Макроэкономический этюд

Какие и на кого установить налоги, какая должна быть банковская ставка и т.д. Высокие экономические авторитеты: академики, министры, бывшие и действующие, крупные бизнесмены, вальяжные экономические обозреватели, аналитики и эксперты лупят друг по другу и по экономически рыхлым мозгам широких масс обывателей из тяжелых орудий, напирая на свою исключительную компетентность, знание экономических реалий, экономической истории и теории. И тут вдруг в эту битву тяжелых экономических калибров пытается влезть человек без экономического образования и не занимающийся экономикой, как основным видом деятельности. Да еще со статьей с легкомысленным названием «Макроэкономический этюд».

Ну, я потому и употребил слово «этюд», что не собираюсь выступать здесь в качестве экономического оракула, слова которого нужно воспринимать как истину в последней инстанции. Правда, я не совсем невежда в вопросах экономики, как-никак проработал во время оно 4 года в экономической лаборатории научно-исследовательского института и опубликовал с дюжину статей за это время. Но давно то было и с тех пор я поменял много занятий и интересов. И, хотя во время кризиса 2008-2009-го годов я на время вновь погрузился в макроэкономику и как результат написал книгу «Начала новой макроэкономической теории» (Direct Media, М. – Берлин, 2013), но как следует из названия ее - это всего лишь начала и многих вопросов я в ней не касался. В общем, не владею я и десятой долей экономической информации, которой владеют такие участники этой дискуссии, как, скажем, академик Глазьев. Но, как говорил великий Сеченов: «Мой книжный шкаф содержит гораздо больше знаний, чем моя голова, но ученый это я». И мне почему-то кажется, что он имел в виду не свои научные регалии, а свое умение мыслить. Так вот, если по части экономической информированности я снимаю шляпу перед академиком Глазьевым и его коллегами, то по части умения мыслить у меня нет ни малейшего чувства неполноценности перед ними. Тем более, что метод научного обоснования, который и есть квинтэссенция научного мышления, выработан в физике, а до гуманитарных наук, в частности макроэкономики, он по большому счету еще не дошел. Кстати, я этот метод впервые представил эксплицитно и показал возможность применения его и в гуманитарной сфере и в макроэкономике в частности. (Единый метод обоснования научных теорий», Алетейя, СПб, 2012). Но я говорю это не для того, чтобы и себе вооружиться дубиной авторитета, требуя от читателей, чтобы они поверили мне на слово, потому что «это – наука, вам этого не понять». Я не собираюсь здесь выносить вердиктов по поводу того, кто прав: Глазьев или Кудрин и т.п. Я просто хочу поразмышлять над некоторыми вопросами, которые возникли у меня по мере того, как я слежу в пол глаза за нынешней макроэкономической дискуссией. И если эти размышления помогут кому-то лучше разобраться в предмете, а уж тем более, если они помогут делу, а значит России, буду рад. На благодарность, признание и тем более вознаграждение давно привык не рассчитывать. Хорошо будет, если обойдется без обвинений в невежестве, хамстве, самонадеянности и т.п.

Вот вопрос эмиссии. «Эмиссия – это наше все», утверждает Глазьев и его сторонники. А его противники говорят, что эмиссия - однозначное зло, зараза, которая только разгоняет инфляцию. Ну, я слегка утрирую, на самом деле стороны уже несколько сблизили свои позиции, но насколько? Глазьев признает уже вскользь, что существуют какие-то разумные пределы эмиссии, а его противники признают, что чего-то такого немножко можно сэмитировать. Но каковы эти пределы и сколько это «немножко? «Немножко» - это триллион-полтора, а «разумный предел» - это триллионов 5. Не нужно быть великим экономистом, чтобы понять, что при такой разнице, по крайней мере, одна из этих цифр не просто неверна, но смертельно опасна для российской экономики, буде она будет принята и реализована. А не исключено, что и обе, и что оптимум может находиться в середине этого диапазона, а может быть и за его пределами.

А главное, как простым людям, избирателям, голосующим за ту или иную партию с той или иной экономической программой, или властям, принимающим решение, в частности Путину, разобраться, кто из них прав? Для того, чтобы не произошло ошибки при принятии этого решения (а ошибка обойдется стране очень дорого) нужно, чтобы каждая сторона представила научное обоснование своей позиции. Только в этом случае дискуссия может привести к нахождению истины, которую примут все стороны спора и которая ляжет в основу правильного решения. Без этого стороны вряд ли договорятся до общего решения, а если и договорятся (под давлением общества и властей, требующих от них этого), то вовсе не обязательно, чтобы это согласованное решение было правильным.

