Конец второго тысячелетия ознаменовался долгожданным светопреставлением, - наконец свершилось, то о чем все хотели знать и стеснялись спросить. Конец света наступил. Нашим Апокалипсисом является само наступление виртуальности. Которое лишает нас реального события Апокалипсиса. Ввиду отсутствия главного действующего лица о котором «глаголавши пророки» его место занял другой великий и ужасный son Man Simulacra’s.
Подобно черной дыре он поглощает в себя все, что только сможет. Черная дыра не видна, об её существовании можно догадаться только по тому, какую фантастическую власть получают вещи, попавшие в поле её притяжения - став частью дыры, они становятся способны изменять и повелевать, пространством и временем, частью, которых они были раньше. Сужение первого и ускорение второго- это последнее, что успевает, почувствовать Вещь перед своей аннигиляцией. Власть ….- это вовсе не власть предавать смерти, а как раз наоборот - власть оставлять жизнь рабу, который не имеет права ее отдать…, власть – это отсроченная смерть
Чем ещё можно seducsion читателя, если не его же собственной Смертью? Писать о чем-то другом было бы по истине скучно, банально и глупо.
Постмодернизм можно дифференцировать по сфере обращение культурологический: литература (Б. Виан, Н. Мейлер, Эко, Е.Харитонов, В.Соркин,Вик. Ерофеев, В.Пелевин и д.р), в архитектуре (Дж.Стирлинг,Ч.Дженкс), в живописи (М.Мерц М.Паладино, О.Фукс)
Философии (Барт, Лиотар, Батай, Рорти, Деррида, Деллез, Гватари, Апель, Бодрийар, Кристева и д.р.). Акцент в курсовом сделан на философскую составляющую, в качестве культурного примера используется обычно «зеркало терроризма». Которое совместно с видео, компьютером, minitel, по словам Ж.Бодрияра, – являются контактными линзами общения, прозрачными протезами и составляют единое целое с телом… трудно сказать идет речь о человеке или о машине.
Значительная часть постмодернистского теоретизирования издана на французском или английском языке, что значительно обедняет палитру красок, создает некоторые трудности, лишает ряда интересных примеров.
Философия постмодернизма развита гораздо хуже (если, вообще, развита), чем его культурные проявления: в живописи и литературе. Здесь уместно вспомнить P.Servien, который различает два языка: язык науки, где преобладает символ равенства, и каждый термин может быть заменен другим, и лирический язык, каждый термин, которого может быть лишь повторен. Лирический язык символов, знаков и чувств, всегда ближе, тем более, Российской публике (умом которую, как известно не понять), чем язык строгой науки: Массам преподносят смысл, а они жаждут зрелищ . М.Эллиаде в одной своей работе заметил, что новшества сначала происходят в культуре и искусстве, а уже затем примерно через два поколения в истории и менталитете граждан. В России пока больше исследователей и подражателей, чем истинных постмодернистов, современные западные веяния до сих пор являются для россиян в лучшем случае «неведомой зверюшкой», а в худшем «попыткой изнасилования нашего сознания в не традиционной для него форме».
Ж. Бодрияр пользуется в мире репутацией уклончивого и двусмысленного мыслителя. Сторонники (особенно американские) «постмодернизма» сопровождают его имя религиозными эпитетами, контрастирующими с его атеистическими убеждениями и фактически подразумевающими не столько веру, сколько право пророчески противоречить себе, высказываться неопределенно и безответственно. Поборники (особенно, европейские) строгой научности ставят те же самые «вольности» в упрек Бодрияру, объявляя его врагом здравого мышления. Бодрияр выдвинулся как один из самых непримиримых сторонников постмодерна. Он пользуется положением настоящего «гуру» во всем англоязычном мире. Адепты Бодрияра восхваляют его как «истинный талисман» нового постмодернистского мира, как «импульс, питающий энергией» всю сцену постмодернистской теории, как «супер теоретика» новейшей пост современности.
«Гуру», «адепты», «талисман», молитвенное повторение на все лады волшебного слова «постмодерн», и магический образ «импульса, питающего энергией...», взяты практически наугад из рекламной аннотации к одной из современных американских работ о Бодрияре. Реклама просто доводит до предельной концентрации атмосферу, реально окружающую французского мыслителя в мировых масс медиа.
Бодрияр, родившийся в 1929г,. начал свою деятельность с попыток критического переосмысления марксизма посредством обращения к структурно-лингвистическому психоанализу Лакана и структурной лингвистики Соссюра. Основные сочинения «Система вещей» (1968), «Зеркало производства»(1973), «Символический обмен и смерть (1976), «Симулякры и симуляция»(1981), «Фатальные стратегии» (1983) и «Прозрачность Зла»(1990). Постепенно, Бодрияр перешел, от критики политической экономии, к оригинальным разработкам теории знака, символических объектов и коммуникации, а затем создал и собственную теорию. Философский дискурс Бодрияра представляет из себя тотальный гиперкритицизм. Его стиль можно отнести скорее к интеллектуальной прозе или модной литературе, чем к академической философии, что нередко давало повод рассматривать его идеи, как маргинальные или псевдофилософские.
