Горькие травы повсюду

Бесчинство листопада,
Печальная пора!
Внезапная прохлада,
Трава в саду сыра.

Но как вернуться в лето,
В недавнее тепло?
Наложенное вето
Не тонкое стекло.

Летят с деревьев листья,
Повсюду желтизна…
Кусты прутами виснут,
Погода холодна.

В бескрайности расстройства
Тоскливая душа,
Дожди коварным свойством
Облить быстрей спешат.

Не греет солнце светом,
И в теле дрожь-озноб…
Лишь память рикошетом
Дарит тепло взахлёб.

Вот и август, такой долгожданный,
Увядает природа сполна,
Но с утратой отжившего, рьяно,Новой жизни нахлынет волна.

Приглядишься к зигзагам посадок,К бездорожью размытых дорог,
Не на шутку,"желть" спеющих яблок,Твоё сердце приводит в восторг.

Дни - один расчудесней другого,Золотятся на солнце поля. Да! С величьем покоя земного,
Необъятность раскрыла земля.

Всё весьма и повсюду живое, Криволесье
окутала синь,И ложатся в руно огневое,
Пожелтевшие листья осин.

Затянули болота...

Как вставало красно солнышко,
Задували ветры буйные.
И склонялась низко, ивушка,
И ложились травы вешние.
Налетал дракон-горыныч,
Пламем жег он землю русскую.
Не родился видно Муромец.
Постоять за землю чистую.
Росы кровью обагрилися,
Запахнуло дымом солнышко.
И заплакала мать сыра земля,
И горит Русь, Русь-кровинушка.
Спал в дремучем сне,
Витязь - грозный царь.
Ветер силушкой напитал его.
И очнулся он, Росич - государь.
Посмотрел вокруг - горе горькое,
Плачут матери, убиваются...

Как только разжались объятья
Девчонка вскочила с травы
Смущенно поправила платье
И встала под сенью листвы.
Чуть брезжит предутренний свет
Девчонка губу закусила
Потом еле слышно спросила:
" Ты муж мне теперь или нет?"
Весь лес в напряжении ждал
Застыла ромашка и мята.
Но парень в ответ промолчал.
И лишь посмотрел виновато.
Ведать не поверил сейчас,
Он чистым лучам её глаз.
Но чем ей, наивной помочь
За такую вот горькую ночь.
Эх знать бы ей, чаять душой,
Что в гордости есть и...

Вдыхаю полной грудью я
Пьянящий, свежий воздух марта.
Счастливая, твержу, судьба моя
И только лишь в одном я виновата.

Я виновата в том,
Что поздно рождена,
Что горе горькое
Хлебнуть я не успела.

Когда в тридцатые,
Голодные года…
Лепешек из травы
И выжимок не ела.

Не знала я, как голодала мать,
Чулки со швом, на рынке продавая
И туфли с венским каблучком
На сто грамм хлебушка меняя.

Я виновата в том,
Что не было меня,
Когда война пришла
Со страшною разрухой...

Я сегодня пьяна любовью.
Как от водки народ лихой,
я качаюсь от счастья, стоя
над бегущей шумно рекой.

Я готова петь сотни песен,
как орел над землей парить.
Этот мир, хоть велик, но тесен,
чтобы нежность мою вместить.

Она может спасти в ненастья,
c жизни горький покров сорвав.
И смешать с оттенками счастья
аромат свежескошенных трав.

С нею можно в себя поверить,
и о бедах на век забыть.
Вы откройте лишь только двери,
чтобы нежность мою впустить.

Холодное утро, голодный туман
За серыми окнами скрыты глаза
И город встает как седой великан
И капает дождь, а быть может слеза.

На серой дороге слезы небес
Летят, разбиваясь как горный хрусталь.
Давно я не видел таких вот чудес,
Как души поэтов летят тихо вдаль.

Случайный прохожий светящейся тенью,
Пройдет пред глазами и станет стеной
Я слеп к мертвым взглядам и глух к их мольбам,
Мой взгляд, моя птица и ветер с тобой.

На мокрой скамье возле старого дома
Сидит моя Осень в...

Саднят глаза сухие, жгут,
А сердце плавится от боли.
Соломы догорает жгут,
Земля черна, чернее смоли.

Иссушенную зелень трав
Покрыл налетом пепел серый,
Надежды на рассвет поправ,
Пытается лишить нас веры.

Горелые пеньки берез
И горький дым клубится в поле.
Глаза, не видевшие слез,
Заплачут сами, поневоле.

Если кто-то обидел случайно
Или с умыслом даже, не суть,
Погрусти только каплю об этом
И о прожитом сразу забудь.

Если совесть твоя захворала,
И от прошлого раны болят,
Тебе слезная боль не поможет
Соль земли исцелит, говорят.

Прикоснись к желтоглазым ромашкам
Горький запах полыни вдохни
Или просто, в березовой роще
Белоствольную ты обними.

И любая обида исчезнет,
И затянется рана в груди.
Лишь прошу: никогда понапрасну
Белоствольную ты не губи.

И тогда даже капля...

И теперь, загнанная в угол, краем живой плоти и
вонзенной иглой сознания понимаешь –
как противен фрак и декольте на обочине пыльной дороги.
Как навязчиво выглядят одинокие пальмы и
как некстати всеобщее голосование, пискливое брюзжание и заносчивость.
Как отчаянно пульсирует в тебе
в другом увидеть отражение,
но оно лишь тускло мелькает и оседает пылью.
Вороватая крадучесть спешки и упреков скольжение.
Об асфальт, напрягаясь, трутся шины,
ершатся щетиной.
Взгляд на...