале гудят поезда,
В этом бурном грохочущом мире
Громко кличет моя тишина.

Разлетаются чёрные птицы
Над моей головою кружа,
И горкочат всё мне о свободе
И о том, как хорошо уметь летать.

Я иду на учёбу без мыслей
Я иду через парк в никуда,
Мимо озера стылого заводи,
Мимо тусклого солнца луча.

Я иду напролом и на красный,
Не замечая вокруг ничего,
И мне в сердце улыбается счастье,
И как ангел танцует со мной.

Я иду напролом и на красный...

Ты жил по «другую сторону горных хребтов
пустынь и бурь?» вот это улов (слов), страхов
и снисхождений, рыданий, рдений и запроки-
дывания головы, иду на вы, на,…наполнен
(наполеона), день и звонки телефонов не вы-
ведут из себя, (гномов), (из тени), своим трез-
воном, мелодий, разнообразием, светомузы-
ки нахождение разрывало всё его и её уме-
ние (жозефины), по шву, и отсутствие пульса,
(ударов в висках не говорило, ах, а может быть,
может быть, разрывающее пределы, мысль...

Тишина. Капают слёзы –
слеза к слезе, слеза к слезе.
Поздно, ложись, уже поздно
кричать на ветер. Всё испито
до дна пустоты, до сна
без сновидений.
Крадётся молчание штор.
Найдётся ли там, за шторами, что-то ещё,
не разгаданное разлукой?
Опускай свои руки в пропасть
шёлковой лёгкой листвы –
какая кротость, какой полёт…
Спеши оказаться здесь и сейчас;
дыши, как последним мгновеньем,
собранным в сжатой ладони неба.
Продолжай свой рассказ
никому, ни о чём, ни к чему –
и поверь, кто...

Когда утро сводило крылья
на подложке её карниза,
словно радуга гнула спину,
словно дождь отпускал тонко струны,
словно кто-то нашёл слова,
чтобы выразить нежность молчанья,
тогда роща клубилась поодаль,
собирая краски июля,
тогда в стылую смоль зрачка
лил рассвет васильковый ветер,
тогда сердце, необозримо,
укрывало ночную прохладу,
словно день, тенистой дорожкой,
вился в мятной пластике ног,
словно кто-то дышал с нею вровень,
забывая считать секунды,
забывая считать минуты...

I
Из пурпурной розы
вырезав нежную смерть уходящего дня,
там где плачут тени горных ручьёв,
и скитается небо пустой мостовой,
мы играли в огонь и воду
на выжженных травах дорог,
а солнце, всего лишь, хотело покоя,
а позади
скитались голодные стаи волков,
приветствуя холод полной луны,
над полной грудью земли,
залитой пунцовой кровью…

II
В позолоченных косах ветвей
я осенним покоем дышал,
я бежал, не спеша, на восток,
за туманный багрянец гор,
где раскинулись ветра ключи...

Твой Голос по-детски чист, непосредственен.
Лёгок, как снег, и по-женски естественен,
Сердцем глубоким согрет,
Жерлом вулкана задет
И защищен ледяным панцирем.

Твой Голос молчит, говоря,
И говорит, молча…
Но воспаленным лбом я припадаю к иконе Голоса.
Наслаждаясь поэзией святости,
Истой, неброской.
Твой Голос пахнет терпкими лилиями
И мёдом церковных свечей.
Твой Голос лучи Селенита льет,
Прорицая и соединяя любящих в одно имя,
Рисует узоры фиолетовым инеем.

Твой Голос во мне...

За горизонт уходят облака,
А с ними слёзы все вчерашние.
И утекает ветра вдаль река.
Стоим одни вдвоём пропащие.

Всё недосказанное сказано
И недопонятое понято.
Без нас давно уже доказано -
Молчание дороже золота.

Проходит свет, тьма надвигается,
И беспокойство звёздной россыпью
Задержит снова рядом у крыльца
Бесстыжей осенью, да позднею.

Жить хватит неопределённостью,
Раз оттолкнувшись мы сошлись опять.
Душа пусть дышит невесомостью.
Нас друг от друга больше не отнять...

Середина октября.
Днём 28 с плюсом.
Потеряна неделя зря
Лил дождь, гроза,
Сгустились тучи.

Купаться было "не смешно",
А вот теперь нас снова манит
И волны приглашают, но...
Прогноз если не обманет.

Приятно, если даже вдруг
Вода остыла, пусть немного,
Мы окунёмся и испуг
Нам не покажется так строго.

А после...это же блаженство
Внимает тело...красота!
И чувствуешь всё совершенство
Воды и солнца.Теплота!

А сидя долго наблюдаешь
Ведь не узреть с окон...

Слух пополняет библиотеку шумов, проплывая над
зимним городом, облаком налегке, местами слега простывшим;
и случайно выловленный из толпы взгляд,
случайный, как порыв ветра,
вдруг напоминает о музыке летних крыш;
и это мгновение – такая же загадка,
как сотворение мира,
когда что-то входит в тебя безвозвратно,
а после молится замёрзшими пальцами у камина
собственному воображению,
выкроенному по образу и подобию
мерцающий тени свечи у окна.

А поблизости – чёрный огонь занавесок...