Дым

душа – крылья обрезали
свет – тьма станет ярче
любовь – мягкое, нежное
дождь – точки на платье
точка – размерность смерти
смерть – шутка природы
деньги – деньги на ветер
море – ждали погоды

вена – змеиное логово
время – кривое пространство
тело – находка ума
мера – порой пресечения
голос – скрипка для срыва
взгляд – отражение света
лето – всегда уходило
осень – в сердце поэта

ложка – если бы меда
чаша – терпкостью свята
поезд – присядь на дорогу
голод – по стопке на брата...

Мне тяжек труд начать повествованье,
Поведать миру горестный рассказ,
Где катастрофы страшной описанье,

Что не даёт давно сомкнуть мне глаз,
Вновь не напомнив ужас изверженья,
Чьим очевидцем стал и я в тот час,

Когда погибли в страшные мгновенья
Три города под сенью той горы,
Что в царство мёртвых, где река забвенья,

Чьи силы чудодейственно-быстры,
Всего за день их в гневе превратила…
Никак без содроганья с той поры

О той беде, что римлян посетила,
Я не могу спокойно...

А вокруг — бело, бело!
Легкий снег, пушистый.
Все тропинки замело...
А мороз ершистый
тихо щиплет щеки, нос...
И скрипит под валенком.
...будто навсегда унес
все тепло, проталинки.
Я иду, иду...
Дыханье
воздухом спирает.
И в душе — одно желанье:
пусть снежок не тает!..
Пусть всегда бело, — бело,
и свежо так будет...
А тропинки замело,
а мороз все студит!..


РАССВЕТ

Тишина перед восходом Солнца.
Степь замерла.
И ждет. И еле дышит...
Последняя звезда, мерцая,
чуть...

Любомир сидел, склонившись,
И с печалью на лице,
Так от слуг и не добившись,
Что случилось во дворце.

Где жена его, Милена?
Ведь была же в терему!
Не прошла ж она сквозь стены…
Как исчезла? Почему?

Да! Была в своей светлице
Перед зеркалом, одна.
Но она же ведь не птица,
Улететь чтоб из окна.

И не выпрыгнешь в окошко:
Над землею высоко …
Да! Не птица и не кошка!
Что ж случиться-то могло?!

В деревнях прошли окрестных,
Всё надеялись, а вдруг …
Всех крестьян спросили...

Беловодье – сон…
Беловодье – дым…
Но, однако ж, душа моя бродит там…

По дурман-траве.
По ручьям седым.
Что-то ищет нутром… Может, родину?


Я - не великан. Я - не лилипут.
Я всем равен… моим сердцем-именем…

А стрекозы здесь
никогда не лгут.
И ромашки не целятся в спину нам.


Раздели со мной скромный мой обед…
Мы – в своем краю. Не подкидыши.

Сивец луговой… странный амулет…

Как же встретят нас
в граде-Китеже?!…


Я несу хоругвь. Я не жду хлеб-соль.
Ледяной...

Здесь мертвых любят более живых.
И, пантеоны трупам воздвигая,
По злой привычке гениев своих
Толпой ханжей в могилу загоняют.

Бездарный хлыщ, петрушка, фарисей
Здесь в раму гения перед толпой рядится.
О подлый мир в украшенных гробницах!
Здесь жизнь кипит – но тлением червей!

Что государство! Даже и семья
На кухнях яд гордыни самомненья
В детей вливает с самого рожденья,
Скотским умом алтарь святой судя.

Покуда дремлют небеса и суд,
Здесь тернии...

Серой дымкой плывут облака
Небо-Осень от нас закрывая…
Я уйду, ничего не тая
За черту магазинного рая…

Пусть осудят- сдалась! Не сдалась!
Кто судья? Тот потливый прохожий?
Что за нудная, наглая власть?
С испещренной пороками рожей?

Дым трубы мне напомнит костер,
Что когда-то мы жгли молодыми.
Дым силен, словно тот метеор,
Что унес наше время до ныне.

Кто-то может и спросит потом,
Почему дата меньше чем надо?
В крике чайки со скошенным ртом
И рубаха в слезах и помаде…

Кто...

I
Но если розу доглядеть до чуда...
А как не видеть?! Как же не понять
Откуда эта розовость, откуда,
Каким потоком льётся благодать?!

Упругость лепестков...Какая сила
В одном зерне была заключена
И так безмолвно лепестки раскрыла
И держит...держит...Боже, - вот Она!

А как благоухает! Неужели
Весь этот вал не опрокинул вас?
И вы не услыхали, не прозрели?..
Но как же так?..Ведь вот же...
Вот сейчас...

II
А если душу доглядеть до Бога...
Но как не видеть ?! Как же...

О, муза, обнаженная до кости,
Твой героиновый оскал, цветочный труп,
Твой век никчёмный и твой спёртый воздух
Я пью с пунцовых тряпок нежных губ.

О, муза – аромат канав елейный,
Треск подворотен, звон разбитого стекла,
Глоток вина и едкий дым постели,
Постелей едкий дым, глоток вина.

В глуши облупленного свода грязной ночи
Трепещешь саваном, холодная душа,
И в язвах звёзд, от вьюги кровоточа,
Кричишь отчаянно – грешна, грешна, грешна…

Лежишь и корчишься под кривизной ограды...

Днепр за туманом,
Перед ним
До боли голые каштаны.
Листвы осенней серый дым
Объединяет наши страны -
Здесь погребальные костры
Хоронят осень так по-русски.
Здесь злою памятью остры
Андреевский и інші спуски.
Здесь поворотов череда,
Здесь, как в судьбе, сплошные горки.

Забыть... такая ерунда...
Не слезы, дым всего лишь горький
Мне ест глаза -
Напрасно дразнит,
Я жить умею не любя.

Провинциален, скучен, грязен
Осенний Киев без тебя.