А он поэт

Мы людей таланты мерим,-
Своим каждый "самомером",
Резюмируя при этом: -
Я - поэт! Вы - не поэты!

Нет любви на белом свете
Это точно знаю я.
Душу выжгли всю поэту
Ложью девичьи сердца.

И не льются больше песни
Звонко как у соловья.
Отзвучали на рассвете
Звуки счастья у меня.

Я возьму гитару в руки
И ударю сгоряча.
Чтоб натянутые струны
Оборвались навсегда.

В тишине останусь снова
Дни считать своей тоски.
Понимаем с полуслова
Мы с ней так ведь нет любви.

Душу выжгли всю поэту
Ложью девичьи сердца.
Жизни нет на белом свете
Это точно знаю я.

Сколько букв и сколько строчек..!
Вариантов – миллион …
Все поэты прячут душу
В них, как будто в медальон.

Чей-то сразу ты раскроешь
И поймешь поэта суть,
На иной любуйся сверху,
Не пытайся заглянуть!

Что мои вам строчки скажут,
Раскрывайте медальон:
Там не строчки, там лишь чувства,
Их ведь тоже миллион!

Что хотите с нищего поэта?
Для хорошей жизни надо денег.
У поэта разве только света
В кучу может наскрести ваш веник.

Свет стихов сияет очень ярко-
Это знает каждая доярка.
За талант особая расплата,
Но не надо плакать над утратой.

Лучше прочитай его разок,
Чтобы человечней стать чуток.
-
Сергей Прилуцкий,31.05.2012, Алатырь

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...

Я ходил по горам, я глядел меж лугов
В журавлиные очи родных родников;
Издалека выслушивал шум тростников
И ночного Аракса медлительный ход...
Здесь я дружбу узнал, и любовь, и почет.
Можно ль душу из сердца украсть?-Никогда!

Ты-дыханье мое, ты-мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города.
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан.
Азербайджан, Азербайджан!

На горах твоих кудри белей молока,
Как чадра, укрывают тебя облака,
Над тобою без счета промчались века,
От...

ЕСЛИ ПРИГЛЯДЕТЬСЯ

Пути земли и неба, если приглядеться, меж собой во многом схожи,
Как тех же облаков и понизу теней бегущих их,
Как лик небес и лоно неподвижных вод, как отражаемое в них
Высоких звёзд стоянье и мерцанье полночью погожей;
И в том, возможно в самом деле лучшем, мире, верно, существует тоже
Какое-то ещё своё подобие путей земных…
И в шаге всяческого существа – от крошечных, невзрачных, до больших –
По-своему едва ли не отпечатляется След Божий!


ДЛИНОЮ В ВЕЧНОСТЬ...

ИСПИВ ДО ДНА

Когда-то, в своё время все мы возвратимся в Отчий Дом,
Тот самый, что мы все оставили давно, на твердь пустынную земную
Ступив, как, сбившись в грозовую тучу, благодатным проливным дождём
Нисходят в летний зной на почву истомлённую, сухую,
Летучих сонмы облаков… Под кров Его уж возмужавшими войдём
Тогда опять, испив до дна страданий чашу круговую;
Там нас, как прежде, встретит любящий Отец… и в этот раз
Чтобы в объятия Свои уж, может статься, заключить навеки нас...

За стихи свои, под запретом был
В средствах массовых, хулиганом слыл.
Не любил его, государства чин
Слушал в тайне простолюдин.

Отдавал себя, когда роль играл
Искушал судьбу, за народ страдал.
Ненавидел разбой, всех мастей воров
Роль желанная, капитан Жеглов.

Пробивался он, как степной росток
В колею вошел, берегись браток.
Кони резвые, понесли его
А цензуре той, не объять всего.

Жизнь счастливую, на Земле прожил
Половинку свою, до конца любил.
Песни пел, на свои стихи...

Он не был скромен, всуе не лукавил,
Не прочь был подержать в руках стакан,
И часто шёл, не споря, против правил
С горящими глазами простака.

Без поисков космических ответов
Среди многоэтажек и машин,
Он просто был бродягой и поэтом –
Насильником больной своей души.

Он просто восхищался той берёзой,
Чьи ветки по ночам в окно стучат.
И с женщинами ладил лёгкой прозой,
Без пушкинско-есенинских цитат.

Похожий на сорвавшийся с карниза
Размашистого почерка наклон,
Он раз за разом к...