Изумрудная стрела

Наличие параноидальных идей в голове адепта,
одно из основных условий его продвижения по
пути, следования, скачка идей, пола, потолка,
ах нелегка, трудна жизнь…….., брось не робей,
всё будет хорошо, а всегда возникающий воп-
рос (как будто в мозги врос, в сознание), «где
был рисунок, пока ты его не нарисовал, а если
ты его всё-таки не нарисовал, куда он делся?» -
так и сидел, Стёпа надеялся, постигал, чесал ре-
пу, растирал краски на ветер, бросал слова, сова
сидела на ветке ивы...

Свечение голубого –
инкогнито, чувственно, холодно невозмутимо,
в единстве цвета и линий,
словно пульсируя монотонным ритмом Парижа,
в феерии и крушении иллюзий реального мира.
Свечение голубого –
в арабесках жилистых шей, напряжённых локтей и спин.
Потаенная сладость, вскрытая глазом
через замочную скважину –
там мерцание девственных красок, противоборство света и тени,
синий перетекающий в изумрудный,
вслед утомлённой грации
рядовых, повседневных богинь балета, что единым целым...

Покрасьте меня в зелёный цвет.
И я изумрудной кошкой
Вальяжно пройдусь по лунной дорожке
Туда далеко... где лишь небо и свет.

Что бы выбрать мне сон или зелье?
Зелье цвет изумрудный дает))
Мой любимый... а сон-нет похмелья))
Да и можно увидеть полёт.

I. Есть сила молчанья

* * *
Мои великие затишья—
Сиденье у незримых ног,
Когда неслышимое слышно,—
Продли их Бог... продли их Бог...

Мои глубокие безмолвья
У моря на краю земли.
Когда почти не плещут волны,—
Продли их, Господи, продли...

Мое блаженное успенье –
Успенье мук, успенье вин,
Когда меня все мене, мене
И, наконец, есть Ты один...

* * *
Запрятаться в келью, зарыться в берлогу,
Спуститься к вселенскому дну,
Быть самою маленькой ракушкой Бога...

Утро июля, восток Средиземного моря
созревает звездой Исиды – благовест кораблям.
Утонченная святость женщины-чаровницы,
облегчение скорби сердца; говорят,
в устах её – воздух жизни,
ибо слово её оживляет гортань умерших.
Оживи, дитя, умри, яд! Пока солнце живо, яд мёртв!
Магия имени, магия слов,
словно евангельское обожествление.
Говорят, её кровь –
исцеление боли;
её молитва –
остановленная ладья Миллионов Лет;
её амулет из сердолика и красной яшмы,
как ветер надежды в теле...

Приподнята бровь
Над изумрудным глазом.
Моё богатство.

В голубой дымке, растворяя горизонты,
Полдень балтийский переливает июль — в цветы,
В радужные крылья бабочек, в неизлечимые иллюзии
И в бесконтрольные мечты,
Что обволакивают облаками разум,
В котором эльфы спаивают душу с туманящимися глазами,
Уводя ее цыганским табором в Лукоморье странностей.
Ты на берегу, овеянный бризом, и в то же время где-то далеко-далеко,
И блуждает взгляд по волнам хаотично.

Ты забываешь, забываешь... И прощаешь.
Прощаешь, еще полнее забываешь, понимаешь, и...

Первым днем декабря ,первым снегом падет,
Милость светлых небес на земные просторы.
Сединой причесав теплой травки покров,
Раскрывает зима белоснежные шторы.

Засыпает земля на беспечный покой,
Не успевший сгореть,- погребенный под снегом.
Стал невидимым мир изумрудной крови,
Открывает судьба сказкой вечные теги.

Эти сны видим мы,колдовство наяву,
Песни северных вьюг ,бесконечных симфоний.
Абсолютный мороз у земли на краю,
Создающий шедевр леденящих историй.

Эта крайность миров...

Елена была свята, островом, серобуромалино-
вым, в непогоду, и изумрудно зелёным и оран-
жево-красно-голобым в золотом свете солнца,
дней донце, последних, императорских, белых
и чёрных, бонапартовских, зачем раздавил бара-
бан, мёртвых душ, чичикова луж сознания, гал-
люцинация, то, к чему, (никчемность и бытия
бренность), хотел, стремился, как лучше, наде-
ялся, мечтал, мачтой качал, сломалась, ватер-
лоо, аустерлиц, бородино, на вrüderschaft вино,
не низок, а высок, как берёзы...