Глина

И, в белом вермуте сползающей луны,
топил печаль, мой собутыльник, август,
укрывшись зубчатой листвой душистых лип,
и тёмно-влажной глиной
стянув речные пояса.

Цвела густая ночь,
ты проходила мимо
лениво тлевших окон,
и, будто, улыбалась
вслед штрихам ветвей,
храня, на уголках горячих губ,
вкус лёгкого дождя
и тяжесть пепла.

Мы провожали летний сладкий дым,
и, словно, дети
расходились по домам,
искать прохладу сна
и тёплый ужин,
теряя нить повествованья
в прядях...

И вьются нити паутины
От прадеда к отцу
И от него к сыну
Невидимая паутина
Узор незыблемый
Всесильный
Обвил весь Мир
И весь Мир спит
До той поры
До той войны
Когда ото сна
Проснемся мы


Ты хочешь знать, кем раньше был?
Где жил и кого любил?

Из какой глины мы сотворены
Полубоги мы или рабы

Какие в нас дремлют таланты
Лишь слуги мы или Атланты?

Все, все познаешь в один миг
Когда в груди родится Крик


Крик соколиный, с кровью, с болью
И смоет узор паучий...

Её дыхание – движенье облаков
над карими глазами Сан-Марино,
туман над дремлющей аркадой Альп,
ноктюрн адриатической лазури;
в нём, больше, чем могли вместить ладони
гиперборейских ветров и холмов.
Я чувствую скульптурный тонкий мрамор
её изогнутой спины
на кончиках своих озябших пальцев,
как чувствуют безумцы с мудрецами
крадущуюся смерть.
Она царит над возбуждением зрачка
последнего художника природы,
как сакуры опавшая листва,
несомая водой прозрачно-медной.
Её дыханье...

Все ты твердишь надоедливо : « Счастья не будет!»
Но вдруг растопится лед утомительных буден,
В руки гадалка возьмет тамплиеров колоду
И на счастливые дни напророчит веселую моду.
И мы научимся жить, наконец – то, как птицы,
Вдруг подобреют прохожих унылые лица,
Скульптор в восторге замрет пред застывшею глиной,
И оживет в барельефе улыбка любимой.
Долго корпеть старику над лозой винограда,
Ствол затвердевший, дающий плоды, как награда,
И в каждом возрасте есть ожидание чуда:
Путник...

По горсточке глины, наполняли могилу, кидали
комья, по крышке гроба, отзывалась «пустым»
звуком, звуком не заселённого дома, опять обм-
анул, (простипома), в последний момент улизнул,
ну ты брат и загнул, сбежал из под пресса, судьбы
стюардесса, смерти смерть, прах из праха, пове-
рьте, (говорила жена маха), никогда не увидеть
мёртвого осла, мотыльком............ взлетел, под-
нялся над местностью, (параллельно), расплас-
тался, захотел света, поспешил, возвратиться (с
приветом...

Она
похоронила холод
лицом к свече востока,
осыпав место погребенья
красной охрой.

Она
лепила нежность,
черпая глину
из источника
со сладостной водой.

Она
предсказывала ласку
по форме пятен масла
на поверхности
воды.

Она
поддерживала
толику огня
в садах блаженных,
навсегда
смирившись с тенью счастья.

Яков Есепкин

Памятник

Мы храм возводили из глины
И слезы гранили нам речь,
Но все превратила в руины
Осенняя черная течь.

Сиреневой кровью фиалки
Горят на распутье дорог,
Тенями влечет катафалки
Цирцея в загробный чертог.

Мы здесь ожидали извета,
Летали вверху ангелки,
У Господа белого цвета
Просили – светлить потолки.

И вот сей чертог неохранен,
И вот нас камены манят
В лазури, где тенник возбранен
И мертвых пиитов хранят.

Ах, поздно теперь веселиться,
Прельщать...

Я снова брошен в море,
приписанное кисти Айвазовского,
изломанный челнок,
худая шлюпка,
что отдаётся шлюхой
зелёно-фиолетовой волне,
и тонет в мёде грозового неба,
и в меди хлёсткого норд-веста
щепкой тлеет.
Я снова, погружением зрачка
в холодную изрезанную рану
стенающей марины,
чернила памяти вечерней разливаю
по первым строкам Книги Бытия.
Туманный брег к гортани ночи липнет,
я слеп от брызг и криков синевы;
я снова брошен, как комочек глины,
в печь раскалённого холста...

КРЕСТОВОСКРЕСЕН

Велик тот день, когда впервые
В Его молитву вы вошли,
Земля и небеса живые,
Созданья смертные земли...

Велик тот день, когда Он чашу
Сию приял – когда, с вершин
Спустясь, вошел в семью Он нашу
И как Учитель, и как сын...

Велик тот день, когда на гору
Он Елеонскую взошел –
И сразу перевесил Тору
Его живительный глагол...

Велик тот день, когда, Царь Славы,
Отца прославил своего,
И отступился сам лукавый,
Повержен кротостью Его...

Велик тот день, когда...

Не выставляя чувства напоказ,
Под музыку мелодии старинной
Несётся древний маленький баркас.
У берега обрыв зияет глиной.
В волнах сиянье, полная луна
Струится рябью в водах затаённо.
Спешит баркас. Подлунная страна
Своих гонцов отправила влюблённых
Повсюду. И гармония звучит,
Чтобы царила истина вовеки.
Луч чистоты все беды растворит,
И счастье улыбнётся человеку.