Анри Сен-Симон (Клод Анри де Рувруа, граф де Сен-Симон, фр. Claude Henri de Rouvroy, Comte de Saint-Simon, 1760—1825) — известный социальный реформатор, основатель школы утопического социализма (сенсимонизм).
Происходил из фамилии, считавшей своим родоначальником Карла Великого.
Происходил из фамилии, считавшей своим родоначальником Карла Великого.
В его воспитании, как он сам утверждал, принимал участие д'Аламбер (эти данные независимыми источниками не подтверждаются).
Тринадцати лет от роду он имел смелость сказать своему глубоко верующему отцу, что не желает говеть и причащаться, за что тот запер его в тюрьме Сен-Лазар. Весьма рано идея о славе как наиболее достойной побудительной причине человеческих действий вошла в его мировоззрение. Будучи ещё отроком, он приказал лакею будить себя не иначе, как следующими словами: «вставайте, граф, вам предстоит совершать великие дела».
В голове его постоянно роились странные планы. Он примыкает к отряду, посланному французским правительством на помощь сев.-американским колониям, восставшим против Англии; пять лет участвует в борьбе и, наконец, попадает в плен к англичанам. Освобожденный по окончании войны, он едет в Мексику и предлагает испанскому правительству проект соединения Атлантического и Великого океанов посредством канала. Принятый холодно, он возвращается на родину, где получает место коменданта крепости в Меце и под руководством Монжа изучает математические науки.
Вскоре он выходит в отставку, отправляется в Голландию и старается убедить правительство составить французско-голландский колониальный союз против Англии, но, не успев в этом, едет в Испанию с проектом канала, который должен был соединить Мадрид с морем. Вспыхнувшая во Франции революция заставила его вернуться на родину, но, по его собственным словам, он не хотел деятельно вмешиваться в революционное движение, потому что глубоко был убежден в недолговечности старого порядка.
В 1790 г. он недолго был мэром в округе, где находилось его именье. В том же году он высказался за уничтожение дворянских титулов и привилегий (в эпоху Реставрации он продолжал, однако, носить титул графа). В то же время С. занимался скупкой национальных имуществ и приобрел этим путем довольно значительную сумму. Свои спекуляции он впоследствии объяснял стремлением «содействовать прогрессу просвещения и улучшению участи человечества» путем «основания научной школы усовершенствования и организации большого промышленного заведения». Во время террора С.-Симон был посажен в тюрьму, откуда вышел лишь после 9 термидора.
В 1797 г. он намеревался «проложить новый физико-математический путь человеческому пониманию, заставив науку сделать общий шаг вперед и предоставив инициативу этого дела французской школе». С этою целью он в сорокалетнем возрасте принимается за изучение естественных наук, желая «констатировать их современное состояние и выяснить историческую последовательность, в какой происходили научные открытия»; знакомится с профессорами политехнической, потом медицинской школы, чтобы определить «действие, производимое научными занятиями на тех, кто им предается»; старается превратить свой дом в центр научной и артистической жизни, для чего и женится (в 1801 г.) на дочери одного умершего приятеля.
В следующем году он развелся с нею и искал руки М-mе де-Сталь, которая казалась ему единственной женщиной, способною содействовать его научному плану. Он ездил для этого в имение М-mе де-Сталь на берегу Женевского оз., но не имел успеха. Во время пребывания своего в Женеве С. издал первое свое сочинение: «Письма женевского жителя к своим современникам» (1802). Он требует здесь неограниченного господства искусства и науки, которые призваны организовать общество. Воинственный тип человечества должен исчезнуть и замениться научным: «прочь, Александры, уступите место ученикам Архимеда».
Труд — категорический императив нового общества. Все должны будут прилагать свои силы полезным для человечества образом: бедный будет питать богатого, который станет работать головой, а если он к этому неспособен, то обязан работать руками. Духовная власть в новом обществе должна принадлежать учёным, светская — собственникам, а право выбирать носителей обеих властей — всему народу. В сущности, содержание светской власти не выяснено: ей не остается никакого дела, так как вся организация общества, все направление работ находится в руках власти духовной.
