Амедео

Тонкость цвета, чуткость силуэта,
одухотворенный примитив,
резкость, острота икон портретных,
Модильяни и Париж,
Моди и Жаннетта…
Словно в руках скульптора
линий тишина и выразительность
сплетаются душой,
душа струится краской,
(там от Боттичелли, Пикассо, Сезанна)
человек – вот, что его интересует,
вот источник, вот природы месса.
И отверженному вторит винный зной,
дух гашиша, нищета бульваров,
мятежом на холст прессуя
тридцать шесть в посмертной маске,
миллиард и двести...

Есть в красном нагота, сок, силуэт;
Все изнутри в корове – бездна страсти.
По сути, никаких отличий нет:
В Париже и местечке красный – красный.

В Париже те же голод, холод, грязь.
И возвращаясь в дом по кличке «Улей»,
Ты обнаружишь крысу, что томясь
Ночь дожидается тебя на стуле.

В Париже все свои: Шагал, Кремень,
Кикоин, Цадкин, много прочей пьяни,
Чеснок с вином, селедка каждый день –
И Пушкина читаешь Модильяни.

Нью-Йорк. 05.19.2011

Запреты прочь! Одна - в Париж, там Моди.
Любовь влечёт, как селевый поток,
Ей нет преград, и жар по венам бродит
И гасит разума последний огонёк.

И вот, о счастье! - всё осуществилось.
С любимым первый раз она одна.
Дверь без консьержки тихо отворилась,
Свидетель лишь один - в окне луна.

Карандашу всей муки не испить,
Любви младой рождая отраженье.
И бус тяжёлых африканских нить
Красой ложится на изнеможенье.

Шатанье по кафе, Булонский лес,
Безумства ночи вновь на рю де...