Но как, например, Глазьев обосновывает свою позицию? Он говорит, что все страны, добивавшиеся в тот или иной период экономического роста, эмитировали деньги. Американский Бернанке якобы заявлял, что деньги нужно разбрасывать с вертолета, дабы насытить ими экономику. Эмитировали деньги и японцы в период роста их экономики и немцы после Второй Мировой Войны, когда их экономика лежала в руинах. И т.д.

Это аргумент в стиле анекдота, что все умершие ели огурцы, поэтому огурцы смертельно опасны для здоровья. Корреляционная зависимость есть повод для размышления, но не есть обоснование, каковым может быть только построение модели, основанной на выяснении причинных связей между параметрами.

Далее Глазьев утверждает, что недостаток денег в экономике в сочетании с высокими процентными ставками приводит к невозможности реального сектора кредитоваться, а, следовательно, инвестировать и тем развивать экономику.

Это все верно, по крайней мере, в отношении процентных ставок. Что касается недостатка денег в экономике, то к этому я еще вернусь, но пока что примем условно, что и это безоговорочно верно. Но, верно с одной стороны, а именно со стороны минимума эмитирования. Т.е., если налицо спад экономической активности в реальном секторе из-за того, что кредит слишком дорогой, то снижение ставки или кредитная эмиссия будут способствовать повышению активности. А с другой стороны, со стороны максимума, т.е. со стороны ограничения объема эмитирования, Глазьев сообщает нам только цифру 5 триллионов. А на вопрос «Откуда она взялась?» ответ: «Мы там, в Академии посчитали». О’кей, ребята, никто не просит Вас в публичной дискуссии предоставлять математические расчеты. Но что Вы должны по-честному, по-научному представить, это вашу модель на качественном уровне, чтобы мы могли видеть, какие факторы Вы учитываете и как вы описываете связь между ними. Чтоб нам и Вашим оппонентам было ясно, откуда в принципе вы извлекли эти 5 триллионов. И чтобы мы могли сказать Вам: а вот эти факторы Вы не учли, а вот эту связь Вы неправильно описываете.

Ведь даже если, поверим на слово Глазьеву, экономический рост во всех случаях сопровождался эмитированием денег, а в нынешней Америке так еще и в колоссальных количествах, то все равно остается вопрос: почему же этот рост рано или поздно сменялся спадом и кризисом? Почему не продолжили эмитировать деньги в еще больших количествах, для того чтобы, по крайней мере, сохранить темпы роста? А если разбрасывать деньги с вертолета, так может быть можно получить бесконечный рост, эмитируя без конца деньги? Или во всех случаях рано ил поздно ломался печатный станок? А вот, насколько мне известно (поправьте, если ошибаюсь), Германия потому успешней других прошла кризис 2008-2009-го годов, что перед этим меньше других заимствовала деньги и печатала их.

Вообще, из ничего ничего не возникает. Если мы напечатали кучу денег, это не значит, что мы сотворили их из ничего, максимум потратили на это бумагу и краски. И никому от этого не стало хуже, только нам, напечатавшим стало лучше. (Если б так было, то никто б ничего ни в одном государстве не делал, только печатали деньги и жили припеваючи). Любое печатание денег есть либо грабеж кого-то, либо взятие в долг с благородным намерением вернуть. Почему американцы печатают свои деньги в огромных количествах, и им это сходит с рук (тоже не до бесконечности, но долго)? А потому что доллар – это пока что самая надежная валюта и пока это так, сколько бы они не напечатали долларов, их раскупят граждане всего мира, ищущие надежного способа хранения своих сбережений. Но это, по сути, грабеж этих граждан и их стран. И Глазьев это знает и сам об этом часто говорит, так что мне нет необходимости объяснять схему этого грабежа. Но помимо того, что заниматься грабежом грешно, так Россия и хотела бы, да не может провернуть подобный грабеж в отношении граждан других стран, потому что никто в мире скупать русский рубль, для надежности сохранения своих сбережений не станет.

Так кого будет грабить или у кого одалживаться Россия, эмитируя свои рубли? Она будет грабить свое население или у него же одалживаться.

И вот тут мы возвращаемся к утверждению Глазьева, что вопрос о количестве эмиссии определяется монетизацией экономики. Если денег в экономке мало, то их надо эмитировать до тех пор пока их не станет достаточно. И это определяет предел эмиссии сверху.

Выглядит на первый взгляд умно и как бы отпадает вопрос, откуда взялась цифра 5 триллионов эмиссии. 5 триллионов де необходимо, чтобы денег в экономке стало достаточно, но и не сверх меры. А как конкретно были вычислены эти 5 триллионов, отправляясь от сформулированного ограничения, можно не проверять, наши академики считать, по крайней мере, умеют.