Вообще, идеи, высказанные С., неопределенны и иногда даже противоречивы. Находясь под влиянием аналогичных попыток, сделанных в конце XVIII в., он предлагает новую религию, открытую ему, по его словам, в видении самим Богом. Отличительной чертой этой религии является «ньютонизм»: Ньютону поручено Богом «руководство светом и управление жителями всех планет»; место храмов займут «мавзолеи Ньютона» и т. д. Совершив путешествие по Германии и Англии (1802) и истратив на это последние свои средства, С. вернулся во Францию и принужден был взять место переписчика в ломбарде, дававшее ему 1000 фр. в год за ежедневный десятичасовой труд, пока один его знакомый, Диар, не предложил ему жить на его средства, дабы иметь возможность продолжать научные занятия.
В 1810 г. Диар умер, и С. вновь стал страшно бедствовать, прося помощи у богатых людей. Не всегда имея средства для печатания своих трудов, он собственноручно переписывал их в нескольких десятках экземпляров и рассылал разным учёным или высокопоставленным лицам («M émoire sur la science de l’homme», «Mémoire sur la gravitation universelle»).
В 1808 г. он издал «Введение в научные труды XIX в.». Наука, по его мнению, до того времени занималась только опытами, исследовала только факты; это было очень плодотворно, но пора стать на общую точку зрения. Все частные науки — лишь элементы некоторой общей науки, которая именно и есть положительная философия. И в своем целом, и в своих частях наука должна иметь лишь «относительный и положительный характер»; человеческие знания уже достигли такого состояния, при котором их нужно обобщать и строить из них законченное здание.
Эта мысль дополняется другою — о планомерной организации дальнейших научных изысканий. О «пользе новой научной системы», о классификации наук и о связи её с историей развития человечества С. говорит и в следующих своих брошюрах: «Lettres au bureau des Longitudes» и «Nouvelle Encyclop é die». В «Записке относительно науки о человеке» он требует создания особой положительной «науки о человеке», которая изучала бы человечество с чисто научной точки зрения, как точные науки изучают мир неорганический. Человечество развивается так же закономерно, как и все органическое, и развитие это ведет к высшему совершенству.
Нельзя рассматривать индивидуум с какой-либо одной стороны — или с политической, или с экономической; нужно брать всю полноту явлений, все их разнообразие и проследить их взаимозависимость и взаимодействие (мысль, осуществленная одним из учеников С., О. Контом, в создании социологии). Наконец, в «Записке о всеобщем тяготении» он стремится найти объяснение всех явлений в законе всемирного тяготения. События 1814 — 15 гг. отвлекли С. от чисто научных вопросов и направили его мысль на вопросы политические, а после и социальные, результатом чего явилось несколько политических брошюр.
В «Реорганизации европейского общества», написанной в сотрудничестве с Ог. Тьерри, он настаивает на необходимости союза Франции с Англией, что позволило бы этим двум странам ввести конституционные порядки во все другие европейские государства; затем все они вместе образовали бы общеевропейский парламент, который был бы высшим решителем несогласий между отдельными государствами, создал бы кодекс морали и главной своей задачей поставил бы устройство общественных работ, проведение каналов, организацию переселений излишка народонаселения в другие страны.
Ту же идею высказывает С. и в последовавших затем «Opinions sur les mesures à prendre contre la coalition de 1815». Эти брошюры С. имел возможность издавать потому, что его семейство согласилось уплачивать ему пенсию за отказ его от наследства. В завязавшейся борьбе между промышленными и клерикало-феодальными интересами, между «людьми индустрии с людьми пергамента», он стал на сторону первых, при содействии которых и начал издавать сборник «L’industrie» (1817 — 18) с эпиграфом: «все через промышленность, все для неё». Понимая под «индустриализмом» новое промышленное направление в отличие от прежнего аристократизма и ещё не замечая среди самих «индустриалов» противоположности интересов капитала и труда, он доказывает, что только труд дает права на существование и что современное общество должно состоять из работающих умственно и физически.
