Благовест

Радость видеть первый стог,
Первый сноп с родной полоски,
Есть отжиночный пирог
На меже,в тени березки.

Знать,что небо ввечеру
Над избой затеплит свечки,
Лики ангелов в бору
Отразят лесные речки.

Счастье первое детя
Усыплять в скрипучей зыбке,
Темной памятью летя
В край,где песни и улыбки.

Уповать,что мир потерь
Канет в сумерки безвестья,
Что,как путник,стукнет в дверь
Ангел с ветвью благовестья...

Заслышав речь о воскресеньи,
Начальство храма подошло
И от людского потрясенья
В негодование пришло.

И мракобесы повелели
Тотчас Апостолов схватить,
Но те людей уже успели
Пять тысяч к Богу обратить.

Наутро всё священство в сборе,
С самим Кайафой во главе,
Петра спросило при разборе
Событья в храме: «Дай ответ,

Какою силою хромого
Вы раззадорили плясать,
И нет ли имени такого,
Чтоб всех людей могло спасать?»

И, Духа обретя Святого,
Пётр дал тогда такой ответ:
«Что...

Не хочу записывать, запоминать – назови мне имя этого сна,
где уже не будет тебя и полночной грозы светляков,
где растает аллеей молчанья карусель фонарей, и душистое пламя огня
погасшей свечи разнесется дымом далёких окон. Вот любовь
вспорхнёт благовестом, и белёсый туман обдаст сквозняком на бездождье,
бард рассветный взойдёт на скалу, разорвёт ассонанс моих криков.
Вот надежда скользнёт неприметной тропой арлекина, и тоже
оставит приторный вкус амнезии. Соберутся анахореты у лика...

Стоит вернуться на час в обесточенный город,
наледь зимы растопить, замыкая бессонную цепь.
Фыркнет движок, утолив электрический голод,
занавес поднят, и кукольный пляшет вертеп.
Тайны замерзшей воды разгадает огонь,
красноязыкий великий обжора, сжигающий тлен.
В пламени кружит весеннем веков посолонь
вербный глагол благовестье пророчит, рождается день

О мать, любовью бесконечная,
Хранительница сердца очага,
Струеньем пламени вечная,
Без лица, в трех лицах Божества!
Мать всегда прощающая и родимая,
Тебе мои благовеста и мои силы,
Той, которая подарила вдох,
Той, что рукой омывает,
Благословляет, согревает, спасает,
Той чей сын:есть Бог.

Любовь твоя светлоокая,
Молитва души, свечи свет,
Хоть бываешь ты строгая -
Сойдешь всегда, сквозь оков сует.
Помогут люди, которые крещенны,
И от света твоего рожденны...

Тридцать третья параллель,
Аномалий колыбель –
самолеты курс теряют
и в порталах пропадают,
появляются пришельцы
в Розуэльском инциденте*.
Не спокойна широта!
У Бермудов будоражит -
в глубине морской кураж,
то ли черти, то ль атланты,
волны ставят на дыбы,
и несет суда как щепки
по течению Гольфстрим,
там Нептун воронки лепит
круговертью из воды,
и у дна в последнем танце
извиваются угри…

Дальше, линией прямой,
под угольник, сапогами,
интервенций параллель
по Востоку...

КРЕСТОВОСКРЕСЕН

Велик тот день, когда впервые
В Его молитву вы вошли,
Земля и небеса живые,
Созданья смертные земли...

Велик тот день, когда Он чашу
Сию приял – когда, с вершин
Спустясь, вошел в семью Он нашу
И как Учитель, и как сын...

Велик тот день, когда на гору
Он Елеонскую взошел –
И сразу перевесил Тору
Его живительный глагол...

Велик тот день, когда, Царь Славы,
Отца прославил своего,
И отступился сам лукавый,
Повержен кротостью Его...

Велик тот день, когда...

Тучи-небо укутали мглою,
опрокинувшись в каплях дождя.
Зазвенела осенней листвою,
золотая пора сентября.

Вся трава в серебристых дождинках,
блещет светом живых огоньков.
На промокших,холодных опушках,
тонут в заводи стволы дубов.

Здесь,в глубоких,безлюдных просторах,
ветер тени качает в лесу.
Отражая в далёких просветах,
голубых облаков,синеву.

Здесь природа полна обновленья,
полыхая вокруг красотой.
И в незримом,своём откровенье,
пробуждает душевный покой...

Где состраданье цены не имеет,
Где благочестье и честь не в чести,
Сытый голодного не разумеет,
Бедных с земли норовят извести.

Век унижений и рабской работы,
Век убиенья и грёз, и надежд.
Век людоедской господской охоты
На супротивников власти невежд.

Время глумленья и хохота злого
Над умирающим в муках рабом.
Век оплевания славы былого
И торжества с окровавленным ртом.

Подлая цель оправдает все средства,
Лишь бы БОГАТЫМ улечься во гроб.
«Внукам останется пустошь в...

Я люблю, когда в лёгких строках
звуки строятся в нотную табель,
на твоих оставаясь руках
благовестом рифмованных капель.

Я люблю их писать для тебя,
и дарить их тебе не случайно –
я ни дня не живу, не любя,
и не делал из этого тайны.

Каждый вдох мимолётный ловлю,
все желания предвосхищая,
потому, что тебя я люблю,
каждый выдох тебе посвящая.

Я люблю тебя, выключив свет,
и при свете люблю, как мальчишка.
Мне неважно количество лет –
так упала капризная фишка...