Гондолы

Ночь. Кругом фонари.
Венеция движется тихо в гондоле любви,
Оставляя шлейф каналов там, вдали...
Её движения неторопливы, ленивы,
И мы, в ауре светящейся, тихи, несуетливы.

Святая Венеция двойная:
В воде отражённая и нагая,
Пронизывает насквозь энергией,
Сто крат преломлённой,
Развозит размеренно
Просветлённых, удивлённых и сонных
В волшебной гондоле,
И ещё, всех отражённых,
Невольно.

Приходит день,
И вновь Венеция облита солнцем,
Торговцы мастерят искусственную тень...

Красот Венеции турист
Не оценил, пришел в волненье.
Погода выдала сюрприз,-
Подумал. - Это наводненье.

Пришел в унынье наш герой.
Угрюмый вид. Душа тоскует.
Садился в лужу он порой,
Но никогда, чтобы – в такую.

Зачем приехал он сюда?
Ну ничего себе, приколы –
Куда ни кинь, кругом вода,
Да слизь и плесень… Вот гондолы!

Поют водители гондол
Кобзоном. Что же удивляться –
Гребут валюту, миль пардон…
Лишь дед Мазай катает зайцев.

Потоп сплошной, не повезло...

Полки, крытые пылью.
Вдохновенья просторы.
Подвергаются скрытно,Назидания взору.

Мылом полны пакеты,
Нагружаем гондолы.
Угоняем кареты,
Раствориться готовы.

Разбегаясь на месте,
Избегаем стебанья,
Чешем жирные вены,
Пялим глазки на платья.

Обреченным погибель,
Гнев небесный рисует.
Зреньем верным измерить,
Расстоянье до буя.

Если плыть не умеешь,
В лес прогулку устроишь.
Разнуздалые дубы,
Абстрагируйся, кореш!

Чудо бродит по дому.
В туалет не выходит.
Его кормишь...

Волна, как колыбель качает,
Волшебный город, город-храм,
Но сколько лет ещё, кто знает,
Стоять над водами домам?

По узким улочкам-каналам
Скользят гондолы сквозь века…
Но сколько этим лодкам малым
Ещё о камни бить бока?

Музеи, храмы, мастерские,
Стекла и масок пестрота…
От разрушительной стихии
Спасёт ли город красота?

Прекрасный город украшает
Со всех сторон морская гладь,
Но постепенно отнимает
За пядью пядь, за пядью пядь....

«Вдыхая пар и выдыхая воздух», во флоренции,
что-то случилось, прохудились,гондолы?льдом,
что сковало каналы?изморось,снег,где тепло,по-
терялось? масок пир и «веденье»являлось, мор-
ды корчило и удивлялось, потеплению, что гло-
бальным назвали, а арно? всюду звери подняли
ворот, ворох,воспоминаний о синьории,как вто-
рая после первой, втягивая запах чёрного хлеба
ноздрями, уходили по старому мосту, бюст Чел-
лини,ангельским шумом сплотили, крыльев ше-
лестом мысль пробудили, о...

Ярко и шумно,
Со звоном бокалов,
Даже безумно
Собой ты пленяла!
Музыкой волн,
В колыбели гондолы
Венеции стон
Эйфорией заполнен!
Нежная, хрупкая,
Как сон невесомая,
Ты, словно рыбка
В воде нарисована!
И из пустоты
Моря бескрайнего,
Здесь явью ты,
Сделав раем Италию!

Не хотели еще умирать,
А на троны позвали иные,
Будет август плодами карать
Иродивых во сроки земные.

Мертвым отроцам яства несут,
Биты вершники трутью меловой,
Никого, никого не спасут
Аониды за ветхой половой.

Пей вино, Азазель, веселись
И вкушай темноцветные чревы,
Аще вишнями тьмы пресеклись,
Хоть златые оплачем деревы.

Четыреста девяносто восьмой опус

Меловые опять зеркала
Окружили певцов темнооких,
Пепла мало Клааса, зола
Пусть виется меж башен высоких.

Тень...

Тихо флейта прозвучала:
В мир открытий нас позвала:
Тихих скрипок в отдаленьи
Лишь приветствует мой слух:
Ночь нам лёгким покрывалом
Открывает всё вокруг:
Гандольеры не спешат
Песню звонкую гласят.
Тёмной ночью глас призывный
Окрыляет снова нас,
И мелодию старинной
Освежает без прикрас.
По воде плывут гондолы,
И таинственно,в воде
Отражаются строенья
Мелкой рябью,как во сне.
Не зови с собой ты утра,
Ночь таинственно легка:
Поражает наше зренье
И приветствует она.
Как забыть...

Он лапу протянул. К тебе? Сумел. Из номе-
ра его предел. Или из образа по счёту, (ни-
кто или почти ничей), и толпы слуг, и пала-
чей, прошли все мимо, (одиноко), а как ка-
залось, мир жестокий. Ан нет. Он безразл-
ичен(?) На обед, потягивает граппу, и тис-
нет, за салатом лапу, сервизов перебил,
старался, а кто-то всё же упирался, он ось-
миног и краб, и он, медуза, и сын, отец (и
лаперуза), он копия себя, опять, он симу-
лякр, кого объять? или растопчет, размет-
ает, или ползёт...

Яков Есепкин

ПОРФИРОВЫЙ ШЕЛК

• «После оглашения конца истории, либо конца литературы возможно появление гениев. Так случилось и с Есепкиным. Далее история, в том числе история литературы развивается по канону: современники убивают пророков.»
И. Осетинский


I

Меловые опять зеркала
Окружили певцов темнооких,
Пепла мало Клааса, зола
Пусть виется меж башен высоких.

Тень Иосифа тронно горит,
Иль вертепы младенцам – подолы,
Аваддон ли звездою сорит,
Гладь сарматские чертят...