Глядя на рваный матрац

Подобно маяку,
что светит морякам в ночи,
ты освещаешь жизнь мою.
Ты освещаешь этот мир.

Да, ты прекраснее луны.
Ты ярче самых ярких звёзд.
Что говорить, ведь все они твои,
как солнце, море, ветер, дождь.

...И вот корабль приплыл в порт.
Пришёл на рваных парусах
с одной единственной мечтой:
открывшись, пасть к твоим ногам.

Слишком
тёмный...
Звёзды в глазах,
звёзды из глаз,
чтобы Одна
зажглась
в небе
не беспросветном,
но мрачном.
Воем собачьим,
щенячьей
радостью
радуга
распластается,
ноги раскинув
распутно
в небесной
прозрачной
простыни.
Пристани
волжские
нитями тонкими
спутаны.
Просто
необъяснимые
облака
обложили
логово
алыми
флагами...
Не прорваться:
молний стрелкú
бьют не целясь.
Сколько раз
я уже умирал,
свернувшийся,
словно младенец,
в вокзальных креслах
железных?
Надо же...

Который раз встречаю! Вот она!
Так что же это? Бедствие? Война?
В зной летний, под дождём, по зимней стуже
с котомкой рваной, серенькой бредёт
в ботинках стоптанных по снегу и по лужам,
бредёт, бредёт уже который год
незримый крест несущая старуха.
В глазах её – застывшая печаль,
в душе – всепоглощающая мука.
Как, нувориши? Вам её не жаль?
Зачем же так бесстыдно напоказ –
жратву заморскую, коттеджи, «Мерседесы»,
на «Евровиденье» певичек голых пляс,
напоминающий веселье пьяных бесов...

безнадежный мрак ночи
и невозможный рассвет.
горячая боль
и холодное откровение.
скрип пустоты
и скрежет ничейной дороги.
сердцебиение сна
на обложке черного ветра.
солнце пепла и звезды
скупых окон.
принятое одиночество
в распростертые когти угля.
бродячий туман слов
ищущий чашу безмолвия.
тусклое пламя губ
шепчущих в рваный воздух.
жалость затасканных стен
и гневное эхо надежды.
благо последнего вздоха
сквозь вечное воскрешение
сквозь мертвые свечи цветов.
ласка теней и...

На светлом сне по лунной магистрали
Дыханьем свежести в безветренной ночи
Я улечу подальше от печали.
Запру ее во тьме и выброшу ключи.

Я в зеркала, чтоб прошлое увидеть,
С улыбкой искренней прощальный брошу взгляд,
Мигнувши фарой, дабы не обидеть.
Не белой только - нет теперь пути назад.

Вдавлю педаль времен, как хватит мочи.
Возьму я в руки и рвану на высоте
Штурвал судьбы - пускай другим пророчит!
Вперед и вверх стремглав, в далекий путь к мечте!

Но стрелка...

Хватит, господа, грустить о сале:
кончились все пряники. Есть кнут!
Чем в нас, братцы, только не бросали!
Чем еще в нас завтра не метнут!

Что-то стали жалкие людишки
все злобней, и, кажется, подлей:
Плюшевым уже не лупят мишкой, -
больше дробью с парою нулей,

И снарядом крупного калибра,
минами из «Градов» и «Катюш»…
Тут уже совсем не до верлибра.
Только о спасенье думай душ,

Только бормочи под нос: «О, Отче!
То есть, извините, Отче Наш!
Скверные дела творятся, в общем...

1
«Все вы, поэты, не от мира!» -
«Онегин, я достал цветы...!» -
«Порхаешь..., как дитя Сатира;
но вот к кому, всё мчишься ты?» -
«Да к Лариным...» - «Ну, и чудило!
Однако..., там, тебя - не хило
встречает местный коллектив?» -
«Конечно!» - «Братец...- не мотив! -
Обыкновенная семейка...:
Тут всё понятно, милый мой.
Иль «втрескался» ты, с головой,
под их-то интерес? Налей ка...
Но пойла там не пей, совсем,
иначе сдохнешь — без проблем!» -
2
«Оставь, Онегин, ты — не в духе...

Из мест, где правит Вельзевул,
Я убежал в леса, в пампасы.
От глупости я отдохнул
Не от своей, моей запасы
Не виртуальны, наяву,
Без них я дня не проживу.

Когда всё в жизни суета,
Игра и прочие химеры,
То мир спасает красота.
Я накопил её сверх меры
И, как спасенье от ума,
Свои наполнил закрома.

От тех, кому сей мир спасать,
Я красоту не буду прятать.
Им, первокласницам под стать,
Трудиться в фартучках опрятных....
Но глупостью я дорожу
И под проценты не ссужу.

Кроить...

Нежней мадонны Рафаэля,
кровоподтеков юных зорь
и ласковой воды апреля
ее холодный взгляд сквозь боль
ночной души. К ней бархат сходит
под ноги, и вина нектар
пьянящей каплей в ней находит
свое подобие и дар.
В ней растворяется любовь,
она - всегда наедине,
под звезд фатой, в свеченье снов
принадлежа сама себе.
В ней блеск, точенный под алмаз,
в ней созерцанья сладкий дым,
сквозь боль душевной ночи глаз
ей плачь теплей и горечь зим.
Боготворя стон тишины,
и рваный, острый нерв...

Без лишних слов, иль молча, я молюсь
Отцу-Огню, Кто Вечно-Несгораем
В Своём бездонном ярко-светлом Крае,
Куда и я всем существом стремлюсь!

Ловить пытаюсь каждый отблеск-свет,
Где отклик и намёк, как дуновенье,
Где многогранность каждого мгновенья -
Родительский напутственный Совет!

Кто извратил пугливо слово "Смерть"?!
В ЕГО Отцовские надёжные Ладошки
Скользну доверчиво и, как бы понарошку,
Не закрывая за собою Дверь!

Я за ЕГО Пространственным Лучом
Рванусь с...