Горящий уголь

Есть Бог и есть Маммона,
Два полюса понятий,
Где разные законы
Пристрастий и занятий.
Несовместимы эти
Сотрудники Прогресса
И на земной планете
В понятьях интересов!
В стремленьях за признаньем
К кому-то мы спиною,
С горящими глазами
И с совестью больною!
Но там, где мы печёмся
О странствиях и мелях,
Духовно увлечёмся, -
Там Счастье, в самом деле!
Есть Бог и есть Маммона ...
Кого ж мы выбираем?
Чью меряем корону?
Растём или теряем?..

Мир в окнах .Светит добром.
Горящей свечой дом озарён.
Ярчайший свет бежит из окон.
Тепло и уютно в доме моём.

В душе моей горит огонёк.
Огромной силой он наделён,
Печали сожжёт и обиды сотрёт,
Светло и любимо в доме моём.

Священный огонь я сберегу,
От ветра руками его заслоню.
Хочу что бы был он со мною всегда,
И будит светиться от счастья душа .

Бегущей рекой уходит строка,
Но вера в тебя остаётся всегда...

Изодрался камзол, пожелтела парча,
И померкли горящие угли
И по кровле дворцовой мерно стуча
К нам стучатся серые будни

А ты помнишь, корнет, тот стремительный бой,
Я была молодою кобылой.
Как неслись на врага, как кричали с тобой
И как кровь нас младая пьянила

А теперь мы опять,
Да, мы снова с тобой
В жилах плещется прежняя сила
И ты гладишь меня
Своей горячей рукой
И я та же, какою я была

Инерция начала.
Тибетская флейта и колокольчики,
как последнее дыхание в океан без волн.
Небытийный, горящий, сверкающий ум –
предвечный свет
великой вертикальной тропы, ее прозрачное тело.
Озаренье за смертью в сознании, разрывающее цепи Сансары,
экстатическое слияние предмета и взгляда,
видения запахов обольщения.
Стань звуком, ощущеньем зеркальных стекол,
мандалой сердца в чистом белом пламени,
состоянием не рожденной мысли,
явлением тайнописи, сиянием четырех стихий...

Поработали на славу!
За державу и за жизнь.
Вот уж купол златоглавый
И цветные витражи
Храма белого высОко
На пригорке… Мир кругОм,
И родные блики окон
Засветились… Здравствуй, дом!
Возвращается дружина
Из похода на врага.
Распрямляют хлопцы спины,
Девки, словно ураган,
К сундукам, платки и платья,
Что получше, ворошат.
Потирают руки сватьи,
А деды медком грешат,
Утирая ус небрежно,
Бровь седую теребя,
И с волнением о прежнем,
Поминают тех ребят,
С кем в далёкие младые...

Отрекаясь, плакал еретик
По-мужски, отчаянно рыдая,
А ему не верил старый иезуит,
Головой седой слегка качая

Надрывался бедный еретик
«От всего, всего я отрекаюсь»
Ухмылялся хитро иезуит
Вспоминал былое, забываясь

«Ах, какие были раньше еретики!
Не сломить, не запытать, не скушать,
А теперь — мальчишки-сопляки
Тошно мне на них смотреть, и слушать»

Тихо, тихо плакал еретик
От огня остался только пепел
Тяжело вздыхая, иезуит
Отпустил грехи и закрыл веки

И...

как можно жить без тебя я уже не знаю
где ты моя родная где ты родная
без тебя все надоело без тебя мне скучно
я хочу быть с тобой безразлучно

мне с тобою хорошо как ни с кем на свете
радостный твои смех для меня как свежый ветер
и когда ты рядом мне так хорошо
и благодарю я бога что тебя нашол

отпустить не могу без тебя мне крышка
ты же мои котенок тымоя малышка
и твои глаза во сне вспоминать я буду
не забуду их нет не забуду

целовал бы твои губы вечно, жизнь отдал бы за...

Зря злорадствуешь, Домыслов Ложь,
Я спокойна к хуле и признанию,
Ты ж, болтливость, эфир не тревожь, -
Поменялось отныне сознание!
Растворись же, исчезни, Молва,
Бумеранга законы поправшая,
Ядовитая Сплетен халва,
Драгоценной ступенькою ставшая.
Не терзай ложью, Зависть, прошу,
Нет во мне ничего необычного,
Приглядись к моему "шалашу",
На ответственность рода различного!
Не высвистывай Жадность и Спесь,
Не планируйте больше пристанища,
Суета и притворная Лесть...

Поросшие мхами людские могилки,
Кому посчастливилось сгинуть с крестом.
Несут по былому лихие тропинки,
Как памяти дань первоцветным венком.

Крававое месево тайного клана,
Втоптало сознание, сровняло с землей.
Какого еще нам предвидеть то ада?
Усыпав ухабы столбами с петлей.

Горящее мясо живыми в амбарах,
Где дети и взрослые содранны в крик.
Молящих о жизни,дышащих в угарах,
Останется язвою сморщенный лик.

Как горы безвинных растерзаны в клочья,
Добиты тенями военных сапог...

Прожектора рвут небо вкривь и вкось,
В который раз пытаются угнаться.
Но рвет висок спасительная злость,
Идем к Берлину, некогда бояться.

Ревут моторы, кровь шумит в ушах,
Зенитные расчеты в суматохе.
Нам помогают Будда, Бог, Аллах,
Хотя мы сами, в общем то, неплохи.

Несется сверху черный Мессершмитт
Готовы небеса к отменной драке
Но наш стрелок по прежнему не спит
И ночь проглотит разъяренный факел.

Механики хрипя и матерясь
Дырявую машину залатают.
Средь наших будней...