Двадцать два

Иосиф не мог больше сдерживать слёз,
Вскричал: «Пусть все прочь удаляются!»
Когда его крик прочь всех лишних унёс,
Братьям он своим открывается.

Так громко рыдал, словно Веня утоп
И осиротел вдруг повторно он.
Услышали все Египтяне тот вопль,
Что жили в дому фараоновом,

Слиняли в момент, точно гнали взашей
Их вон депутаты матросские.
И дальше без лишних дворцовых ушей
Пошли объясненья нефлотские.

«Я брат ваш Иосиф – и задал вопрос
Иосиф от мыслей смещения -
Наш жив ли отец...

Вот и встретились мы, пацаны,
Двадцать лет оборвав, как с куста,
Мы не знали тогда той цены,
Жизни начатой нами с листа.
Как мы счастливы были тогда
Распрощаться со школьной скамьей
И рвануться галопом туда,
Где, казалось, весь мир только твой.

Посидим, пацаны, посидим,
За столом мы, с нехитрою снедью,
Волю чувствам своим мы дадим,
В задушевной, как прежде, беседе.

Жизнь ломала не раз и не два,
Начинали с нуля зачастую,
На скаку выбивала с седла,
Потому-то...

Все началось гораздо раньше,
Чем всякий думает сейчас.
Все началось с той самой фальши,
Что исказила Неба Глас.

Тогда гонимый по Египту
Народ нес тяжкое ярмо,
И жрец один по манускрипту
Был предназначен для него.

Он был достойным человеком
В храме близ древних пирамид,
И с детства мыслил о великом,
О том, что вечность охранит.

Им суждено было сойтися
С тем, чтоб людей расшевелить,
С тем, чтобы кровью обагрился
Наш свет, что нужно обновить.

Он был тогда довольно молод,
Но...

Едва забрезжила мать осень,
Чуть охрой тронуло красу,
Посеребрило небо просинь,
Грибов прибавило в лесу,

Без дела я слонялся в коем.
Запел повсюду вздорный грай
Сорок, синичек, козодоев
Хоть ватой уши затыкай!

Желая фибрами покоя,
Назад пошёл я вдоль реки,
Непринуждённою ногою
Пиная встречные грибки.

Почти добрёл так до опушки,
Как вдруг послышалось: ку ку!
Скажи мне, милая подружка,
Что жить осталось на веку?!

А то чирикают без дела
Вороны, дятлы до темна.
Хочу, чтоб...

На свете есть чудак один
Он очень странный господин:
На улице как бомж одет,
Хотя ему уж двадцать лет!
У нас боятся все его,
Я объясню вам, отчего.
Ведь он, куда бы не пойдёт –
И там несчастье настаёт!
*
Однажды, царь издал указ,
Что будет новый цирк у нас.
А неудачливый чудак
Туда проникнул кое-как!
На арене он стоит,
«Я новый клоун!» – говорит.
«А где же ходит клоун прежний?»
«Он боится – очень нежный!»
«Ладно, шут с ним, ты давай
Льва из клетки выпускай!»
И надо ж было...

Беседуют за жизнь еврей с евреем,
Обоим столько лет, что срамота...
На кухне Нора по обыкновенью
Привычным женским делом занята.

Что сообщить имеет её Беня
С того, что неизвестно до сих пор?
Ей бредни стариковские до Фени,
Тем паче, что про женщин разговор.

Один другому шёпотом вопрос свой
Задал еврей о сути бытия:
- "Ответь мне, Беня, запросто и просто,
А сколько было женщин у тебя?"

Другой нахмурил лоб в раздумьях тяжких,
Как будто всех в уме не сосчитать,
Подвёл итог...

Случилось это по весне.
На Волге, или на Десне.
На Сейме, или Сене.
В Париже... или в Вене...
А, может, вовсе Новый Свет
Причиной стал всех этих бед.
Свершился случай тяжкий -
Не стало Чебурашки!
На берег вышел погулять...
Потом его пришлось искать
Не день и не неделю!
Пропал на самом деле.
Затем нашелся... Стыд и срам!
Повисли уши по бокам,
Водой налит, как Водяной...
"Я тут с Русалочкой одной
Случайно повстречался...
К ней в гости прогулялся.
А их там целых двадцать пять!
И...

Возвращайся, возвращаясь
Только лучшею тропой,
Пусть в обход, пусть запинаясь,
Но не пройденной тобой.

Не оставь ни на минуту
Обновлённой жизни взгляд,
Новорожденным как будто
Удивлён всему подряд.

Возвращайся, возвращаясь,
Проживая за год два,
Не испита жизни сладость
Заказавшего вина.

Обними глазами утро,
Оседлай небес коня,
И вперёд по перепутьям,
Жизнь восторгами пленя.

Дай тобой ей наслаждаться,
Не глядя душой в часы...
Пусть тебе давно не двадцать,
Что осталось...

Заплелись извилины в мозгу,
завязались бантиком роскошным.
Я с тобой совсем с ума сойду,
Мой сынок, мальчишка невозможный.

Двадцать две проделки в рукаве,
В лужу - два притопа, три прихлопа,
Мяч застрял у бабушки в окне -
Просит ремешка родная попа.

За день - сто пятнадцать "почему"
(я вчера специально посчитала),
И зачем-то кошка по утрУ
От тебя на люстру убежала.

Килограмм зеленки за три дня
Мажу на разбитые колени.
Обезьянки нам - нет, не родня,
это просто...

В утробе мрачного подвала шприцы ощерились на мир.
Свет, сквозь оконное забрало, глядит на Валтасаров пир униженных и оскорблённых, на людоедство обречённых свирепых крыс, клопов и блох...

Сюда - глаза не кажет Бог.
Надежда нищенством распята, сам чёрт из помыслов шьёт мех. Тут смерть красна, честна и свята, а жизнь - неискупимый грех.

В зловонной тьме дитя-индиго нашло приют душе своей.

(Бывает, что влачат вериги и ангелы с младых ногтей.)

Сидит малец не зная страха, путь звёзд...