Диванный воин

Дорогой мой сынок,
Мой родимый росток,
Как ты служишь вдали
От родной стороны
Что ты видишь во снах
При зажжённых свечах,
Где встречаешь рассвет,
Провожая закат
Дорогой мой сынок,
Как же ты был жесток
Оставляя меня,
Обрекая себя
А ведь помнишь давно
Мы ходили в кино,
И своими ручонками ты крепко сжимал
Мой тогда ещё гибкий девичий стан
Дорогой мой сынок,
Всего несколько строк
Написать я тебе собралась,
Как слеза незримо подкралась
Говорят та война
Никому не нужна
Только...

И вот сижу я на диване,
А может быть лежу я в ванне?
Я знаю точно, я одна!
Не выпить с горя мне вина?
Засну сегодня как обычно,
И встану утром по привычке,
Налью себе я кофе рано,
И заживёт в душе та рана,
Которую оставил мне,
В том ярком и чудесном сне.

Дождь из осенних листьев.
Кто-то читает, кто-то лежит, кто-то сидит, кто-то спит.
Я пришел.
Храбрый портняжка в новом костюме стоит у реки возле ракит — и молчит.
Храбрый портняжка задумал побег.
А в доме напротив смешной человек кончил обедать,
сел на диван и подумал: «Видно задумал побег храбрый портняжка».
Встал и ушел по своим делам.
Дождь из осенних листьев.
Кто-то читает, кто-то лежит, кто-то сидит, а кто-то спит.
Я пришел.

Не оглашаемые лозунги пусты,
Как трата времени с балбесом.
Трудились до тебя – трудись и ты,
Борись с сидящим в эго бесом.

Первый шаг он самый трудный,
Второй и вовсе нам невмоготу,
Четвертый третий, ох, как нудны.
Не делай ничего и обретешь ты пустоту.

Немую сволочь, жрущую снутри,
Садящую до мозга кости.
Все заменяющую «изойди»,
Не вытравляемую гостью.

Не приносящую тебе дары,
А грабящую душу, горстью
Сгребающую в подола себе, увы,
Все что нажил ты потом, кровью.

Она...

Мужчины есть разные – добрые, злые
Мужчины есть якори, есть рулевые,
Мужчины есть ах ты! Мужчины есть ух ты!
Есть олигархи, есть проститутки!
Есть жигало парни,
Есть дядьки – сержанты…
Мужчины есть всякие,
В общем, мутанты.
Есть девочка-мальчик,
И мамина юбка.
Есть классные мачо
И мальчики – шутка.
Есть коммунисты, есть либералы
И даже есть метросексуалы.
Однопартийные, депутаты
И каста отдельная: «Шла бы ты на х…й!»
Врачи есть, строители, есть адвокаты,
На пост президента есть...

Ты свободна?… Смело
Ставим «Чай для двух»…
У тебя есть Тело.
У меня есть Дух.

Дымчатая просинь…
Мокрая сосна…
У тебя есть Осень.
У меня – Весна…

Тело часто манит
Полежать ничком,
Нежась на диване -
Дух всегда торчком!

Тело любит манго…
Дух – любимец муз.
У тебя есть Танго,
У меня есть Блюз!

Вижу, тело в белом…
(Тело знает драйв! ) -
Ставим Тарантеллу ,
Танго, Румбу, Джайв!

Весело, танцуя,
В сторону идем
И с тобой другую
Вряд ли мы найдем,

Где ни...

Энджейл! Брось всё. Приезжай!
Буду ждать в своём вигваме.
Заварю китайский чай.
Позвоню к обеду ламе,

И скажу: -«Не нынче, гуру!
Мантры петь мне недосуг.
Я к обеду жду Лауру.
Без меня, мой старый друг».

Дверь Марго ключом откроет
Мастер спрячет свой кальян.
Она жестом успокоит.
И присядет на диван.

Я у ног её прилягу,
Начну с пальцев – целовать.
Неприлично это магу –
Чувствуя, не обладать.

Как МерлИн не восхищаться,
Её талия и грудь…
И как мне не подниматься
Выше...

Я взобрался на вершину
Высоченного дивана.
Я играю здесь в машину,
Сделав дверь из чемодана.

Руль мой – маленькая миска,
Есть и фары – две тарелки.
Звук сигналящего писка
Извлекаю из "дуделки".

Кто-то вдруг стучит снаружи,
Открываю вход в кабину.
– На столе заждался ужин,
Отгоняй, сынок, машину.

– Что? Я буду есть солянку?
И потом ещё картошка?
Не поеду на стоянку!
Где моя большая ложка?

2008 г.

Не пишется. Курю. Смотрю в окно.
Болею. Аспирин жую горстями.
По вечерам горячее вино
Я пью… И наполняется гостями
Мой дом. Они проникли в кабинет,
Сидят вальяжно в креслах. На диване
Лежу под мерный рокот их бесед.
Мне кажется, не прозой, а стихами
Они ведут свой странный разговор,
И я к ним обращаюсь рифмой строгой.
Не вижу лиц, но я вступаю в спор
С поэтами от дьявола и бога.
Смысл ускользает. Только рифмы бой.
Слова плывут, одетые в куплеты.
Я знаю – говорю я сам с собой...

На крылечке кошка, фикус за стеклом
На дороге вьюга, а в избе тепло
Темная икона смотрит из угла
Штопаная скатерть на столе бела

Самовар и пряник, баночка опят
Ходики о чем-то с лампой говорят
И трещат поленья весело горя
Напевая песню стуже декабря

Пыль и паутина таинственный чулан
В нем скрипит ворчливо старенький диван
На крючке, до лета, задремал сачок
И стрекочет тихо за стеной сверчок

Красная шкатулка с оспиной огня
Дорожит ей бабушка, годы в ней храня
Стопка фотографий...