Божий глас

Я по Петре - на верблюде,
А пешком - простые люди...
Гордо ногу подвернул,
Сверху я на них взглянул
И подумал: - Благодать...
Еду я, а им - шагать...
И, усевшись, словно в кресле,
Затянул, с устатку, песню...
Мне по городу теней
С песней ехать веселей.
Да и голос мой, отныне,
Будет жить в горах и... - имя...
Не забыть теперь горам
Как я пел.. Пел им, - не вам...
Ведь ни кто не может лучше
Глас ценить и чутче слушать...

Безумный мир, ослепший от страданий,
Сложи грехи к подножию Креста!
Когда Христос крестился в Иордане,
Святых небес отверзлась красота.

Земля, и воды, и эфир, и пламя
Внимали гласу Вечного Творца,
И голубь с распростёртыми крылами
Ниспал на Предызбранника Отца.

Сюжет для ликования поэта -
Когда бы не шипы средь чудных роз.
Всего три года, три великих лета -
И поступил предательский донос.

Здесь не найти разумного ответа,
Как ни терзай ослабшие умы.
Два Исполина. Два творца...

Вот замок, затерянный среди скал,
Завис над бездной провала.
Здесь каждую ночь под волчий оскал
Луна багрово вставала.

Внизу морские ревут валы,
Солёной брызгая пеной,
А в замке тихо. И лишь орлы
Кружатся в небе степенно.

Но не безлюден замок, хоть свет
Не льётся из окон келий.
Прикован цепью живой скелет
В стенах его подземелий.

То узник, брошенный в ужас тьмы.
Он глухо стонет и шепчет:
"Стальные прутья моей тюрьмы,
Держите меня покрепче!

Я с малых лет доверял уму...

То тебя ненавидят, то тебя обожают,
То клянут как злодея, то возводят на трон.
И негодного сына баба в муках рожает,
И владыку хоронят под веселье ворон.

Мир корыстен и злобен, лицемерен и гадок,
Нет в нём места под солнцем для послушных детей.
Путь стремящихся к правде изощрённо несладок,
И тела их багровы от ударов плетей.

Ничему в этом мире удивляться не стоит,
Зри, как корчится мудрость под бичом дурака!
Кто при временной жизни мавзолей себе строит,
Тот по смерти засядет в той...

Сначала был сон

Скифы врываются в мир моих снов запоздало.
Под предводителем дикая лошадь заржала,
И уносились куда-то в пучину сомнений,
И не искали любви, тишины, вдохновенья.
Странная встреча, почти на границе разлуки,
Скифы летели, мелькали их руки и луки.
Стройные девы в плену и любви, и печали,
Наши сомненья и наши тревоги встречали.

Что это? Сон. Не пора ли уже просыпаться?
В голосе звон, в этом ливне чего нам бояться?
Смотрит мой брат, и проносятся в полночи мимо
Снова...

Господи, я - только лишь призыв,
Только лишь призыв и ожиданье,
Ожиданье истины Твоей,
Чтобы воплотить её собою,
Чтоб Тебя собою воплотить,
Став Тобою в истине и в духе,
В истине и в духе бытия;
Бытия, живущего Тобою
И во всём согласного с Тобой
Гласом бесконечным обожанья,
Обожанья только лишь Тебя,
Только лишь Тебя во всём на свете,
И служенья только лишь Тебе
Из любви к Тебе и осознанья;
Осознания того, что всё есть Ты,
Только Ты во множестве обличий,
Множестве обличий одного...

Отсёк,
застав врасплох,
сознание от мысли,
глас колоколов...
ум опустел,
остановилось время,
и солнце в куполах слепило будто не мои глаза,
и музыкой стал шум Москвы,
в тот миг,
когда меня на миг не стало...

Не бросайтесь словами пустыми, подарите им мудрость и смысл,
Брёл с семьёй Человек по пустыне, солнце жгло их, и путь был уныл.
День на третий, от жажды страдая, детям выдал последний запас,
Вдруг колодец жена молодая увидала, пустилася в пляс.
Глас не слушал - настойчивый, низкий, что отрава в студёной воде,
Напоил Человек своих близких, обернулся, лежат в борозде.
Их предсмертные корчи пытают, ужаснулся, взмолился отец:
«О, Господь, ты заблудших спасаешь! Неужели любимым конец...

Покоя нет. Во всем - движенье.
Борьба - от самого рожденья.
Смеемся, плачем и страдаем,
А для чего? Увы, не знаем.

Коль предначертано все свыше,
Как глас Судьбы своей услышать?
Иль это не меняет сути?
Возможно ль, изменить нам Путь свой?

Безмолвен Космос? Иль глухи мы?
И Мир вокруг необозримый...
Но что-то важное незримо
Волнует, будоражит кровь.

Возмездие неотвратимо,
Не напрямую, но всегда.
Колеса вертятся незримо,
И за виной идет беда.
Не палача настигнет мука:
Отсрочит рок удар, смеясь.
Отмстится детям или внукам,
И кровь дурная хлынет в грязь.
И потому не так жестока
судьба порою к палачам,
что именно по воле рока
дана им рукоять меча.
Но жадность, подлость и измена –
Пред Господом всегда вина.
За них не златом платят цену,
Одна лишь смерть за них цена.
И тот, кто всем несет мученье,
Внимает глас подземных плит...