Бес в ребро

Воткнув под ребра нож своей обиды,
Грел руки телом, что в мучениях сгорало.
Все чувства и слова давно забыты,
Из общего осталось на двоих лишь одеяло.

А утром солнце выжигало всю надежду из снов,
Что так упрямо вопреки реальности писала.
- Проваливай отсюда, собери свою одежду.
Что смотришь, ты забыла, что убраться обещала?

Я научилась не кричать, не спорить
С тех пор, как в первый раз тебя я потеряла.
И прищемив покрепче дверью свою гордость,
Терзаемая мыслями, твой дом я...

Тонко-кислотная струйка ночи
кровоточит в зрачках фонарей.
В бумажную стружку ветра капает лимфа луны.
Клок отрешенный мертвых созвездий провис до костей
неба, цвета заброшенных шахт преисподней. А у стены,

расстрелянной гнилью дождя, маячит ржавая дама-смоль,
с арфой бескровной через плечо, с судорогой
на землистых губах, с нежным настоем
из эпилептических трав.

Влагой аспидной ноздри по воздуху.
Бродит себе и думает:
“Кто бы подкинул на чай?”
(вскрытой тряпичной веной...

Я живу в пробирке,
С биркою на шее —
Крохотный человечек,
Подопытный номер такой-то.
Со мною все можно
Сотворить;
После лоботомического сокрушения
Ничего не стою,
И жизнь — сплошное лишение.

Меня в пробирке
Нагревают,
Растворяют,
Испаряют,
Смешивают,
Переливают
Туда-сюда...
Взвешивают.
Не выпадет ли в осадок слюда?

Это еще младенцем
Меня мама продала науке:
Зачем в семье бедной
Лишний рот?..

И вот,
Я — жертва логики.
Если помру, то не от скуки,
А принесу пользу...

Полнолунье. Тряская карета.
Лунный диск роняет серебро.
Пробудились бледные поэты,
Поднялись и взялись за перо:

Лириков проклятия и вскрики
Огласили рощи и пруды,
Их любимых призрачные лики
Смотрят, как русалки, из воды.

Русофилы на дежурный кипеж
Собрались, жгут серу и смолу,
И вот-вот всплывёт к ним город Китеж,
Загущая призрачную мглу.

Футуристы, буйны и плечисты,
Разодравшись, шастают поврозь,
А вокруг блуждают пародисты,
Предвкушая брошенную кость.

Кто-то с криком...

Сказка - быль.
Рассказ - загадка.
Всем не спеть - обильно-сладко.
Сколько мнений и сомнений,
Вряд ли, кто-то будет гений.

Кто смеется - кто-то плачет,
Ну, а кто, смеясь, судачит.
Где-то в душу - да в ребро,
А кому то - всё равно...

Кто учился на пятёрки,
А кому в подъездах тёрки.
Кто-то плюнет - разотрет,
Ну, а кто - наоборот...

Не робейте, и пишите.
Только с мыслью, не спешите!
Переварят и сожрут,
Не напрасен этот труд.


Кто потопчется, предвзято,
А кому-то будет...

Он много лет не видел сны,
И жил мечтой хранимый,
Что в этом мире суеты,
Увидит сон счастливый.

Жизнь представлялась лишь игрой,
А в снах судьбы веленье –
Так думал он порой,
Отбросив все сомненья.

И потому его судьба,
Была нелёгкой долей,
В потусторонних снах жила,
Довольствуясь неволей.

Ночами крепкими, как сеть,
Искал он к ним дорогу,
И чтоб достойно гимн пропеть,
Слова клал рифмой в строку.

Года летели чередой,
Меняя свет эпохи,
Герой наш стал совсем седой,
А...

Я помню в снах вас
детских –
криком крытых…
Уколы… камфора… пиперазин…

И вас зовут -
не человек,
а критик.

И в Мир летящих
вы – переползли…


И вы упорны в речи – как заика.
И вы ровны - как гирька,
на крыле.

И вам не нужно
Марс с Сатурном двигать.
Хватает дел судейских. На земле.


Вам не срывать ночами
с музы
платье…
Вам не венчать - огонь и лед
внутри…
…упав в высоковольтные объятья
безгрешной куртизанки-Натали!…
___

Печать. Стило. Два стражника...

Я не хочу
жить
на вздыбленных нервах.
Я не спешу пить -
с кубка огонь!

Но ведь не спросят: ни Бог, ни инферно…

В небо – крылом.
В яму – ногой…


Так и живем,
ошибаясь
все чаще
и всё сочнее. Дождь –
словно скотч…

День наш – ползущий, бегущий, летящий
валится краем
в шалую ночь.


Я не мессия. Не вождь и не витязь.
Я ни при чем. Какого ж рожна -
снова
семь жизней тебя мне не видеть?!
Знать, что ты есть…
Мучительно знать...


Снова пошлет молодая звезда...

Зима затягивает и перерезает глотки,
остужает пальцы холодными губами
пронзает, словно смычок, звуками, головами
в тишине, где нет точек и звук без примочек.
Полеты от безнадежности замедляются, замедляются,
дороги становятся невидимыми, на деревьях нет почек,
нет дверей и окон, как на картинах из темных точек,
безнадежный суицид и тени птиц-одиночек.
Зима затягивает меня, обволакивает метелями,
лишает движений, хотя гололед, и должно быть быстро.
На ребрах я чувствую ее прикосновения...

Сентябрь мокрый и
кудлатый
забился вновь к себе в закут.

Я ненавижу циферблаты.
И одинокий хруст секунд.



Медовый голос близко-близко…
Шарль-азнавуровский шансон…

Но расставанья горький привкус
уже везде,
уже на всем…



Везде –
воронье эспер-рр-ранто…
А в небе – лишняя верста…

И вносит в душу
беспорядок
крест-накрест падшая листва…



А ветер – сыт и пьян на шару.
И мне бы стопку.
Да нельзя.

И губы – слепнут и прощают.
Но шепчут вслед тебе...