Горелый хлеб

Началась уборка на Дону зерновых –
Хлебов донских, наших, золотых.
А урожайность не радует хлебороба:
Подвела осенняя и весенняя погода.

Осенью не было на Дону дождей –
Не дождались хлеборобы дождливых
дней.
Засеяли в сухую землю озимые,
И они слабовато укоренились.

А в мае морозы вдарили на Дону –
Вот и урожай, как на Руси в старину:
Двадцать один центнер с гектара…
Ну, как говорится, это ещё не мала!

Свою страну – Русь! Прокормить сумеем,
Вне дружеские страны уже не посмеем...

В Ростовской области беда -
Горят в полях золотые хлеба.
Немало было вложено труда,
И весь труд пошёл в никуда.

Поле пламенем занимается,
Огнём хлеб весь поглощается.
На Россию обрушились беды -
Не видать нигде сейчас победы.

Пламя рвётся через пашни,
Солнце в дыму, как в крови.
Кто ответит, кто нам укажет,
Где спасенье для нашей Руси?

Нешто Бог отвернулся от нас
В этот тяжкий для России час?
Мира меж братьев не видать...
Когда ж наступит благодать?

Солнце скрылось за крышами темных и мрачных домов
С неба ангел сошел, он почувствовал кровь
Прячась в каплях дождя, обнимая тебя, вырывая из снов

Иди это такая игра, только правил в ней нет
Иди если тебе повезет, ты увидишь рассвет

Скоро забудешь ты все имена, и вечность превратится в миг
Раздвинешь нити ты дождя, и с губ твоих сорвется крик
И там где пряталась душа, горел огонь и вдруг поник

Иди это такая игра, только правил в ней нет
Иди если тебе повезет, ты увидишь рассвет...

Мой друг убил друга
А тот убил брата
А брат убил сына
А сын ударил зверя
И только зверь выжил
Все остальные сдохли
Ведь надо было думать
Прежде чем целить пальцем
В пустое небо жизни

* Звезды бросают себя вниз
Им ничто уже не светит
И своей смертью ты ответишь на вопрос
Зачем живут они на свете *

Язык куснул жалом
Змея лизнула в щеку
Друг полоснул кинжалом
Враг уступил дорогу
Назад пошло время
Всю ночь горело солнце
Комар пробил темя
И кровь лилась сочно
Такое это время...

В белой палате, на деревянном столе
Извергая проклятья и улыбаясь луне
Лежал, надеясь, на жизнь оловянный солдат
Сгоревший в печке, попавший в ад

А балерина, танцевала одна
Она не знала, что тоже обречена
С огнем в руке, сзади кралась ее смерть
Сгорая в огне, балерина продолжала смотреть

Как тает в печке, оловянный солдат
Сгорая, как свечка, сама, попадая в ад
Она сказала, станцуем в последний раз
И два огня, горели в глазах у нас

О этот странный человек,
Зрачков пустынных созерцатель!
Во сне мне виделся Создатель
С таким же томным духом век,
С такой же теснотой в груди,
И грацией, и тонким планом,
Как у него. Простым обманом
Проник он в дом мой, впереди
Перстами выставляя трость.
Он мне представился, как гость,
Упоминая тех людей,
Которые его прислали.
Я знала их. Хотя - едва ли:
Давно забыла их скорей.
Нащупав кресло, он, как царь,
В густую мякоть гобелена
Немедля сел, свое колено,
Бесспорно, нервно...

А у тебя - дочь, крошка пяти лет.
И у тебя - сын, а у меня - нет.
А у меня - муж, в доме моем смех,
И торжество душ, а у тебя - нет.
А у тебя есть право любить всех,
Кто поманит раз, а у меня - нет.
Если слетит звук резкий с моих губ,
Он разобьет ночь, стоя твоих двух.
Знаешь, когда горел и между нами свет,
Я у тебя - была, ты у меня - нет.
Кроме любви есть много на свете бед,
Радостей и побед. А у тебя? Нет?

июнь 2002

В глазах любовь и искры нетерпенья
и крылья сложены в стремительный полёт.
Вокруг царит отсутствие сомненья
и ветер возбуждённый дух любви несёт.

Он появился трепетный и яркий.
Настойчивый и гордый символ красоты.
От губ его и поцелуев жарких
горели оба вы в огне своей мечты.

В прекрасном фейерверке всё смешалось
и всё в любовный превратилось пьедестал.
Душа в груди никак не помещалась.
Стук двух сердец, неумолимо, нарастал.

О, пик любви, ты ненасытной страстью,
ты можешь без...

Меня к тебе так долго не влекло,
Поскольку с расстоянья поволокой
В зеркально непрозрачное стекло
Я дальнозорко видел недалёко.

Я близоруко трогал руки не
Твои,
Чужие ближе были,
Ибо
Твои горели осенью в огне,
Не догорев, склонились голой ивой.

Зрачки устало стали чёрным льдом,
И губы – льдом,
Потрескавшимся белым.
Я рыбой бился в трещинки,
При том,
Что чешуя с деревьев облетела.

Я отдавался эхом,
В нёба свод
Свои вопросы задавая,
Что же...

Свеча горела восковая
и, тая жидким янтарём,
по пальцам и на пол стекала
перед богатым алтарём.

Вдова не плакала, а слёзы
старались вылиться из глаз,
она божественно серьёзно
глядела на иконостас.

В руках вдовы свеча истлела,
она молилась в забытьи,
тянули певчие несмело:
«Прости нас, Господи, прости…»