Ю.ЛАТЫНИНА: Очень многих интересует ситуация с долларом. Как замечательно написал Антон Носик несколько дней назад, еще несколько дней назад, что, «вот, знаете, поздравляю вас, граждане РФ, 2 месяца в этом году мы работали бесплатно».
Девальвация рубля на 15 и, видимо, больше процентов – собственно, оно того и значит.
Почему рубль стоит меньше? Потому что нефть стоит меньше, потому что у нас рубль привязан к нефти. Нефть падает – рубль падает, нефть растет – рубль растет. Мне очень понравилось высказывание Медведева по этому поводу, что, мол, причины сложившейся ситуации лежат за рубежом в мировой финансовой системе и Европе. Ну, совершенно как-то верно и я даже об этом буду говорить. Но, все-таки, знаете, падает-то чего-то не мировая финансовая система, а рубль. А если российская экономика заключается в том, что мы экспортируем нефть и больше ничего, то, естественно, да, с ухудшением мировой финансовой ситуации люди-то будут бежать почему-то не из тех мест, где она ухудшилась, а из тех мест, где вообще ничего не происходит кроме экспорта нефти.
Насколько будет падать? Ну, если бы я знала ответ на этот вопрос, я была бы Джорджем Соросом. Потому что есть общеизвестный факт, который заключается в том, что нефть стала практически валютой. То количество нефти, которое реально потребляется в мире, раз в 10 меньше того количества фьючерсов и различных форвардных контрактов, с которыми она продается. Соответственно, в тот момент, когда инвесторы, инвестирующие в нефтяной фьючерс, решат, что этого больше не стоит делать, вот она будет, может, и стоить ровно в 10 раз меньше. Для Саудовской Аравии это не будет такой уж трагичной проблемой, а для России это будет, конечно, особенно с учетом того, что себестоимость добычи нефти в России очень серьезно поднялась, особенно у госкомпаний, для России это будет концом финансового процветания и, видимо, концом режима, потому что, ну, это, опять же, общеизвестный тезис, который не сложно предсказать, что режим чувствует себя достаточно стабильно до тех пор, пока он может раздавать людям жалкие крохи от того, что он украл. Потому что понятно, что те люди, которые голосуют за Путина, они думают каким-то другим способом, нежели те люди, которые выходят на Болотную.
Вот я расскажу совершенно замечательную историю. Я ее хотела рассказать чуть-чуть попозже. Некоторое время назад томские журналисты, наши коллеги из программы «Час Пик» замечательной приехали на Алтай и сняли там, все-таки, то поместье, которое называется «Поместьем Путина», проехались по знаменитой дороге 21 километр, которая стоила 4 миллиарда рублей. Это вдвое больше, чем собственные доходы республики. Вот они проехались по этой дороге, сняли этот дворец. Надо сказать, выглядел он довольно страшно – я как-то не ожидала. Потому что я ожидала, действительно, что-нибудь вроде других резиденций путинских. А этот... Ну, видимо, он свежепостроенный и вокруг него все, видимо, выпололи бульдозерами и такое впечатление, что это не дворец, а какое-то такое, барское СИЗО. Ну не важно. Вот они это сняли. А поскольку они ехали вместе с местным алтайским журналистом Сергеем Михайловым (это как раз тот парень, на которого постоянно возбуждают какие-нибудь уголовные дела за очередное оскорбление местного главы региона)... Так вот Сергей Михайлов... Как им удалось туда проникнуть? Сергей Михайлов сказал, что они едут в деревеньку, которая расположена дальше. И они через кордоны поехали в эту деревеньку и нашли там мужика, который живет там без света, без всего. И мужик, естественно, сказал, что он голосует за Путина.
Я вспомнила при этом мужике добрую машину пропаганды Навального и подумала: вот интересно, можно этому мужику что-то объяснить или нельзя? Потому что, ведь, вроде как-то и объяснять не надо. Вот он видит этот дворец, вот он видит свою хибару, вот он видит эту дорогу, которая 2 дохода республиканского бюджета. Эта дорога кончается ровно за дворцом. Дальше к нему в деревню ведет... Это нельзя назвать дорогой, это даже нельзя назвать направлением – это некий буерак. Вот даже не то, чтобы гравием засыпали. Ничего у него там нет, у него где-то в городе есть телевизор, а там, естественно, и телевизора нет, потому что, насколько я понимаю, электричества тоже нету.
Что ему объяснять? Он это все видит своими глазами. Это нам в Москве надо объяснять про алтайскую резиденцию и еще 26.
Так вот моя гипотеза заключается в том, что этот избиратель голосует какими-то другими отделами мозга, которые не имеют отношения к деятельности коры полушарий головного мозга. Это такие, гораздо более древние инстинкты. Более того, я сильно подозреваю, что этот мужик будет голосовать за Путина все больше и больше, помимо того, как у дворца будет становиться все больше этажей. Потому что для него важно ощущение, что его давит не абы какая власть, а какая-то очень могущественная. Вот, как в обществах, подчиняющихся альфа-самцу (животных), там вот важно, чтобы альфа-самец был могущественным. Если альфа-самец такой же как ты, то какой же он, к черту, альфа-самец? И я сильно подозреваю, что если, допустим, найдется у этого мужика какой-то сосед, который будет просто не пить, просто попытается себе построить домик нормальный европейский, а не из трухлявых досок, просто приедет в этот домик с вымытыми розовыми детишками и будет там сажать какие-то кабачки, и попытается баллотироваться, скажем, на должность главы администрации этого села, то вот тут за этого человека наш мужик не проголосует. Он скажет: «Это куркуль. Почему у него есть хороший домик, а у меня нет?»
