Федерико гарсия

Блики воды танцуют
В чёрных омутах рек
Липа дрожит на ветру
Вспоминает
О поцелуях осенних,
как их глаза смотрели,
губы--так близко--дыханье,
руки--нежности воплощенье
были--в мгновении--вместе навек--
любили...
Тень от каштана дружит
С трещинами в асфальте, лужи
и капли, жидкий свет--
озаренье.
Вместе смотрели на мир.
Рас - стались.

Десять девушек едут Веной.
Плачет смерть на груди гуляки.
Есть там лес голубиных чучел
и заря в антикварном мраке.
Есть там залы, где сотни окон
и за ними деревьев купы…
О, возьми этот вальс,
этот вальс, закусивший губы.

Этот вальс, этот вальс,
полный смерти, мольбы и вина,
где шелками играет волна.

Я люблю, я люблю, я люблю,
я люблю тебя там, на луне,
и с увядшею книгой в окне,
и в укромном гнезде маргаритки,
и в том танце, что снится улитке…
Так порадуй теплом
этот вальс с...

Люди шли за летом,
осень — следом.

Люди шли
зелёными лугами.
Шли с гитарами
и петухами.
По владеньям
ливней и лучей.

Медлила река,
звенел ручей.
Сердце,
бейся горячей!

Люди шли
зелёными лугами.

Осень шла
с лимонною звездой,
птичьим плачем,
вздрогнувшей водой.
Свесясь на манишку
головою.
Тише,
сердце восковое!

Люди шли за летом,
осень — следом...

Трудно, ах, как это трудно —
любить тебя и не плакать!

Мне боль причиняет воздух,
сердце
и даже шляпа.

Кому бы продать на базаре
ленточку, и гребешок,
и белую нить печали,
чтобы соткать платок?

Трудно, ах, как это трудно —
любить тебя и не плакать!

Всё проходит – и я.
Опавшие листья
на дороге.

* * *
Вот и я –
своё отраженье
в зеркале встретил.

* * *
Аромат хризантем
от страницы указа
микадо.

* * *
Тише, все тише
песня кукушки.
Летний луг.

* * *
Ах, не кричи
Умер твой друг.
Соловей.

* * *
Вот летит листок.
Другой, спешит его обгоняя,
над могильным холмом.

* * *
И.К.
Кто ниже, кто выше.
А ты будь собой –
держись середины.

* * *
Тихо-тихо
порхает бабочка
вкруг столетней сосны...

А в траве апельсин, как оранжевый отблеск заката.
Он уходит один, нет, его уводили куда-то…
До рассвета лишь шаг, остается дыхание смерти,
И в последних стихах вы поверьте, ему и проверьте.
Что еще в эту ночь, эту лунную ночь? Лишь соната
И не может помочь даже ангел, летящий куда-то,
- За душою спешит? - кто-то спросит, и отсвет покоя
За чертой, за границей, но откуда сегодня такое?

Безысходное чувство, что черные всадники немо,
Отпустились на землю, пленили бескрайнее небо.
Корабли...

Твои глаза я увидел
в детстве далеком и милом.
Прикасались ко мне твои руки.
Ты мне поцелуй подарила.

(Все тот же ритм часы отбивают,
все те же звезды в небе сияют.)

И сердце мое раскрылось,
словно цветок под лучами,
и лепестки дышали
нежностью и мечтами.

(Все тот же ритм часы отбивают,
все те же звезды в небе сияют.)

А после я горько плакал,
как принц из сказки забытой,
когда во время турнира
ушла от него Эстрельита.

(Все тот же ритм часы отбивают,
все те же звезды в...

Считая дни, неслышно, про себя,
Пройдя с тобой, пройдя почти по краю,
И, возвратившись вновь, но без тебя,
Я не сгорел, я всё ещё сгораю.

В такие дни мне хочется молчать,
Я изучил (так раньше изучали)
Науку верить, но уже не ждать
Тебя. Вообще. На всяком расстоянье.

Твой дом закрыт. Твой смех давно не слышен.
Но всё возьмёт растаявшая просинь.
Как сон пройдёт - безрадостней и выше

За то, что дом твой листьями заносит,
За то, что дождь стучит по мокрой крыше,
За то, что в...

Мне страшно потерять в сиянье дней
свет глаз твоих, не ощущать ночами
твоё дыханье на щеке своей;
лишь одиночество - в зеркальной раме.

Мне больно быть без листьев и ветвей -
ствол, выброшенный на берег волнами;
а без плодов стократ ещё больней -
кормился червь страдания плодами.

И если ты - мой потаённый клад,
мой крест и боль, что пролилась слезою,
а я - твой пёс, что подчиняться рад, -

не дай утратить найденное мною
и пусть летит мой поздний листопад
вслед за твоей...

Я прянул к телефону, словно к манне
небесной среди мертвенного зноя.
Пески дышали южною весною,
цвел папоротник в северном тумане.

Откуда-то из темной глухомани
запела даль рассветною сосною,
и как венок надежды надо мною
плыл голос твой, вибрируя в мембране.

Далекий голос, нежный и неверный,
затерянный, затихший дрожью в теле.
Такой далекий, словно из-за гроба.

Затерянный, как раненая серна.
Затихший, как рыдание в метели.
И каждой жилке внятный до озноба!