Стремление к равенству глубоко укоренено в природе человека: таков главный результат последней работы Фаулера, доцента политологии Джеймса Фаулера из Калифорнийского университета в Сан-Диего.
Эгалитарные мотивы - мощная сила, которая заставляет нас наказывать или награждать", - подчеркивает Фаулер.
Эгалитарные мотивы - мощная сила, которая заставляет нас наказывать или награждать", - подчеркивает Фаулер.
Сейчас он ставит новые эксперименты: пытается вычислить вклад, который вносит эгалитаризм в общественное поведение человека. Люди, которые чувствительнее всего относятся к чужому доходу, сильнее наказывают богатых в играх-экспериментах, где вводится понятие общественного блага. Даже если это уменьшает собственное благосостояние блюстителей равенства.
Именно на этих завистниках и держится общество. "Тот, кто не готов платить, чтобы изменить поведение других, - не очень хороший член группы. Ведь если не тратить ресурсов на то, чтобы люди вели себя по правилам, группа никогда не станет сплоченной", - полагает Фаулер. По его мнению, врожденный вкус к равенству присущ человеку с тех времен, когда наши далекие предки впервые объединились в группы.
"Исследование Фаулера убедительно демонстрирует, что люди не любят неравенство, которое возникает в результате случая. "Я подчеркиваю - случая", - комментирует работу коллеги-политолога швейцарский экономист Эрнст Фер, работающий в той же области. Он тоже играл в перераспределение доходов - как в университетских аудиториях, так и в хижинах Папуа-Новой Гвинеи.
И в его опытах испытуемые тратили часть своих средств на наказание индивидуалистов, максимизирующих только личную выгоду. Разница в том, что в опытах Фера стремление к сотрудничеству нельзя было отделить от стремления к равенству, отмечает Фаулер. В своем опыте он уничтожил само понятие сотрудничества, а стремление к равенству осталось.
Фаулер отчасти согласен с Фером: "Мы измеряли, насколько люди хотят наказывать богатых, а не то, как они будут делать это в жизни". Дело не в уважении к упорному труду богачей, а в неанонимности: у состоятельных людей есть ресурсы, чтобы адресно ответить на выпад против себя. В результате эгалитарные мотивы подавляются, и в обществе всегда существует нереализованный потенциал стремления к равенству. Прорывы случаются там, где человек может обеспечить себе анонимность.
Например, в толпе.
Сейчас Фаулер пишет новую работу, связывающую политику и экономику. Вместе с коллегами он показал, что люди, стремящиеся влиять на чужие доходы, склонны ассоциировать себя с политической партией. При этом не особенно важно с какой: "и демократы, и республиканцы в экономических играх наказывают в среднем больше, чем беспартийные".
"О вкусах не спорят - если уж людям так важно равенство, экономика и политический процесс должны отражать это, - говорит Фер. - Главная сложность в том, как достигнуть равенства, не жертвуя эффективностью. Это возможно далеко не всегда".
Правила игры
Итак, психологи провели серию экспериментальных игр, в которых каждый игрок по своему желанию мог восстанавливать финансовое равенство между участниками. Правила игры исключали мотив личной выгоды, не было и эмоционального контакта между игроками. Оказалось, что участники игры стремились поддерживать материальное равенство в группе, а при его нарушении они испытывали негативные эмоции - злость или беспокойство. При условии строгой анонимности игроков негативные эмоции могут быть вызваны только самим фактом материального неравенства.
Авторы публикации предполагают, что именно этот эмоциональный механизм в основном и поддерживает эгалитарное общество и мотивирует кооперативное поведение людей.
Откуда в человеческом коллективе родилась идея всеобщего равенства? Обычно психологи кладут в основу идеи равенства мотивы личной выгоды каждого члена кооперации. Иными словами, если совокупная выгода больше, то и мне лично больше достанется. Коллектив специалистов из различных американских и немецких научных учреждений (кафедры политологии Калифорнийского университета в Сан-Диего, кафедры антропологии Калифорнийского университета в Дэвисе, кафедры политологии Стэнфордcкого университета, кафедры политологии Университета Майами и Центра адаптивного поведения и познания Института Макса Планка) поставил перед собой цель проверить эту модель мотивации равенства.
Именно на этих завистниках и держится общество. "Тот, кто не готов платить, чтобы изменить поведение других, - не очень хороший член группы. Ведь если не тратить ресурсов на то, чтобы люди вели себя по правилам, группа никогда не станет сплоченной", - полагает Фаулер. По его мнению, врожденный вкус к равенству присущ человеку с тех времен, когда наши далекие предки впервые объединились в группы.
"Исследование Фаулера убедительно демонстрирует, что люди не любят неравенство, которое возникает в результате случая. "Я подчеркиваю - случая", - комментирует работу коллеги-политолога швейцарский экономист Эрнст Фер, работающий в той же области. Он тоже играл в перераспределение доходов - как в университетских аудиториях, так и в хижинах Папуа-Новой Гвинеи.
И в его опытах испытуемые тратили часть своих средств на наказание индивидуалистов, максимизирующих только личную выгоду. Разница в том, что в опытах Фера стремление к сотрудничеству нельзя было отделить от стремления к равенству, отмечает Фаулер. В своем опыте он уничтожил само понятие сотрудничества, а стремление к равенству осталось.
Фаулер отчасти согласен с Фером: "Мы измеряли, насколько люди хотят наказывать богатых, а не то, как они будут делать это в жизни". Дело не в уважении к упорному труду богачей, а в неанонимности: у состоятельных людей есть ресурсы, чтобы адресно ответить на выпад против себя. В результате эгалитарные мотивы подавляются, и в обществе всегда существует нереализованный потенциал стремления к равенству. Прорывы случаются там, где человек может обеспечить себе анонимность.
Например, в толпе.
Сейчас Фаулер пишет новую работу, связывающую политику и экономику. Вместе с коллегами он показал, что люди, стремящиеся влиять на чужие доходы, склонны ассоциировать себя с политической партией. При этом не особенно важно с какой: "и демократы, и республиканцы в экономических играх наказывают в среднем больше, чем беспартийные".
"О вкусах не спорят - если уж людям так важно равенство, экономика и политический процесс должны отражать это, - говорит Фер. - Главная сложность в том, как достигнуть равенства, не жертвуя эффективностью. Это возможно далеко не всегда".
Правила игры
Итак, психологи провели серию экспериментальных игр, в которых каждый игрок по своему желанию мог восстанавливать финансовое равенство между участниками. Правила игры исключали мотив личной выгоды, не было и эмоционального контакта между игроками. Оказалось, что участники игры стремились поддерживать материальное равенство в группе, а при его нарушении они испытывали негативные эмоции - злость или беспокойство. При условии строгой анонимности игроков негативные эмоции могут быть вызваны только самим фактом материального неравенства.
Авторы публикации предполагают, что именно этот эмоциональный механизм в основном и поддерживает эгалитарное общество и мотивирует кооперативное поведение людей.
Откуда в человеческом коллективе родилась идея всеобщего равенства? Обычно психологи кладут в основу идеи равенства мотивы личной выгоды каждого члена кооперации. Иными словами, если совокупная выгода больше, то и мне лично больше достанется. Коллектив специалистов из различных американских и немецких научных учреждений (кафедры политологии Калифорнийского университета в Сан-Диего, кафедры антропологии Калифорнийского университета в Дэвисе, кафедры политологии Стэнфордcкого университета, кафедры политологии Университета Майами и Центра адаптивного поведения и познания Института Макса Планка) поставил перед собой цель проверить эту модель мотивации равенства.
Обсуждения Стремление к равенству