Рантьеры — эти общественные паразиты — суть рак, которым страдают современные государства. Именно промышленный класс приносит наибольшую пользу государству и имеет наибольшие способности для управления делами государства. С этой точки зрения нужно переделать состав палаты, чтобы устранить из неё «военных», «потребителей, ничего не производящих», которых он прямо называет партией антинациональною.
Ту же защиту «промышленников против куртизанов и дворян, то есть пчел против трутней» С.-С. ведет в «Politique» (1819), «L’Organisateur» (1819 —20), «Système industriel» (1821—22), «Catéchisme des industriels» (1822— 23). Место военно-теократического государства, пережившего себя, должно занять государство промышленно-научное; воинская повинность должна уступить место общей обязанности труда; как XVIII в. был по преимуществу критическим, разрушив преграды для образования нового общественного порядка, так XIX в. должен быть творческим, должен создать индустриальное государство, основанное на результатах науки.
В «Organisateur» помещена знаменитая «Парабола», в которой он делает предположение, что Франция вдруг потеряет три тысячи своих первых физиков, химиков, физиологов и других учёных, художников, а также наиболее способных техников, банкиров, негоциантов, фабрикантов, сельских хозяев, ремесленников и т. д. Каковы будут следствия? Так как люди эти «составляют цвет французского общества,… то нация сделается телом без души… И ей нужно будет по крайней мере целое поколение, чтобы вознаградить свои потери». Но предположим внезапную смерть трёх тысяч человек другого рода — членов королевского дома, сановников, государственных советников, министров, епископов, кардиналов, обер-шталмейстеров, обер-церемониймейстеров, префектов и подпрефектов и др. и, «кроме того, десяти тысяч собственников, самых богатых, из тех, которые живут по-барски» — и что же? Добродушные французы очень огорчатся по доброте сердечной, но «из этого несчастного случая не произойдет никакого политического зла для государства», так как скоро найдутся тысячи людей, готовых и способных занять места умерших. Современное общество, с точки зрения С.-С., есть «воистину свет наизнанку, так как те, которые представляют собою положительную полезность, поставлены в подчиненное положение» по отношению к людям неспособным, невежественным и безнравственным. — Так как вскоре после того был убит герцог Беррийский, то С.-С. был привлечен к суду как моральный сообщник в преступлении.
Присяжные оправдали его, и он вскоре написал брошюру «О Бурбонах и Стюартах», где, проводя параллель между этими двумя династиями, предсказывал Бурбонам судьбу Стюартов. Все более и более, однако, С. начинает приходить к мысли, что права промышленников налагают на них и известные обязанности по отношению к пролетариату. Новое направление не понравилось его богатым покровителям, и он, лишившись их поддержки, скоро снова очутился в крайней нужде, заставившей его посягнуть на свою жизнь (1823). Рана оказалась несмертельной. С. лишился только одного глаза.
В его пользу была открыта подписка, и собранные суммы позволили ему продолжать его писательскую деятельность. За «Catéchisme politique des industriels» (один из выпусков которого был написан О. Контом) последовали «Opinions littéraires, philosophiques et industrielles» (1825), где уже окончательно определилось его новое отношение к рабочему классу. Он указывает здесь на принципиальное противоречие между капиталом и трудом, из взаимодействия которых произошла либеральная буржуазия. Задачей революции прошлого века, говорит он, была политическая свобода, а целью нашего века должны быть гуманность и братство. Среднее сословие лишило поземельных собственников власти, но само заняло их место; его путеводной звездой был голый эгоизм. Для борьбы с ним, для водворения на место эгоизма братства, С. требует союза королевской власти с рабочими, на знамени которого было бы написано достижение возможно большего экономического равенства.
