Его мёртвой точки

Когда уйду я в небеса
Надеюсь, призовут не рано
Хочу, чтобы со мной всегда
Тихонько музыка звучала
Что светлый женский голос пел
С которым мама пеленала
Каким любимая звала
Пока, замужества не знала

И будет карой для меня
Не слышать этот голос сладкий
Тысячелетнего огня
Ожёг, или от раны схватки
А то, что нечему терпеть
Не будет мёртвому помеха
Душа научена болеть
Поживши в теле человека

И всё же, если ей дадут
Взлететь с ним вместе, слушать вечность
По всей Вселенной...

Как убьёшь ты меня не заметишь,
Не поймёшь даже, что умер я.
То что умер тот я, что был прежде,
Что убила слов пуля твоя.

В мире много блуждает убитых,
Среди нас, притворившись живым.
Их душа на засовы закрыта,
Всегда скучно и муторно им.

В них, в себя где-то веру убили,
Заменив ложью слов и идей.
И сердца оттого их остыли,
И им холодно жить средь людей.

Их казнили, оставив при жизни,
Лишь при ней — рядом быть разрешив.
В них сердца стучат тихо, чуть слышно,
Ритмы счастья...

Зачатый в утробе неведения, выношенный на руках самообмана,
в заблуждении, черпающий оправдание собственной жизни,
и согревающий эфемерную мысль мнимого превосходства,
лилия грудничковой мудрости, уже полная самолюбования,
стыдливо пробивающаяся сквозь мутную воду царственной лжи,
твоя истина, хранящая девственность от посторонних глаз это –

философ, боготворящий стены родного храма,
поэт, снимающий шляпу перед выпивкой, женщинами,
втягивающий в прокуренные лёгкие
бездомный...

Тёмные всё боле
рвутся к власти
и мечтают развязать
войну,
дабы род людской
звериной пастью
поглотить в адилище-тюрьму.

Тёмные желают
уничтожить
Дух Славян. И в лапы
взять свои
всё, что на планете
Духом Божьим
было Рождено для всей
Земли.
Метка «Зверя» ждёт
несчастных зомби,
микрочип для них
уже готов:
действия замедленного
бомба
уничтожит род слепых
рабов.

Не бывать такому
озверенью!
Кучка мёртвых правит
на Земле…
Матерь Света
Свет...

Пытаются в шоу невинное переделать,
Искусством называют наглость,
Разгул бесстыдства, порочность,
И «девок» нагих как-то оправдать?!

Они посмели святое место осквернить,
Храм Христа Спасителя, держат надпись
Ереси, пытаются весь свет перекричать!
Что Бога нет! Крест на груди чернеет,

Он перевёрнут и бездну призывает,
Прожжёт насквозь он души, начертан,
И въелся, тьму не отскребёшь, пожрёт
ДОБРОВОЛЬНЫХ ДЬЯВОЛИЦ, И ВРЯД

Смертью своей они умрут! Их не пугает...

Загово`рены листья в лесу
Ждёт в термометре ноль, перепада
И зелёный уже не к лицу
В моде жёлтая бледность распада

Как, «по-тихому» лето ушло!
Ты прости, что уже без возврата
Не долюблено время твоё
Эта осень во всём виновата

Но, скорее, он жив, а не мёртв
Лес, на крик улетающей стаи
В опадающих клёнах поёт
Свой романс об оттенках печали

Нас к нему непременно снесёт
Взглядом, полных покоя глазами
Под опять прохудившийся зонт
То ли каплями, то ли слезами

Истоптали ворОны снег грязный,
Падшей лошади выклевав глаз.
Для них смерть её — пиршества праздник,
Торжества, долгожданный их час.

Мир устроен так был Небесами,
Тела мёртвые сьест кто-то в нём.
Царь и пахарь был сьеден червями,
Не спастись в нём чинами с гербом.

Тело тленно и в прах обратится,
О нас память растает в веках.
Жизнь — лишь сон, что здесь душам приснится,
Когда путь свой проходим в телах.

Мы уйдём вслед за предками сгинув,
Для того, кто пришёл после нас.
И тела...

Я с тишиною
подружился
На много, много долгих
лет.
Я с ней живу, я с ней
сроднился
В миру- горняк, в душе-
поэт.
В ней нет коварства,
лютой злобы,
Нет ненависти, нет
любви.
Нет ничего, ради чего бы
Бежать на самый край
земли.
Есть только чудо
единенья
Души и сути естества.
Когда законы и ученья,
Всего лишь глупые
слова.
Ты можешь с ветром в
даль умчаться,
Или с журчащим
ручейком
Парить, бежать и
растворяться,
Во всём: и в мёртвом, и в
живом.
Но есть любовь, ради...

Порой, в глазах не видишь ничего:
Пустые, мёртвые, не греют, не живут;
Порой, огнём горят и сердце жгут,
Где правда, а где ложь и колдовство?
А я свои закрою и забуду,
Боюсь узнать, что милый взгляд таит,
Искать на солнце пятна я не буду,
Пусть лучше он в мои глаза глядит.

Дмитрий Александрович Разумовский – воин!
Двенадцатая застава, шестнадцать человек
В живых осталось, война Таджикистана позади.

Июль, заложники Будёновска, он там среди других,
Им приказали «Бородатых» отпустить, и злость
Досада! Он в «Альфу» мечтал попасть, ничем
Не хуже «Вымпел»! Чечня и две войны, участвовал

В освобождении заложников Норд-Оста на Дубровке,
И заповедь – Не важно, где солдату погибать, главное
Не струсить и позором имя, род не замарать. Последнее,
Беслан, сломать...