Господом

Синева бездонная, широта бескрайняя,
золотая вышивка – солнечный узор.
Вам – и восхищение, вам – и любование
от народа русского с самых древних пор.

Небеса российские, сколь же вы обласканы
бесконечным множеством васильковых глаз,
а еще молитвами, песнями прекрасными,
милосердным Господом, возлюбившим Вас!

«Барину, хвала барину,
Он нам и с плеткой люб», -
Катятся слова Каина
По ягодицам губ.

Розги табуном бесятся,
Свистом до вздоха бьют,
То мне в небеса лестницу
Строит толпа иуд.

Им отведено Господом
Дело - на самый край
Гатить языком посуху
Душам дорогу в рай.

Каждому – свое лобное,
Плаху, палаш и хлыст.
Кровушкой, к чертям, злобу я
Выплесну, чтоб постичь,

Голову швырнув капелькой
Зернышка на навоз:
Много ли за жизнь камушков
Я до конца донес…

Она разделась перед ним, и он её изображал,
Великому импрессионисту Эдуару Мане подражая,
Хотел также показать сумбурность мира,
Самое прекрасное красками выделив.
Глядя на обнаженную каждую секунду,
Он рисовал её белую кожу и, как безумный,
Всматривался в черты лица, изгибы тела,
Писал картину и очень сильно хотел,
Желал добраться до сути и сердца естества -
Такими представляются молодые эстеты нам.
Краски ложились на холст тонкими мазками,
А его глаза уже новые линии и...

России – нет. Жидами храмы
в семнадцатом осквернены.
Я знаю, русские – упрямы,
но здесь упрямства не важны.

История идёт по кругу,
да, своего ты убивал,
и жид тебе казался другом,
и гимн - интернационал.

Твой бог – Ульянов-Ленин вечно
на Красной площади лежит.
История, дама, бессердечно
веками дряблыми дрожит.

Подкрашена. Цветны румяна.
Прямая старческая спесь.
У развалившегося храма
твержу себе – Россия есть.

Татарин проезжает мимо,
ведёт на сдачу он бычка,
на ферме...

Там где я сейчас, город каменный.
Там где вы сейчас, степь бескрайняя.
Где наш дом стоял, лишь развалины,
И ветра поют, песнь отчаянья.

Там где я сейчас, бездорожья нет.
Только снится мне, пыль степных путей.
Там где вы сейчас, я рождён на свет,
И нет места мне, места нет родней.

Там где я сейчас, мир ухоженный,
Есть еда и кров — не обижен там.
Выбор это мой, воля — Божия,
И судьбы своей, не избегнуть нам.

Перед Господом, люди все равны,
Отчего ж живут, все по разному...

Мне хочется всю жизнь свою забыть
И налегке отправиться в дорогу
Куда-нибудь, где можно ближе быть
К своводе, справедливости и Богу.
Хотя в душе запутанной моей
Еще о Боге мысль не укрепилась,
На виражах, изломанных путей
Я все же уповал на Божью милость.
И мне везло: я выжил, не пропал,
До Господом назначенного срока,
Как будто Он за мною наблюдал,
Отеческим Всеведающим оком.
И я, как говорится , во все дни,
Особенно в тяжелые минуты,
Взывал к Нему: "Спаси и сохрани!"
Надеясь на...

Богатство - это крепкий город,
Стен наподобье крепостных,
Где на площадке для обзора
Покрасоваться не зазорно...
Беда для бедных - скудость их.

Но лучше бедный непорочный,
На тело голое тулуп,
Чем богатей дородный очень
С устами лживыми и склочный,
Особенно когда он глуп.

Под юрисдикцией Канады -
Так думает иной кацап -
Имение ценней награды.
Оно - высокая ограда
В воображении глупца

И только. Ведь богатый дядя
Мудрец, но лишь в своих глазах.
А бедняку, во лбу семь пядей...

Глянец за темными стеклами автомобиля,
с биркой-клеймом, почти, как на трупе –
“высокопоставленный”, будто самим Господом Богом,
(а может, оно и так, образчик иронии черной)
столь ненасытно алчет казаться себе кукловодом,
и дергать за ниточки этих никчемных,
бедных простых смертных,
сам издерганный, скрученный
страхом нетленным потерь,
потерь высоты, пиетета трибун и себя.
Ты прости ему, дикому,
заблужденье его золотых сундуков,
каменных идолов
с пряным душком, идущего по головам...

Страданья человеческой души
Проистекают от желаний плоти.
За брошенную кость благодаря,
Избрав себе лукавого вождём,
Продав свой дух за жалкие гроши,
Покорно служим немощной природе.
Презрев любовь Небесного Царя,
С охотой в преисподнюю идём.

Не опасаясь Божьего суда
И обращаясь во свиное стадо,
Князья народу ложное трубят,
Скрывая зло за маской дел благих.
Накапливают мусор города
И пополняют населенье ада.
И Ангелы пред Господом скорбят
И плачут о падениях людских.

Опомнись...

В одной руке сигара,
В другой бокал с вином из слёз,
Одним взглядом насылал кару,
Иным плёл мечту из грёз.

Своей бесхитростной манерой,
Из рукавов тузы он доставал,
И метал их по столу вправо, влево
И ход времён не замечал.

Создатель шуток и насмешник,
Лукавый гений-дурачок,
Отряхнув дух свой нежный,
Пропил тот час же кошелёк.

Цилиндр чёрный с алой лентой,
С улыбкой святого подлеца,
Он душу измерял рентой,
И забирал любящих сердца.

Он видел многое, своим незрячим взглядом...