«Промышленный принцип основывается на принципе полного равенства». Политическая свобода есть необходимое следствие прогрессивного развития; но раз она достигнута, она перестает быть конечной целью. Индивидуализм слишком развил и без того сильный в человеке эгоизм; теперь нужно постараться организовать производство на принципах ассоциации, что скоро приведет к развитию естественных чувств солидарности и взаимной братской преданности. Лозунг индивидуализма — борьба людей друг против друга; лозунг принципа ассоциации — борьба людей в союзе друг с другом против природы. Главная задача государственных людей в индустриальном государстве состоит в заботе о труде. Близко подходя к принципу права на труд, С. предвидел, что пролетариат скоро организуется и потребует права на участие во власти; лучшая политика поэтому — соединение обладателей власти с настоящими рабочими против неработающего капитала. Лебединою песнью С. было «Новое христианство». Признавая за христианством божественное происхождение, он думает, однако, что Бог при откровении применяется к степени понимания людей, вследствие чего даже ученикам Христа божественная истина не была доступна во всей её полноте. Вот почему главнейшая заповедь Христа, «люби ближнего, как самого себя», теперь может и должна быть выражена иначе: «всякое общество должно заботиться о возможно более быстром улучшении нравственного и физического состояния самого бедного класса; оно должно организоваться таким способом, который всего более содействовал бы достижению этой цели». Новое христианство должно быть преобразованием старого: оно ещё не наступило — оно впереди и приведет ко всеобщему счастию. «Золотой век, который слепое предание помещало до сих пор в прошедшем, на самом деле находится впереди нас».
У новых христиан также будет культ, будут догматы; «но нравственное учение будет у них самым главным, а культ и догматы — лишь своего рода придатком». Указав на успехи математики и естествознания, С. выражал сожаление, что самая важная наука, "которая образует самое общество и служит ему основанием — наука нравственная " — находится в пренебрежении. В 1825 г. С. умер (в Париже) в присутствии своих учеников. Перед самою смертью он говорил: «Думают, что всякая религиозная система должна исчезнуть, потому что доказана дряхлость католицизма. Это — глубокое заблуждение; религия не может покинуть мир, она только переменяет вид… Вся моя жизнь резюмируется в одну мысль: обеспечить людям свободное развитие их способностей… Участь рабочих будет устроена; будущность принадлежит нам». С самых ранних лет мечтая о великих делах и славе, убежденный, что «в Валгаллу славы попадают обыкновенно только убежавшие из дома сумасшедших» и что «необходимо быть вдохновенным, чтобы совершить великое», действительно увлекавшийся своими планами и идеями до самозабвения, иногда до пророческого экстаза, С. часто менял одну идею на другую и становился реформатором то в области науки, то в сфере политики, общественного устройства и даже морали и религии. «Изобретатель идей» и мастер в искусстве увлекать людей и направлять их на научные изыскания, он имел многих учеников (Ог. Конт и Ог. Тьерри — наиболее знаменитые; оба разошлись с ним: второй — когда С. стал равнодушно относиться к политическим вопросам и сосредоточил все свое внимание на социальных, первый — когда С. стал вносить в свое учение религиозно-мистический элемент) и давал им важные руководящие идеи, для доказательства которых всегда нуждался, однако, в исследованиях своих учеников. Он не высказывал своего учения в систематическом виде; самая мысль его часто отличалась неясностью. Так называемая система С.-симонизма была создана не им, а его учениками. Во всех сферах он лишь намечал новые направления.
Не довольствуясь понятиями «личность» и «государство», над которыми оперировали XVIII в. и либерализм XIX в., он дает между ними место и даже преобладающее значение «обществу», в котором личность — органическая частица, государство по отношению к личности — нечто производное. Общество в каждую данную минуту определяется известной организацией материальных сил и известным мировоззрением, соответствующим этой организации. От изменения — очень медленного — в соотношении материальных частиц зависит ход исторических событий. Законы, которым подчиняются общественные изменения, подлежат научному изучению, после которого возможно будет установить точные правила для руководства обществом. Отсюда понятно равнодушие С. к политике и подчеркивание социальной стороны жизни народов; отсюда и осуждение им прежней исторической науки, бывшей, по его словам, простой биографией власти. Мысль о необходимости преобразования истории тесно связана с его взглядами на экономическую эволюцию Европы, которой он дал даже общую формулу: история Европы была для него превращением военного общества в промышленное, а эволюция труда представлялась ему как последовательность рабства, крепостничества и свободного наемничества, за которым, в свою очередь, должна последовать стадия общественной работы (travail sociétaire). Вообще, всем своим учением об обществе С. связал свое имя с первой стадией эволюции позитивизма, а взгляды, высказанные им в последние годы относительно рабочего класса, сделали его родоначальником социализма.
