Божий раб

Нужно ли доказывать любовь
Каждый раз тебе при нашей встрече?
Трепет разрывает мою плоть
При одном касании за плечи.

Нужно ли шептать еще слова?
Для тебя не в тягость и не в муку.
Одарю лобзанием уста,
А потом хладеющую руку.

Боже, умираю без любви,
Сбивчивым становится дыханье,
Двери сердца настежь отвори
И впусти раба на покаянье.

На дне морском, в холодном окружении,
В кромешной тьме, среди подводных скал,
Моя душа томилась в заточении…
Но, Боже мой, об этом ль я мечтал?

Забыть про всё, про боль и про теченья,
Смотреть наверх, а не по сторонам,
Искать в луче мерцающем спасенье,
И помнить – рай жить с Богом на земле.

Еще чуть-чуть, и вот она поверхность,
Покину склеп бездушной глубины,
Но вот беда – затягивает вечность,
Силком назад ведет за кандалы…

Забыл. Я раб, опутанный цепями.
Слуга для Тьмы...

Звучи в миру, правдивая строка,
Не прекращай стремительного бега.
Мы листья павшие. Мы старше сорока.
Нас неминуемо покроет саван снега.

Нам с каждым часом ближе смертный час,
И непростительна теперь безпечность.
Немного уж осталось дней для нас
До отправленья в роковую Вечность.

Уже растут древа, из коих гроб
Для наших тел могильщики сколотят.
В наивной юности грешили мы взахлёб,
Но старость угашает похоть плоти.

Взывает к небу прежняя вина,
И совести спасительны страданья...

Где состраданье цены не имеет,
Где благочестье и честь не в чести,
Сытый голодного не разумеет,
Бедных с земли норовят извести.

Век унижений и рабской работы,
Век убиенья и грёз, и надежд.
Век людоедской господской охоты
На супротивников власти невежд.

Время глумленья и хохота злого
Над умирающим в муках рабом.
Век оплевания славы былого
И торжества с окровавленным ртом.

Подлая цель оправдает все средства,
Лишь бы БОГАТЫМ улечься во гроб.
«Внукам останется пустошь в...

Правду, перо, не криви,
Истиной полнись, мой стих.
Вечное царство Любви
Ждёт отщепенцев земных.

Тех, что в ущелиях скал
Тщились спасенье обресть.
Дьявольский мерзкий оскал
Не принимали за честь.

Божии святоотцы,
Мученики простоты.
Небо готовит венцы
Честным рабам нищеты.

Ибо ни власть на крови,
Ни златотканая ложь
В вечное царство Любви
Не допускают вельмож.

Платье в пол, чёрный веер и серьги агат,
И надменной улыбки холодная прелесть.
"О мадам, вам известно, я очень богат,
Я живу лишь на вашу взаимность надеясь.

Умоляю, не будьте жестоки со мной,
Дорогая Джоконда! Лаура! Венера!
От любви не излечится ею больной,
И хранят мою жизнь лишь надежда и вера.

Мы вчера на балу танцевали вдвоём,
Я сегодня прошу вашу руку, страдая.
Я богаче других, мой роскошнее дом,
Голова лишь как облако стала седая.

Вы прекрасны, о Боже, как райский...

Покорствовать нельзя
Капризам злой пурги:
Вчерашние друзья
Сегодня нам враги.

И их не упрекнуть,
Таков над нами рок:
Иудою замкнуть
Строй Божьих смертных строк.

Евангелия крик –
Любите всех врагов.
Я вскорости старик
И раб я дураков,

Которые никак
Не примут от Небес
Ту мысль, что всяк простак
Есть кладбище чудес,

Которые лишь ОН
Готов был нам явить.
России вечный стон –
Кляня, БЛАГОДАРИТЬ

За ужас бытия,
За вросший в землю пыл,
За то, что ты, как я,
Так яро Русь...

В далеке далёком, на холме высоком
Укрываемый мраком туманным
Стоял замок тоскливый и звался Безымянным
Как тень призрака высясь над долиною тихой.
И его огибая словно лента голубая
Голубыми водами река протекала
И впадая в морскую пучину, свой бег замедляла.
А река та спокойно, не взирая на волны
Несёт свои тихие воды, как подношение морю.
Тучи тот замок всегда обступают,
Ни с моря ни с суши ни раз не видали,
Чтоб в замке том жизнь шевельнулась хоть раз,
И страшно тёмному люду...

Ничто не оборвёт неистовый мой голос,
Зовущий к Богу тех, кто бедствует в миру.
Сочтён на голове моей последний волос,
И буду я дерзать, доколе не умру,

Своей больной стране глаголить правду злую,
Чтоб русские сердца от идолов отвлечь.
Я раны Родины молитвенно целую
И тщусь для райских врат российский люд сберечь.

Мы много видели и много пережили,
Реформы Горбача и преступленья тех,
Кто нашу Родину в подножье положили
Иуде Западу. И, празднуя успех,

Построили дворцы они на...

Перо острит клинок в сердечной плоти
И свой кровавый оставляет след.
Кто не слыхал Божественных мелодий
И Божьих слов, тот точно не поэт.

Кому строка всю душу не ломала,
Как наркоману доза, – тот заткнись!
Когда бы был я вылит из металла,
То и тогда б писательская жизнь

Весьма бы скоро привела к ржавенью
Надёжный мой титановый скелет!
Я приписать могу лишь вдохновенью
Обилье строк в эпоху мрачных лет.

Я слышал – если зА ноги подвесят
Любого добровольца, и потом
Дадут хлебнуть...