Где то в серой пыли

Выдался вечер, тихий, как плавни,
Длинный, как синие воды Янцзы.
Мне так покойно, попойно и плавно
В сердце пассаты, в груди бубенцы.

Звездный фонарик ликует и льется
Духом убогим далекий Маяк.
У ночника, словно, бабочка, бьется,
Блик, или, может быть, радость моя.

Сирому, серому много не надо
Только бы верить слеза недолга.
Звездному Граду, Великому Граду
Не оскудеть, не остыть, не солгать.

Словно на верфи, стучат молоточки
Где то внутри, мастеря красоту...

Ненастье все заволокло,
Тончайшей пылью дождик сеет.
В душе хандру он поселить сумеет,
Нет солнышка, потеряно тепло.

Цвет «хаки с серым» на траве лежит,
Деревья мокнут и кусты раздетые.
Кострами в палисаднике горят
Лишь цинии, поэтами воспетые.

На фоне желтых ноготков пожар
Из алых циний полыхает.
Природа свой бесценный дар
Дождливой осенью вручает

Как холоден твой поцелуй, любимый…
Декабрьский дождь целует горячей/
А мне б один денёк «отчаянно красивый»!
Корону за коня или «Харлей»!

Пускай несёт над хлябью серых будней,
Над одиночеством бредущего впотьмах.
И фарный свет огонь души разбудит,
Рассеет в пыль незнаний тёмный страх.

Мотор урчит, доверчивей котёнка.
Дрожит от предвкушения земля.
И отражают небо льдистые осколки,
Полны луной осколки сердца-хрусталя.

Да будет путь мой светел и неистов!
Не нужен стон без...

Выпала дождинка на твоё лицо
Выпала дождинка, только не смешно.
Если дождик мочит платьице твоё,
Значит ты от милого, где - то далеко.

Ты просёлком ходишь, обходя дома.
Ты дороги топчешь, пыль всю собрала.
Невесомость серая, как прожитый день
От тебя, от солнышка, лишь осталась тень.

Звёзды – псы-поводыри –
тащат ночь через запруду
серой завали луны.
На балконе – пыль июня,
белый призрак простыни,
лип душистых амплитуда,
полумёртвые огни…
Ночь, цыганкой полногрудой
рассмеявшись меж аллей,
заговаривает зубы
тарабарщиной ветвей.
Сквозь дымок мышино-лунный
сном повеет шум травы.
За стеной острог июня –
от сумы и от тюрьмы….
Чёрный сад, фасад лоскутный,
тротуара сонный след.
Кости ставней гложет скука,
обрастает тьмой скелет.
Нежных слов пустые звуки.
Тишины...

Сквозь тишину заката, впадающего в реку,
вытягивая ноты густого ивняка,
я вспомню что-то нежное, как молоко, как пепел,
как водянистость неба, как матери рука.

Я вспомню наслажденье, без примеси раскаянья,
букварь аллей осенних, и музыку души,
в ней – маслянистых лужиц прохладное мерцанье,
и грязно-серых улиц пустые стеллажи,

в ней – ветер поит яблони и остывает чаем,
и пылью азиатской разносит осень грусть,
и в чёрном сердце ночи, полярным днём причалив,
луна подъездной лампочки...

Начало осени, как жаркого лета закат.
Начало осени, как багряно-желтый рассвет.
Осень пришла, и стали промозглыми дни.
Ветер холодный дождливую песню поет,
А листопад в хороводе лиловые листья кружит.
Дожди все чаще осенней капелью стучат.
Солнечно-серые дни все короче,
А длинные ночи в темно-золотом
Свете луны и мерцании звезд.
Небо ночное метеорит рассечет, пылая,
И улетит в никуда, а одинокая золотая звезда
В подводное царство реки упадет,
Оттолкнувшись от сизого...

Бежит бочками озорно виляя караблики качая на ветру
В ней шмыгают чешуйками играя рыбешки- игнорируя блесну

Застыла цапля гордо подбочинясь
Гроза квакушек, -они на чеку!
А рядом ива ветками колышась
В такт веру нежно  трогает  волну

Звон колокольни к облаку  поднялся,
Чуть потривожив жирных голубей
Босой мальчишка в свете дня купаясь
О чем то думает серьезно у дверей

Ему конечно трудно выбрать с позаранку
На реку или в поле побежать
Да тут еще сорока  самозванка
а может...

Обещай мне не плакать, тогда
Я тебя проведу по стране,
Нанизавшей на бивни века,
Наклонившейся к мутной воде
Исчезающей...
Ветер скрипит, раскаленный,
Рожденный песком
Приходящим из Нубии, спит
Непробудно слониха, огнем
Убаюкана длинного дня
Пережитого. Серые птицы
Истоптавшие взгорки хребта
Выгибавшего с хрустом страницу
Тоже спят, позабыв пустоту
В посветлевших от боли глазах
Еще плачущих, пыль и траву
На расклеваных солнцем костях
Пожелтевших слоненка и свет
Уже мертвых...

Воспоминания… Воспоминания
о том, что было не со мной,
о том немыслимом страдании,
что называется войной.

Который раз во сне я вижу
картинку, словно наяву.
Несётся «Мессер». Ниже, ниже…
Младенец ползает по рву.
Он весь в пыли. Кудряшки серы.
На спинке – пепел, словно мел.
Глаза фашиста – изувера
глядят в расчерченный прицел.
Замри, малыш! Замри! Замри же!
С землёю слейся поскорей!
Несётся «Мессер». Ниже, ниже…
Ударил шквал очередей,
и вот над хрупким детским тельцем
взметнулся...