Егоеё слуху

На улице имени Пухова
Каштаны растут и клены,
Бабуси торгуют слухами,
А в небе парят влюбленные.

Над Пухова солнце плавится,
Влюбленные в небе целуются,
Ведь им почему-то нравится
Название этой улицы,

Хоть даже не помнят Пухова,
Был он молодой или старый…
Ведь к миру слепы и глухи
Парящие в небе пары.

Раздался звук шкатулки старой,
И воздух вздрогнул вмиг вокруг
Коснувшись струн моей гитары,
Я стал играть, играть на слух.

Пускай фальшивлю, пропуская
Мне все равно- играю для души,
И пусть "К Элизе" для рояля,
Услышав звук в пустой тиши

Я вновь беру свою гитару
Сижу тихонько замерев.
И со шкатулкою на пару
Играем вместе мы припев.

И в этих нотах, всем известных
Я слышу жизнь, мечту, капель
Нет для печали в мире места
"К Элизе" увлекает будто хмель.

Черёд не настал, и «жилки» не наполнились,
не налились, нет, опустели, ни музыки, ни ме-
лодий, на исходе силы, (кларнет поломан, или
забился, слюной, сам собою упился, больной?),
всё пройдено и игривы, не мы, ни слуха, ни го-
лоса, заложено, наступил медведь, на ухо и в
этом треть, правды или четверть, в небо, тыка-
нье пальцем, самоиронии перлы, пустота поверь
мне, не хуже наполненности, глупость, ума,
остроты, тупость, ты или я без разницы, кто и
с кем дразнится, спорит, никто...

Когда я еще был человеком
Я как все плел всякие бредни
Наполнялся гнусными слухами
Воевал с тараканами и мухами

От приколов постыдных тащился
И от алкоголизма конечно лечился
Теперь я высокое, красивое дерево
На ветру шумлю листвою весело

Солнце своей силой меня пронзает
Мать- земля своим соком питает
Много во мне красивой, светлой силы
Но боюсь, что прейдет человек и спилит


«»»
Как будто жизнь еще вначале

Проснулся свежий,
Без печали
Как будто жизнь еще вначале
В душе...

Закрою глаза.
Пусть острее станет слух
В предрассветной тьме.

А он говорил, подпой, а тут ни слуха, ни голоса,
и на голове три волоса, старость, медведь насту-
пил на ухо, уха на столе, одно радует стопка во-
дки и за столом: джеймс джойс, иосиф бродский
и дядя ваня свойский, ведут речь о словесности
её «пресности» о языке, не как органе пищеваре-
ния, а как средстве общения, передачи информа-
ции, и слова творении, долго спорили, блистали
умом, первые два, а дядя ваня молчал и головой
угрюмо качал, (я чуял недоброе, сторонился, чуть
под...

Ласкал он слух и грубости бравада,
рассудка нет и нам не надо, где логики
святое полотно? милее бреда волокно,
что полонит и что всё треплет, сознания
лучи и сон, всё занял, покорил, развеял
и на ветру шутил и мерял, любовь и
правду, и удачу, (признаньями в дали
маячу), что дорого и что влечёт, и дождь,
и сушь, и вам почёт, позор, услада,
наслажденья, всё это ты? твоё уменье?
***
На поле битвы краха поступь, быть впе-
реди пустая россыпь, массивное и малое
всё блажь, в основе...

Соловей мягко слух ласкает,
Солнца свет скользит на ресницы.
Я, включив шесть чувств, наблюдаю,
Как ручей по земле струится.

Лес звенит серебристым эхо,
Укрывая всё своим зонтом,
А ручей, заливаясь смехом,
Выдаёт нот и гамм экспромты.

Подарив нам свой праздник жизни,
И немало уже дней светлых,
Лето, не стыдясь, зовёт, с укоризной,,
Жить, любить, а не спать всех смертных.

Прыгнув вниз, солнца яркий зайчик
Заглянул в твои сны, улыбаясь,
Хохотнул, шаловливый мальчик,
И чихнула...

Есть нечто в нас, что мы проносим сквозь года,
Что тоньше и прозрачней нити паутинки, легче пуха,
Не оставляющее сколько-нибудь явного следа,
Неуловимое для зрения и слуха…
И только сердце словно чует иногда
В нём притаившегося шевеление живого духа.
И может быть, среди всего, чем обладаем мы, лишь он
Имеет подлинную ценность и на смерть не обречён.

***
Развитие духовных сил,
коль уж на результат рассчитывать
и вправду не мизерный,

прежде всего предполагает
очищенье вместе тела и души
от всякой скверны.


***
Куда бы ни было,
плестись не стоит следом за толпой,
уже хотя бы лишь затем,

что через узкие врата
дано бывает, уж как правило,
протиснуться не всем.


***
Иль не всегда
язык отеческий бывает
наиболее нам мил
между другими языками? –

Родная речь как-то особенно
не зря ласкает слух нам
под чужими небесами.