Голодная крыса

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Андрей, наблюдатель.
Елена.
Участники тайного совета: Председатель, Генерал, Банкир, Учёный и прочие.
Великий Дух.



Сцена 1
Дома у Елены.


ЕЛЕНА
Ты мужем стал какой Елене –
Мне или той, вошедшей в храм,
Обворожительной, но древней?
А может быть, обеим нам?
Стать многожёнцем ты рискуешь.

АНДРЕЙ
Я просто слов не нахожу.
Да ты сама к себе ревнуешь.
Заметь, я здесь с тобой лежу.

ЕЛЕНА
К досаде, эллинов святыни
Не признают у нас в стране.
Благословение...

Мои мысли... лабиринты тёмные...
Лабиринты тёмные... безмолвные.
Затерялась в них счастья искорка...
Сердце колит грусть мне иголками.

Страшно веру потерять в светлое...
Страшно в бездну угодить чёрную.
В бездне пляшут и беснуются черти...
Меня манят голосами притворными.

Среди них... люди - крысы бегают...
И хвосты у них серые... длинные...
Тянут лапы когтистые... поганные...
Смотрят дикими глазами голодными.

Мне б от всей этой жути спрятаться...
Мне б из сердца иголки...

Слыхала как-то крыса–
А ведь народ не врёт:
У речки, возле тиса
Зверь-выхухоль живёт.

Общественность не знает,
Что то за тварь такая,
Но про неё написан
Бестселлер-анекдот.

Нюх чует журналиста–
Сенсация грядёт
И ей, достойной крысе,
Святой фурор несет!

И вот она у тиса,
«Аухухоль!» – зовет.
Перо готовит крыса...
Тут выхухоль идет

Простой походкой, скромной,
Без эпатажных страз,
В банальной шубке тёмной,
Не радующей глаз...

От разочарованья
У крысы мозг свело.
Для...

Неприхотливая еда,
Подвалы и квартиры…
Любовь и голод, господа,
Господствуют над миром.

Упрямо двигаясь вперёд
Под этим коромыслом,
Свой славный продолжают род
Суть человеко-крысы.

Мышиный Царь в рожок зовёт
Перекроить пространство
И популяцию ведёт
К идее постоянства.

Хотим того иль не хотим,
Темны иль белобрысы,
Послушно мы спешим за ним,
Как уличные крысы.

Протоптанная колея.
От посягательств в давке
Едва ли защитят себя
Подогнутые лапки.

Книг перечитанных тома...

Яков Есепкин

• Из книги

«Архаика»

Марс

Из главы «Эпилог на небесах»

Читатель милый, внемли: времена
Иные чью-то юность искушают,
Груба земная будущность, она
В грядущее манит, провозглашают

Губители судеб святое, им
Лепечущие Парки вторят, Лета,
Меж тем, готова чрез Ерусалим
Приять, холодной тьмою грани цвета

Спокойно угасить и заплести
Хоть косы мертвоимные с венками
И розами совместно, им цвести
Одно в парафьях смерти, плыть веками

По волнам, никуда не исчезать...

Напрасно пугают нас книжки про тени из ада:
Одно – Человек – и святому, и нелюди имя.
Вскормленные трупами не переживших блокаду,
Ползут люди-крысы на свет из щелей – за живыми.
Мы все про войну хоть немного читали, смотрели,
Учили и слушали выживших – много ль толку?
Невежество злобой разбавлено в страшном коктейле:
Со свастикой крысы намного опасней, чем волки!
«Зиг Хайль!» – с чисто русским акцентом крысиные глотки
Орут. – «Гитлер рулит! Россия для русских!»
– Но Гитлер готовил для...

Бери от жизни только то
Что в силах сохранить
Тебе безумно повезло
Дочь лапочку родить.

Ты открестилась от меня
Пришла пора забыть
Самостоятельно, легко
Мечту похоронить.

Все умиляться простоте
С которой ты хранишь
Комочек счастья, дочь любя
Себя ей посвятишь.

Она, зачатая в любви
Твоих объятий ждёт
И совершенствуя миры
Счастливою взрастёт.

Виновник этой маеты
Быть может, даст ей знать
О том, как в лучшие из дней
Сумел жизнь даровать.

А я как проходящий гость...

Иосиф не мог больше сдерживать слёз,
Вскричал: «Пусть все прочь удаляются!»
Когда его крик прочь всех лишних унёс,
Братьям он своим открывается.

Так громко рыдал, словно Веня утоп
И осиротел вдруг повторно он.
Услышали все Египтяне тот вопль,
Что жили в дому фараоновом,

Слиняли в момент, точно гнали взашей
Их вон депутаты матросские.
И дальше без лишних дворцовых ушей
Пошли объясненья нефлотские.

«Я брат ваш Иосиф – и задал вопрос
Иосиф от мыслей смещения -
Наш жив ли отец...

Жил да был петух Пират.
Днем и ночью драться рад
был со всеми, кто встречался
и задеть его старался.
Был он черным от природы,
очень смешанной породы.
Глаза яростью горели,
перья как смола блестели.
А на лапах когти тигра,
все боялись даже игры
с тем Пиратом затевать.
Мог свободно заклевать.
Шпорами нанести раны.
Лучше был любой охраны
у хозяина Матвея.
Тот для друга, не жалея,
любой корм с руки давал.
И похвалы расточал:
«Мой пятух очень бесстрашен.
В гневе зол, драчлив...

Один изъян крысиной шеи
хочу в стихах своих воспеть.
Представьте, крыса не умеет
на небо синее смотреть.
Бывает, вытянется в струнку,
на задних лапочках замрет,
увидит небо, юркнет в лунку,
там затаится, робко ждет…
Ждет молний и раскатов грома.
Грозы, короче, ждет она.
Зверьку ведь вовсе незнакома
небесных сфер голубизна.
Что незнакомо, то и страшно.
Оно пугает, тянет вниз.
Не чаем мы найти отважных,
не в меру гибкошеих крыс…