Тринадцати лет от роду он имел смелость сказать своему глубоко верующему отцу, что не желает говеть и причащаться, за что тот запер его в тюрьме Сен-Лазар. Весьма рано идея о славе как наиболее достойной побудительной причине человеческих действий вошла в его мировоззрение. Будучи ещё отроком, он приказал лакею будить себя не иначе, как следующими словами: «вставайте, граф, вам предстоит совершать великие дела».
В голове его постоянно роились странные планы. Он примыкает к отряду, посланному французским правительством на помощь сев.-американским колониям, восставшим против Англии; пять лет участвует в борьбе и, наконец, попадает в плен к англичанам. Освобожденный по окончании войны, он едет в Мексику и предлагает испанскому правительству проект соединения Атлантического и Великого океанов посредством канала. Принятый холодно, он возвращается на родину, где получает место коменданта крепости в Меце и под руководством Монжа изучает математические науки.
Вскоре он выходит в отставку, отправляется в Голландию и старается убедить правительство составить французско-голландский колониальный союз против Англии, но, не успев в этом, едет в Испанию с проектом канала, который должен был соединить Мадрид с морем. Вспыхнувшая во Франции революция заставила его вернуться на родину, но, по его собственным словам, он не хотел деятельно вмешиваться в революционное движение, потому что глубоко был убежден в недолговечности старого порядка.
В 1790 г. он недолго был мэром в округе, где находилось его именье. В том же году он высказался за уничтожение дворянских титулов и привилегий (в эпоху Реставрации он продолжал, однако, носить титул графа). В то же время С. занимался скупкой национальных имуществ и приобрел этим путем довольно значительную сумму. Свои спекуляции он впоследствии объяснял стремлением «содействовать прогрессу просвещения и улучшению участи человечества» путем «основания научной школы усовершенствования и организации большого промышленного заведения». Во время террора С.-Симон был посажен в тюрьму, откуда вышел лишь после 9 термидора.
В 1797 г. он намеревался «проложить новый физико-математический путь человеческому пониманию, заставив науку сделать общий шаг вперед и предоставив инициативу этого дела французской школе». С этою целью он в сорокалетнем возрасте принимается за изучение естественных наук, желая «констатировать их современное состояние и выяснить историческую последовательность, в какой происходили научные открытия»; знакомится с профессорами политехнической, потом медицинской школы, чтобы определить «действие, производимое научными занятиями на тех, кто им предается»; старается превратить свой дом в центр научной и артистической жизни, для чего и женится (в 1801 г.) на дочери одного умершего приятеля.
В следующем году он развелся с нею и искал руки М-mе де-Сталь, которая казалась ему единственной женщиной, способною содействовать его научному плану. Он ездил для этого в имение М-mе де-Сталь на берегу Женевского оз., но не имел успеха. Во время пребывания своего в Женеве С. издал первое свое сочинение: «Письма женевского жителя к своим современникам» (1802). Он требует здесь неограниченного господства искусства и науки, которые призваны организовать общество. Воинственный тип человечества должен исчезнуть и замениться научным: «прочь, Александры, уступите место ученикам Архимеда».
Труд — категорический императив нового общества. Все должны будут прилагать свои силы полезным для человечества образом: бедный будет питать богатого, который станет работать головой, а если он к этому неспособен, то обязан работать руками. Духовная власть в новом обществе должна принадлежать учёным, светская — собственникам, а право выбирать носителей обеих властей — всему народу. В сущности, содержание светской власти не выяснено: ей не остается никакого дела, так как вся организация общества, все направление работ находится в руках власти духовной.