На философский дискурс Бодрияра оказывали влияние многие мыслители: Маркс, Лиотар, Соссюр, но главным образом Р. Барт. Ж. Бодрияр неоднократно ссылается на него, но главным образом на конкретные его соображения по частным вопросам (социальная семантика автомобиля или, скажем, алеаторный порядок литературной композиции). Между тем влияние, оказанное на него Бартом, по-видимому гораздо значительнее, о чем говорит уже заголовок его первой книги «Система вещей» (19б8), созвучный с названием последней на тот момент книгой Барта «Система моды» (19б7), причем обе книги сближаются методологически: авторы заняты систематическим, строгим описанием «легкомысленных» феноменов потребительского быта. А сам термин «симулякр» используемый Бодрияром, созвучен Бартовскому «мифу»
Подобно черной дыре он поглощает в себя все, что только сможет. Черная дыра не видна, об её существовании можно догадаться только по тому, какую фантастическую власть получают вещи, попавшие в поле её притяжения - став частью дыры, они становятся способны изменять и повелевать, пространством и временем, частью, которых они были раньше. Сужение первого и ускорение второго- это последнее, что успевает, почувствовать Вещь перед своей аннигиляцией. Власть ….- это вовсе не власть предавать смерти, а как раз наоборот - власть оставлять жизнь рабу, который не имеет права ее отдать…, власть – это отсроченная смерть
Чем ещё можно seducsion читателя, если не его же собственной Смертью? Писать о чем-то другом было бы по истине скучно, банально и глупо.
Постмодернизм можно дифференцировать по сфере обращение культурологический: литература (Б. Виан, Н. Мейлер, Эко, Е.Харитонов, В.Соркин,Вик. Ерофеев, В.Пелевин и д.р), в архитектуре (Дж.Стирлинг,Ч.Дженкс), в живописи (М.Мерц М.Паладино, О.Фукс)
Философии (Барт, Лиотар, Батай, Рорти, Деррида, Деллез, Гватари, Апель, Бодрийар, Кристева и д.р.). Акцент в курсовом сделан на философскую составляющую, в качестве культурного примера используется обычно «зеркало терроризма». Которое совместно с видео, компьютером, minitel, по словам Ж.Бодрияра, – являются контактными линзами общения, прозрачными протезами и составляют единое целое с телом… трудно сказать идет речь о человеке или о машине.
Значительная часть постмодернистского теоретизирования издана на французском или английском языке, что значительно обедняет палитру красок, создает некоторые трудности, лишает ряда интересных примеров.
Философия постмодернизма развита гораздо хуже (если, вообще, развита), чем его культурные проявления: в живописи и литературе. Здесь уместно вспомнить P.Servien, который различает два языка: язык науки, где преобладает символ равенства, и каждый термин может быть заменен другим, и лирический язык, каждый термин, которого может быть лишь повторен. Лирический язык символов, знаков и чувств, всегда ближе, тем более, Российской публике (умом которую, как известно не понять), чем язык строгой науки: Массам преподносят смысл, а они жаждут зрелищ . М.Эллиаде в одной своей работе заметил, что новшества сначала происходят в культуре и искусстве, а уже затем примерно через два поколения в истории и менталитете граждан. В России пока больше исследователей и подражателей, чем истинных постмодернистов, современные западные веяния до сих пор являются для россиян в лучшем случае «неведомой зверюшкой», а в худшем «попыткой изнасилования нашего сознания в не традиционной для него форме».
Ж. Бодрияр пользуется в мире репутацией уклончивого и двусмысленного мыслителя. Сторонники (особенно американские) «постмодернизма» сопровождают его имя религиозными эпитетами, контрастирующими с его атеистическими убеждениями и фактически подразумевающими не столько веру, сколько право пророчески противоречить себе, высказываться неопределенно и безответственно. Поборники (особенно, европейские) строгой научности ставят те же самые «вольности» в упрек Бодрияру, объявляя его врагом здравого мышления. Бодрияр выдвинулся как один из самых непримиримых сторонников постмодерна. Он пользуется положением настоящего «гуру» во всем англоязычном мире. Адепты Бодрияра восхваляют его как «истинный талисман» нового постмодернистского мира, как «импульс, питающий энергией» всю сцену постмодернистской теории, как «супер теоретика» новейшей пост современности.
«Гуру», «адепты», «талисман», молитвенное повторение на все лады волшебного слова «постмодерн», и магический образ «импульса, питающего энергией...», взяты практически наугад из рекламной аннотации к одной из современных американских работ о Бодрияре. Реклама просто доводит до предельной концентрации атмосферу, реально окружающую французского мыслителя в мировых масс медиа.
Бодрияр, родившийся в 1929г,. начал свою деятельность с попыток критического переосмысления марксизма посредством обращения к структурно-лингвистическому психоанализу Лакана и структурной лингвистики Соссюра. Основные сочинения «Система вещей» (1968), «Зеркало производства»(1973), «Символический обмен и смерть (1976), «Симулякры и симуляция»(1981), «Фатальные стратегии» (1983) и «Прозрачность Зла»(1990). Постепенно, Бодрияр перешел, от критики политической экономии, к оригинальным разработкам теории знака, символических объектов и коммуникации, а затем создал и собственную теорию. Философский дискурс Бодрияра представляет из себя тотальный гиперкритицизм. Его стиль можно отнести скорее к интеллектуальной прозе или модной литературе, чем к академической философии, что нередко давало повод рассматривать его идеи, как маргинальные или псевдофилософские.
На философский дискурс Бодрияра оказывали влияние многие мыслители: Маркс, Лиотар, Соссюр, но главным образом Р. Барт. Ж. Бодрияр неоднократно ссылается на него, но главным образом на конкретные его соображения по частным вопросам (социальная семантика автомобиля или, скажем, алеаторный порядок литературной композиции). Между тем влияние, оказанное на него Бартом, по-видимому гораздо значительнее, о чем говорит уже заголовок его первой книги «Система вещей» (19б8), созвучный с названием последней на тот момент книгой Барта «Система моды» (19б7), причем обе книги сближаются методологически: авторы заняты систематическим, строгим описанием «легкомысленных» феноменов потребительского быта. А сам термин «симулякр» используемый Бодрияром, созвучен Бартовскому «мифу»
Обсуждения Посмотдернисткий дискурс Ж.Бодрийяра