Глухому мерещилось

Полутона, сменят «полулинии», тон ноту, линь, форель,
Аппарель, платформу, цвет, форму, не понять тупому,
Художника, портного, король, гол? Логово зверя, в
Жёлтой горе, лежбище выше, жёлоб на крыше, шире,
Не раскрыть рот, немой, не отмыть грязи, грязнуле,
Разине не спугнуть ворона, Зине, Митю, латам, талант,
Лампе, свет. Завет не получить глухому ………………
Мох к лишайнику, кружка, к чайнику, Теория относи-
тельности к закону Ома, Тесла к Фарадею, есть идея?

Если б любовь могла говорить (со знанием дела,
с упорством ржавых гвоздей последних инстанций),
объясняя саму себя,
выдавая все карты и масти –
я предпочел бы остаться глухим,
я предпочел бы быть верным себе –
мешая золу и серебро,
играя осенний джаз в проулках темного сердца,
импровизируя в нервных апрельских темах,
нелепо, неровно, неверно, не к месту,
с искренним чувством морской волны,
багряной вечерним гранатом,
с трепетом влажной ладони утреннего тумана
в пластике воздуха...

Полнолунная ночь и светла, и темна!
Чудодейственно манит на небо Луна,
Отраженьем любуется скромно она
В молчаливой реке.. Спит сама тишина ...
Звёздный мир запрокинутый тих и далёк,
Безмятежною Тайною глухо глубок!..
Птицы крик, не тревожься, давай помолчим,
Нет меня, растворившейся в дивной ночи, -
Я разлита бесформенным светом везде,
Где тянусь светлячком от травинки к звезде!
С детства близок и сказкой чарующей мил
Свет Луны, обнимавший земной сонный мир,
Обольстивший...

Дайте сломаю запоры и вышибу дверь,
Атомным взрывом в куски этот мир разнесу!
Что ж от меня вы б хотели увидеть теперь,
Если мой друг мне сказал, что поём мы попсу?

Не пережить той обиды невинному мне,
Но перед тем как нарежусь я и застрелюсь,
Мокрой бродячей собакой провою луне
Антипопсовый и антикоммерческий блюз.

Может быть, это расплата за наши грехи:
Идиотизм на экране - в порядке вещей.
Где вы слыхали, чтоб пели с эстрады стихи,
Видано ль вами, чтоб пелись там песни вообще...

По жизни я летел порожняком.
Меня не понимали, но любили.
А те, кто понимали, но забыли...
Я так от них сегодня далеко,
Что даже имя вспомнить нелегко.

Возрат к тому, что было - просто блажь.
И как нельзя войти два раза в воду,
Подобное скажу я про невзгоды,
Про то, что в мыслях с Вами... но не Ваш,
Однажды к Вам подсевший в экипаж.

Из всех, кого когда-то я любил,
Меня Вы понимали лучше прочих.
Нам Гименей цепей не напророчил,
Ведь я его об этом не просил,
И он мне за...

Я в белый цвет тебя не перекрашу -
Передо мной пустует тюбик краски,
И горький завтрак с кислой простаквашей
Напоминает:"Жизнь - совсем не сказки".

Я не ношу больше твои ботинки -
Они спадают, сразу после шага.
И мое соло на другой пластинке.
Ты любишь твист, а я танцую "раггу".

Земля и небо - разные стихии,
Сварог - ты в прошлой жизни, я же - Макошь.
Друг друга не услышим мы - глухие...
Я тебя в белый цвет не перекрашу.

Чтоб не было следов, их зАлили в бетон,
Изъяв немало средств из гробового фонда,
И разевает пасть чудовищный питон,
Да не питон, а просто анаконда!

Шипят на всех углах оракулы змеи,
Какого, дескать, потеряли друга.
При жизни же его на части размели,
Пустив считать длину глухого круга.

Владимир, врежь им правдою в глаза!
Им правды этой хватит за глаза!
Свезут ли привередливые кони
Тачанку в той немыслимой погоне?

Вы можете сказать: ты молодой ещё
И не к лицу тебе излишняя...

Очумел? Вот – хрена! Принял дар чудес!
Я не просто Гена – Гена-экстрасенс
Погляди-ка в телек. Видишь – это я.
Битва раз в неделю! Дружная семья.
Двигаем руками и глаза вразбег.
А следит за нами странный человек.
Он не больно верит в эти чудеса.
Раньше КГБэрил (сам нам рассказал).
Бился с шпиентурой… Видели в кино?
«Засветился» сдуру и ушел «на дно».
Пробовал в 9-й, роте, воевать,
Но Афган не в моде, растуды их мать!
Вот его на телек к нам и привело.
Может и не верит. Дело-то пошло...

Презрев заветы прадедов и дедов,
Мы сердцем лживы все до одного:
О Боге вспоминаем только в бедах,
А в счастье забываем про Него.

Устами исповедуя Иисуса,
Дел милости не думаем творить,
И стало «признаком дурного вкуса»
О заповедях Божьих говорить!

Во глубине безмерной, сокровенной
От поруганий прячется Любовь.
Возвысь, поэт, свой голос вдохновенный,
Напомни миру про Христову Кровь!

Сгустилась тьма над Иерусалимом,
Была земля от бешенства слепа,
Когда в Христе, мучением...

Холодная, как змея, ночная печаль,
и твое дыханье,
словно цветущий май, словно вуаль
садов из жемчуга.
Ожерелье глухого огня сквозь занавески
и платье из наготы, из мраморной кожи
морского прилива.
Подойди напоследок, скрась этот сумрачный бал.
Мы все подытожим
потом, когда лунность скроет рассветная грива
палящего зноя.
Холодная, как чешуя дракона, ночная звезда
и твое мимолетное – здравствуй, мой темный восход.
Взгляд пробежит волной
из серебряной пыли.
Мы были здесь, скажешь...