Вообще, идеи, высказанные С., неопределенны и иногда даже противоречивы. Находясь под влиянием аналогичных попыток, сделанных в конце XVIII в., он предлагает новую религию, открытую ему, по его словам, в видении самим Богом. Отличительной чертой этой религии является «ньютонизм»: Ньютону поручено Богом «руководство светом и управление жителями всех планет»; место храмов займут «мавзолеи Ньютона» и т. д. Совершив путешествие по Германии и Англии (1802) и истратив на это последние свои средства, С. вернулся во Францию и принужден был взять место переписчика в ломбарде, дававшее ему 1000 фр. в год за ежедневный десятичасовой труд, пока один его знакомый, Диар, не предложил ему жить на его средства, дабы иметь возможность продолжать научные занятия.
В 1810 г. Диар умер, и С. вновь стал страшно бедствовать, прося помощи у богатых людей. Не всегда имея средства для печатания своих трудов, он собственноручно переписывал их в нескольких десятках экземпляров и рассылал разным учёным или высокопоставленным лицам («M émoire sur la science de l’homme», «Mémoire sur la gravitation universelle»).
В 1808 г. он издал «Введение в научные труды XIX в.». Наука, по его мнению, до того времени занималась только опытами, исследовала только факты; это было очень плодотворно, но пора стать на общую точку зрения. Все частные науки — лишь элементы некоторой общей науки, которая именно и есть положительная философия. И в своем целом, и в своих частях наука должна иметь лишь «относительный и положительный характер»; человеческие знания уже достигли такого состояния, при котором их нужно обобщать и строить из них законченное здание.
Эта мысль дополняется другою — о планомерной организации дальнейших научных изысканий. О «пользе новой научной системы», о классификации наук и о связи её с историей развития человечества С. говорит и в следующих своих брошюрах: «Lettres au bureau des Longitudes» и «Nouvelle Encyclop é die». В «Записке относительно науки о человеке» он требует создания особой положительной «науки о человеке», которая изучала бы человечество с чисто научной точки зрения, как точные науки изучают мир неорганический. Человечество развивается так же закономерно, как и все органическое, и развитие это ведет к высшему совершенству.
Нельзя рассматривать индивидуум с какой-либо одной стороны — или с политической, или с экономической; нужно брать всю полноту явлений, все их разнообразие и проследить их взаимозависимость и взаимодействие (мысль, осуществленная одним из учеников С., О. Контом, в создании социологии). Наконец, в «Записке о всеобщем тяготении» он стремится найти объяснение всех явлений в законе всемирного тяготения. События 1814 — 15 гг. отвлекли С. от чисто научных вопросов и направили его мысль на вопросы политические, а после и социальные, результатом чего явилось несколько политических брошюр.
В «Реорганизации европейского общества», написанной в сотрудничестве с Ог. Тьерри, он настаивает на необходимости союза Франции с Англией, что позволило бы этим двум странам ввести конституционные порядки во все другие европейские государства; затем все они вместе образовали бы общеевропейский парламент, который был бы высшим решителем несогласий между отдельными государствами, создал бы кодекс морали и главной своей задачей поставил бы устройство общественных работ, проведение каналов, организацию переселений излишка народонаселения в другие страны.
Ту же идею высказывает С. и в последовавших затем «Opinions sur les mesures à prendre contre la coalition de 1815». Эти брошюры С. имел возможность издавать потому, что его семейство согласилось уплачивать ему пенсию за отказ его от наследства. В завязавшейся борьбе между промышленными и клерикало-феодальными интересами, между «людьми индустрии с людьми пергамента», он стал на сторону первых, при содействии которых и начал издавать сборник «L’industrie» (1817 — 18) с эпиграфом: «все через промышленность, все для неё». Понимая под «индустриализмом» новое промышленное направление в отличие от прежнего аристократизма и ещё не замечая среди самих «индустриалов» противоположности интересов капитала и труда, он доказывает, что только труд дает права на существование и что современное общество должно состоять из работающих умственно и физически.
Рантьеры — эти общественные паразиты — суть рак, которым страдают современные государства. Именно промышленный класс приносит наибольшую пользу государству и имеет наибольшие способности для управления делами государства. С этой точки зрения нужно переделать состав палаты, чтобы устранить из неё «военных», «потребителей, ничего не производящих», которых он прямо называет партией антинациональною.