Но возникает вопрос, какой смысл вообще имеют выражения «мало денег в экономке» и «достаточно»? Осмелюсь предположить (если ошибусь, посыплю голову пеплом), что это выражение не имеет никакого смысла. Денег может быть мало у конкретных субъектов экономки. Например, их может быть мало у потребителей. В том смысле, что сумма всех денег у потребителей меньше стоимости всех производимых товаров (ну там с учетом экспорта и импорта). Тогда потребители не могут купить всех произведенных товаров, у производителей исчезает стимул их производить и получается кризис перепроизводства. Подозреваю, что Бернанке, распыляя деньги с вертолета, имел виду именно эту ситуацию, а не просто демонстрировал идиотизм.

Денег может не хватать у производителей на инвестирование и расширенное производство, а в худшем случае, на простое воспроизводство. Тогда это кризис другого рода, стагнация.

Но что значит, просто «денег не хватает в экономке»? Что происходит, когда мы просто равномерно добавляем деньги в экономику, равномерно в смысле одинаково производителям и потребителям? Происходит просто изменение масштаба цен, а все остальное остается без изменения. Т.е. вырастут одновременно и зарплаты и стоимость товаров, а покупательная способность у населения окажется прежней. И т.п. Поэтому, когда Глазьев говорит о недомонетизации экономки как обосновании для кредитной эмиссии в пользу производителей, то он лукавит. Ибо речь идет не вообще о недостаточной монетизации экономки, а о недостатке денег у производителей для расширенного производства. И если напечатать деньги и они дойдут именно до производителей, причем эффективных, то это, да, будет способствовать росту производства. Но у этого роста будет и своя цена в виде ограбления потребителей как раз на эту сумму. Ну, не обязательно ограбления. В более благородном варианте это заимствование у населения с намерением вернуть с лихвой, когда промышленность раскрутится (благодаря эмиссии), государство забуреет от дополнительного поступления налогов за счет увеличения объема производства и сможет поднять зарплаты трудящимся.

Но, во-первых, об этом лучше говорить честно, а не вешать лапшу на мозги своему народу. А, во-вторых, отсюда вытекает одно из оснований ограничения объема эмиссии. Если мы напечатаем денег слишком много, то в предположении, что они действительно дойдут до эффективных производителей, производство рванет резко верх при неизменных доходах населения, и мы тут же нарвемся на кризис перепроизводства.

Это не единственная связь, из которой нужно выводить оптимальный размер эмиссии, не говоря о том, что эмиссия это лишь один из инструментов, которые нужно использовать, строя макроэкономическую политику. А для того чтобы такую политику построить, нужно сначала построить правильную макроэкономическую модель. Вопреки утверждению Глазьева, ссылающегося на действительно показавшие свою несостоятельность в нынешних условиях западные макроэкономические модели, что такую модель в принципе нельзя построить, потому что макроэкономика - это искусство и никакие макроэкономические аксиомы не работают в ней, я говорю, что не работают, перестали работать в изменившихся условиях аксиомы западных моделей, но можно построить модель с аксиомами, привязанными к новым условиям.

Естественно, я не буду строить эту модель в этой статье. Во-первых, я не обладаю информированностью, соизмеримой с глазьевской, а тем более совокупности академического экономического истеблишмента в целом. Во-вторых, я уже много чего предлагал российским властям от себя лично. Последнее такое предложение я сделал Российской Академии Наук, персонально ее Президенту Фортову . (См. в интернете «Открытое письмо Президенту РАН Фортову»). В ней я предлагал осуществить реформу Академии на базе моего единого метода обоснования научных теорий, который единственный дает объективные критерии, отделяющие науку от не науки лженауки и т.д. Без применения этого метода, реформа, которая и так идет перманентно уже не первый год, не может дать существенного результата с точки зрения эффективности науки, что мы и наблюдаем. Ответ, который я получил, грубо говоря, сводится к «Пошел ты нафиг», без малейшей попытки отнесения к самому методу, а тем более его рассмотрения. Аналогичные ответы я получал (если вообще получал) и во всех других случаях моего обращения к властям с предложениями. Поэтому я готов принять участие в разработке такой модели в составе некого научного коллектива экономистов, обладающих достаточной информацией (а я со своей стороны внесу мои наработки и мое умение моделировать) при условии нормальных трудовых отношений, а не «Вы нам предложите, а мы посмотрим». (И может быть, потом чего-то тяпнем, не ссылаясь на вашу фамилию) Я уже напредлагался. Вот когда я получу предложение о таком сотрудничестве, «вот тогда и приходите, вот тогда поговорим». Я, конечно, верю в Россию и в то, что она и без меня обойдется (хотя полную гарантию дает только страховой полис), но как учит опыт прошлого, иногда отвержение стоящих идей и разработок обходилось Росси весьма дорого. Достаточно вспомнить историю с генетикой и кибернетикой. Может и Союз не развалился бы, если бы их в свое время не отвергли.