Дрожит на ветру

Улетели,птичке
Значит наступила осень,у нас в Сибири
Близится холода,дожди
Облако,с грустью надомной проливают дождик,
На ветру дрожит осинка
Говорю я ей,
Успокойся
Близится зима.

Был июль и жаркий день,
Загрустил у речки пень,
И ворона та грустит,
На пеньке она сидит.
Только двое медвежат,
Тим и Том, в реке чудят,
В речке весело, свежо,
Им сегодня хорошо!
Накупались Тим и Том,
К дому шли они гуськом,
У сосны пришлось им встать,
Том не может дрожь унять,
Под сосной он видит сыр,
Вот удача, будет пир!
Том находку в лапы взял,
Том ту радость не скрывал:
- Ох, какой большой кусок,
Не носить мне поясок!
Сам себе я господин,
Съем я этот сыр один!
Возмутился...

Струится песенная грусть,
В просторы пашен и лугов,
Стоит берёзовая Русь,
На перекрёстке всех ветров,
В печали песенной скорбит,
Но смотрит с гордостью окрест
И на щеке слеза дрожит,
В её руках заветный крест.
Ой, дай же мне тебя обнять
И постоять в тиши твоей:
Моя загадочная мать,
В прицеле новых палачей.

Автор: Виктор Шамонин-Версенев

Горечь дней….,всё,…….
змеиною шкурой, зацепившись
за выступ скалы, и шиповника
куст, снимем мы и оденем, пов-
ерхности, кожи, отшлифуем, не
вышли? и рожи, на ветру расто-
пырив создав, полетим в мыслях
все за урал? кто куда, чуть в дали,
чуть поближе, слизи снег, навост-
рили все лыжи иль коньки, льда
пожар, холод дней, мех струился,
туманом за ней иль за ним или
рядом? вот здесь, он дрожал не
отрезать всю спесь иль печален
ломоть, угодим радость ножниц
не будет гоним...

Гляжу на памятник… Григорию с Аксиньей!
Сейчас на Дону нет казачки, - её красивей…
Сколь казакам в ту пору хлебнуть пришлось!
Сколь пережить, в те годы им довелось.
Первая Мировая на плечи казака легла!
С кровью Гражданская, - по Дону прошла…
В те годы голодные и босые ходили
И в памятнике как видно обуть позабыли.
Морозы на Дону сейчас крепкие жмут,
А Аксинья босая… стоит с вёдрами тут!
Григорий хоть на коне верхом сидит…
Но мороз всёравно сильный трещит.
Нешто бронзы не хватило...

Странно так слово звучит "авангард".
Шашечно-шахматное, вроде, французы?
В ленте пробардил подвыпивший бард:
"Рифма и ритм обрывает все узы".

Умерли тропы, родив пушкинот,
Метаметафоры и палиндромы,
К «слева направо» привыкший блокнот,
Рассвирепел: мысль течет по-другому.

Дергалась в ритме табачном строка,
В воздухе чуявшая метафизику,
«Выел»: на вые дрожала рука,
Полупоэта и нА четверть шизика.

Он вам сыграет за целый квинтет
Пальцем одним, на фалангу уменьшенным,
В общем...

Лето на Дону в галоп помчалась…
Знать весна, уже промчалась!
Казак в полях наш суетится,
Озимка донская колосится.
Кто-то в посевной преуспел!
Кое-кто из-за дождей не успел…
Поля травою эти зарастают,
Жизнь хлеборобу отягощают.
Кто-то будет осенью хлеб убирать!
Не успел отсеяться, сорняк собирать…
Хлеборобов на земле мало стало,
Интеллигенция его перещеголяла.
Все в управления, страной подались…
В креслах теплых, - народа завались!
На трактора, трактористов не хватает,
Молодое...

Есть город Алупка у Чёрного моря,
А выше гора, что Крестовой зовут.
Её окружает стена. Много горя
Она повидала, коль сказки не врут.

Разрушена ныне, могильник там рядом,
И камни, их много упало с горы.
Здесь тавры прожили, но гибли под градом
Камней. Много лет уж прошло с той поры.

Легенда об этом стара, как те стены.
Я вам расскажу то, что сам услыхал
От шторма на море, летающей пены,
От птиц среди древних таврических скал.

Два племени жили в далёкое время -
В Крыму, за...

И текст болит, и спать мне не дает...
И снится, и пророчит, и пророчит...
И кто - то в Белом по Воду идёт
И знать что я услышу хочет.
Развязаны у слова рукава…

Здравствуй, противостояние белого пера и черных чернил,
Белого листа и типографского свинцового оттиска.
Здравствуй, пророчество и суррогат.
Здравствуй, жизнь и смерть.
Я надеваю сутану белого огня.
Богом у выбора дороги я плачу,
Прижимая жизнь к себе,
А она уходит водой, омывая мои ноги,
И несет эту воду к дереву...

Немного отняли у тебя, если не взяли души.

"Пока смерть не разлучит нас..".



Пронзительным "о если" напишу:
А был ли день, и ночь ли это?
В оброненной строке рассвета,
Оборванное подниму...
И день, и ночь твоей горячей крови...
Не досчитаюсь в ней однажды дней,
Где поцелованным и выбранным любовью
Идти сквозь равнодушие огней.
Сквозь строй метелей и усталости дорог,
Где цвет потерь и вечер темно-синий...
Вкус памяти как - нежности глоток,
И звук стеклянный в белой флейте...