Ту же защиту «промышленников против куртизанов и дворян, то есть пчел против трутней» С.-С. ведет в «Politique» (1819), «L’Organisateur» (1819 —20), «Système industriel» (1821—22), «Catéchisme des industriels» (1822— 23). Место военно-теократического государства, пережившего себя, должно занять государство промышленно-научное; воинская повинность должна уступить место общей обязанности труда; как XVIII в. был по преимуществу критическим, разрушив преграды для образования нового общественного порядка, так XIX в. должен быть творческим, должен создать индустриальное государство, основанное на результатах науки.
В «Organisateur» помещена знаменитая «Парабола», в которой он делает предположение, что Франция вдруг потеряет три тысячи своих первых физиков, химиков, физиологов и других учёных, художников, а также наиболее способных техников, банкиров, негоциантов, фабрикантов, сельских хозяев, ремесленников и т. д. Каковы будут следствия? Так как люди эти «составляют цвет французского общества,… то нация сделается телом без души… И ей нужно будет по крайней мере целое поколение, чтобы вознаградить свои потери». Но предположим внезапную смерть трёх тысяч человек другого рода — членов королевского дома, сановников, государственных советников, министров, епископов, кардиналов, обер-шталмейстеров, обер-церемониймейстеров, префектов и подпрефектов и др. и, «кроме того, десяти тысяч собственников, самых богатых, из тех, которые живут по-барски» — и что же? Добродушные французы очень огорчатся по доброте сердечной, но «из этого несчастного случая не произойдет никакого политического зла для государства», так как скоро найдутся тысячи людей, готовых и способных занять места умерших. Современное общество, с точки зрения С.-С., есть «воистину свет наизнанку, так как те, которые представляют собою положительную полезность, поставлены в подчиненное положение» по отношению к людям неспособным, невежественным и безнравственным. — Так как вскоре после того был убит герцог Беррийский, то С.-С. был привлечен к суду как моральный сообщник в преступлении.
Присяжные оправдали его, и он вскоре написал брошюру «О Бурбонах и Стюартах», где, проводя параллель между этими двумя династиями, предсказывал Бурбонам судьбу Стюартов. Все более и более, однако, С. начинает приходить к мысли, что права промышленников налагают на них и известные обязанности по отношению к пролетариату. Новое направление не понравилось его богатым покровителям, и он, лишившись их поддержки, скоро снова очутился в крайней нужде, заставившей его посягнуть на свою жизнь (1823). Рана оказалась несмертельной. С. лишился только одного глаза.
В его пользу была открыта подписка, и собранные суммы позволили ему продолжать его писательскую деятельность. За «Catéchisme politique des industriels» (один из выпусков которого был написан О. Контом) последовали «Opinions littéraires, philosophiques et industrielles» (1825), где уже окончательно определилось его новое отношение к рабочему классу. Он указывает здесь на принципиальное противоречие между капиталом и трудом, из взаимодействия которых произошла либеральная буржуазия. Задачей революции прошлого века, говорит он, была политическая свобода, а целью нашего века должны быть гуманность и братство. Среднее сословие лишило поземельных собственников власти, но само заняло их место; его путеводной звездой был голый эгоизм. Для борьбы с ним, для водворения на место эгоизма братства, С. требует союза королевской власти с рабочими, на знамени которого было бы написано достижение возможно большего экономического равенства.
