Гора сен-мишель

01.А.С.ПУШКИН.
ОНА ЗВАЛАСЯ РЯБОЮ

Она звалася Рябою,
Снесла она яйцо.
Старик смеялся с бабою,
Им очень повезло.

Стучали, сильно били ли,
Но спали лишь с лица.
Задачу не осилили:
Не треснули яйца.

В такой вот ситуации,
Дубровский мог помочь.
Но мышь, для информации,
Разбила, ноги прочь.

А Ряба—эта курица,
Сказала: "Вас спасу!
Зря дед сейчас волнуется,
Вам новое снесу.

Но только вот: обычное,
Там вовсе злата нет.
Еда, весьма приличная
На славненький обед...

.
Грозной войны первый шаг
терпит Донбасс, истекая
кровью, но гордо наш стяг
держит Россия святая.
.
Кончился мир и иссяк
ветхостью колониальной.
Треснул имперский костяк,
гнётся под силой глобальной.
.
Жжёт, истребляя, пожар
страны, народы войною.
Замер космический шар
в страхе над осью земною.
.
Жадность, пороки и тьма
сгустком кровавым безверья
Солнце закрыли… Тюрьма
рушится, сломаны двери.
.
Бурным потоком стремглав
вздыбилась лава над болью.
Новой истории глав...

Пускай бухтит маманька: опять не ночевал,
Опять с приезжей манькой скрипел на сеновал,
Что дачниц, шорт-развратниц, на горе задурил,
С ходячими скелетами своих мол позабыл.
Ничего, ничего...
Ничего , маманя, это длится летом, только летом,
А потом они с приветом-без ответа, без привета.
Ничего, маманя, это длится лето, только лето,
А потом в далеком где-то, для меня и места нету.

Налейте, мама, квасу.Всё в сене изалял.
Вздремну чуток, до часу, чегой-то я устал,
А если кто припрется...

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...

У подножья крутой горы
вороной остановит бег,
плечи скал как мечи остры,
но не тает под Солнцем снег,
вороной побелел как мел,
в гору выедет белый конь,
только тем, кто как голубь бел
не грозит золотой огонь,
размыкаю я грозный круг
и летят надо мной, летят
белый голубь, мой добрый друг,
черный ворон, мой древний брат.

У обрыва с высоких скал
Белый конь остановит шаг,
стрелы света слетят в провал,
но не тает подземный мрак,
оттрубит золотистый горн,
путы тьмы разомкнуть...

Я - хозяйка в тесном доме,
Но живу впотьмах,
Пахарь-Свет зерно уронит
На моих полях

В дальних рощах пусто, голо,
Мокнет лист на пне,
Зимний гость, седой Никола
На пути ко мне.

Стукнув ставнем, вровень станет
Страстотерпный лик,
И приветливо заглянет
лубяной старик,

вдруг пахнет коровьим летом
из земных хором,
и зальется белым светом
потеплевший дом…


Обмелели норы рачьи,
Камушки на дне,
Рыбий царь, кряжистый Лаче
Машет гривой мне,

"Дочерей моих и деток,
Парень, не...

Мадиамский стан в долине
Грозным воинством стоял.
Гедеон же знал - отныне
Бог евреев не отринет...
А народ всё прибывал.

На военные те сборы
Привалил и стар, и млад.
Ополченцы очень скоро
Всю заполонили гору
Под названьем Галаад.

Даже Бог с душевной мукой
Должен был тогда сказать:
"Гедеон, такая штука:
Не могу Я в твои руки
Мадианитян предать.

Слишком много пришло биться...
Я ж хочу наоборот,
Дабы зря не возгордился
От завышенных...

Заманив заходящим солнцем,
Ночь-проказница вытащила большую камбалу-луну
На горячее чёрное небо,
И посыпав белым, душистым перцем звёзд,
Оставила томиться,
Распространяя ароматный запах на всю Вселенную.
Вот она, бери!
Свежее сено в копне умопомрачительно пахло
И щекотало спину.
А луна висела совсем рядом, я даже боялся протянуть руку.
Спать решительно не хотелось,
Да и как можно заснуть под этот одуряющий треск сверчков.
-Посказылысь шо ли?
Скатившись вниз с ворохом сена, и...

Мне тяжек труд начать повествованье,
Поведать миру горестный рассказ,
Где катастрофы страшной описанье,

Что не даёт давно сомкнуть мне глаз,
Вновь не напомнив ужас изверженья,
Чьим очевидцем стал и я в тот час,

Когда погибли в страшные мгновенья
Три города под сенью той горы,
Что в царство мёртвых, где река забвенья,

Чьи силы чудодейственно-быстры,
Всего за день их в гневе превратила…
Никак без содроганья с той поры

О той беде, что римлян посетила,
Я не могу спокойно...

Она прошла далеко,
Она прошла укромной
Походочкой высокой
Для неги сладкой, дремной.

При рельсах осиянных
Полуночной луной
В сапожках долгожданных
Она пошла со мной.

И в доме среднерусском
Скрипучем и пустом
Нездешней павой в узком
Жакете входит в дом.

Березовым монисто
Сверкало в сентябре
Как лик луны сребристый
На бархатном бедре.

И кружевные дали
Вдруг ослепляли близь -
И зайчики мелькали
В глазах как кошке «Брысь!»

И длился, длился, длился...