«Промышленный принцип основывается на принципе полного равенства». Политическая свобода есть необходимое следствие прогрессивного развития; но раз она достигнута, она перестает быть конечной целью. Индивидуализм слишком развил и без того сильный в человеке эгоизм; теперь нужно постараться организовать производство на принципах ассоциации, что скоро приведет к развитию естественных чувств солидарности и взаимной братской преданности. Лозунг индивидуализма — борьба людей друг против друга; лозунг принципа ассоциации — борьба людей в союзе друг с другом против природы. Главная задача государственных людей в индустриальном государстве состоит в заботе о труде. Близко подходя к принципу права на труд, С. предвидел, что пролетариат скоро организуется и потребует права на участие во власти; лучшая политика поэтому — соединение обладателей власти с настоящими рабочими против неработающего капитала. Лебединою песнью С. было «Новое христианство». Признавая за христианством божественное происхождение, он думает, однако, что Бог при откровении применяется к степени понимания людей, вследствие чего даже ученикам Христа божественная истина не была доступна во всей её полноте. Вот почему главнейшая заповедь Христа, «люби ближнего, как самого себя», теперь может и должна быть выражена иначе: «всякое общество должно заботиться о возможно более быстром улучшении нравственного и физического состояния самого бедного класса; оно должно организоваться таким способом, который всего более содействовал бы достижению этой цели». Новое христианство должно быть преобразованием старого: оно ещё не наступило — оно впереди и приведет ко всеобщему счастию. «Золотой век, который слепое предание помещало до сих пор в прошедшем, на самом деле находится впереди нас».
У новых христиан также будет культ, будут догматы; «но нравственное учение будет у них самым главным, а культ и догматы — лишь своего рода придатком». Указав на успехи математики и естествознания, С. выражал сожаление, что самая важная наука, "которая образует самое общество и служит ему основанием — наука нравственная " — находится в пренебрежении. В 1825 г. С. умер (в Париже) в присутствии своих учеников. Перед самою смертью он говорил: «Думают, что всякая религиозная система должна исчезнуть, потому что доказана дряхлость католицизма. Это — глубокое заблуждение; религия не может покинуть мир, она только переменяет вид… Вся моя жизнь резюмируется в одну мысль: обеспечить людям свободное развитие их способностей… Участь рабочих будет устроена; будущность принадлежит нам». С самых ранних лет мечтая о великих делах и славе, убежденный, что «в Валгаллу славы попадают обыкновенно только убежавшие из дома сумасшедших» и что «необходимо быть вдохновенным, чтобы совершить великое», действительно увлекавшийся своими планами и идеями до самозабвения, иногда до пророческого экстаза, С. часто менял одну идею на другую и становился реформатором то в области науки, то в сфере политики, общественного устройства и даже морали и религии. «Изобретатель идей» и мастер в искусстве увлекать людей и направлять их на научные изыскания, он имел многих учеников (Ог. Конт и Ог. Тьерри — наиболее знаменитые; оба разошлись с ним: второй — когда С. стал равнодушно относиться к политическим вопросам и сосредоточил все свое внимание на социальных, первый — когда С. стал вносить в свое учение религиозно-мистический элемент) и давал им важные руководящие идеи, для доказательства которых всегда нуждался, однако, в исследованиях своих учеников. Он не высказывал своего учения в систематическом виде; самая мысль его часто отличалась неясностью. Так называемая система С.-симонизма была создана не им, а его учениками. Во всех сферах он лишь намечал новые направления.
Не довольствуясь понятиями «личность» и «государство», над которыми оперировали XVIII в. и либерализм XIX в., он дает между ними место и даже преобладающее значение «обществу», в котором личность — органическая частица, государство по отношению к личности — нечто производное. Общество в каждую данную минуту определяется известной организацией материальных сил и известным мировоззрением, соответствующим этой организации. От изменения — очень медленного — в соотношении материальных частиц зависит ход исторических событий. Законы, которым подчиняются общественные изменения, подлежат научному изучению, после которого возможно будет установить точные правила для руководства обществом. Отсюда понятно равнодушие С. к политике и подчеркивание социальной стороны жизни народов; отсюда и осуждение им прежней исторической науки, бывшей, по его словам, простой биографией власти. Мысль о необходимости преобразования истории тесно связана с его взглядами на экономическую эволюцию Европы, которой он дал даже общую формулу: история Европы была для него превращением военного общества в промышленное, а эволюция труда представлялась ему как последовательность рабства, крепостничества и свободного наемничества, за которым, в свою очередь, должна последовать стадия общественной работы (travail sociétaire). Вообще, всем своим учением об обществе С. связал свое имя с первой стадией эволюции позитивизма, а взгляды, высказанные им в последние годы относительно рабочего класса, сделали его родоначальником социализма.
Обсуждения Сен-Симон