Так вот. Это я все к тому, что, несмотря на то, что мыслительный процесс такого избирателя проходит по принципам, сильно отличающимся от мыслительных процессов некоторых других избирателей, то, как показывает опыт, это не значит, что такого рода избиратель не становится в конце концов недоволен властью. Там просто действуют другие механизмы. Один из таких механизмов – это, конечно, крах экономики.
+7 985 970-45-45, еще вопрос, который мне первым задали, это вопрос о ранении Сергея Асланяна, что я думаю об этом, почему не говорят о религиозном факторе. Ну, вы знаете, Сергея Асланяна, журналиста радиостанции порезали с криком, что он – враг Аллаха. Ну, из этого я заключаю, что его резал человек, считавший его врагом Аллаха. Точно так же как в случае со священником Данилой Сысоевым, как выяснилось, его убил религиозный мусульманский фанатик. Выяснилось это чисто случайно. Убийцу не могли поймать, но в Дагестане на посту случайно случилась перестрелка, в ходе которой был убит человек, у которого был поддельный паспорт и пистолет, из которого этот человек стрелял в полицейских. Выяснилось, что это тот же пистолет, который стрелял в отца Сысоева. Был ли это тот же самый убийца или это была некая общность ребят, которые передавали друг другу пистолет, мы не знаем. Но мы можем посмотреть реакцию, действительно, всех окружающих на то, что случилось с Асланяном. Я могу констатировать, вот, реакция исламской общины: одни сказали, что «мы Асланяна все равно не простим за поносные слова, сказанные им об Аллахе», а другие сказали, что «это смешно подозревать, что с Асланяном что-то сделал мусульманин – наверное, это сделали враги ислама». Ну, вот это такая вот реакция людей, которые уверены в том, что им никто не будет перечить.
Вторая. Меня, действительно, изумила реакция правозащитников, потому что там вне зависимости от того, какие слова нам нравятся, а какие не нравятся, есть принципы свободы слова, которые, в принципе, правозащитные организации якобы должны защищать. Вот, я что-то не видела, чтобы они осуждали в данном случае фанатизм и так далее. И это очень мне напомнило неприятную ситуацию в Сахаровском центре, когда, вы помните, в Сахаровском центре сначала была выставка «Осторожно, религия» и там на крест сосиски вешали, и директор Сахаровского центра говорил, что «вот, мы против попов-мракобесов, мы разоблачаем роль, которую современное православие, удушающее и так далее, и так далее».
Потом появились датские карикатуры. Кто-то сказал, что Сахаровский центр сейчас выставит и датские карикатуры. И тогда директор Сахаровского центра тут же сказал: «Нет-нет, мы религию оскорблять не будем». То есть, видимо, можно оскорблять только ту религию, приверженцы которой не пырнут тебя в ответ ножичком.
Но и, конечно, более всего меня изумила реакция православной церкви, которые у нас так сердились по поводу Pussy Riot, которые у нас так активно выступали на предмет часов и квартиры Патриарха – они как в рот воды набрали. Ну, видимо, Pussy Riot – это большая угроза православию, чем когда людей за высказывания об исламе пыряют ножом.
+7 985 970-45-45, еще главная тема этой недели – это закон о митингах, поправки в него, которые будут приняты. Я лично не сомневаюсь, что они будут приняты 5-го июня на следующей неделе. Видимо, это личное решение Путина. Напоминаю, что предыдущие поправки в закон о митингах были приняты в декабре. И, конечно, это беспрецедентные совершенно поправки, потому что фактически они дают право налагать беспрецедентные по размеру штрафы не за то, что люди делали, а за то, что люди думали, делая. Вот, дело не в том, что он просто прогуливался, а, вот, он при этом, прогуливаясь, имел в виду показать фигу власти.
Ну вот если я правильно помню, то в истории человечества последний раз законы, которые наказывали за то, что человек думает или там кто-то считает, что он думает, это вот инквизиция этим занималась. В этом смысле, конечно, безусловно, поправки к закону о митингах нарушают а) российскую Конституцию. Я надеюсь, более того я уверена, что эти поправки будут тут же обжалованы в Конституционный суд, и я надеюсь, что их обжалуют не маленькие люди. Я также понимаю, что любой кейс, когда человека оштрафовали на 300 тысяч за то, что он прогуливался и расходился, что это все может быть обжаловано в Европейском суде (тоже будет очень некрасиво выглядеть российская власть). И напоследок вот такой замечательный анекдот. Этот анекдот – исторический, это легенда о датском короле Христиане, который в 1939 году, когда велели всем евреям в Дании нацисты надеть желтую звезду, вышел в этой желтой звезде на улицу и через некоторое время к нему присоединились другие датские граждане, и так этот закон и погиб.
Вот, я должна отметить, что если бы в Дании хозяйничали не нацисты, а «Единая Россия», то проблем бы никаких не возникло, потому что короля бы тут же оштрафовали на 300 тысяч ихних датских рублей, за этим бы оштрафовали остальных, привлекли бы к административным работам, и все с желтой звездой прошло бы как по маслу.
+7 985 970-45-45, и еще одна история, о которой я... Собственно, поскольку тут меня все просят продолжать про доллар, если можно, я продолжу именно про доллар и продолжу про свои печальные подозрения насчет мирового кризиса. Я уже говорила на прошлой неделе о том, что, с моей точки зрения, это не финансовый кризис, а политический и даже социальный. Я даже склонна добавить другое определение – биологический. Потому что корни этого кризиса, корни растущих проблем западной экономики в большом количестве иждивенцев. Это биологическая проблема – как ни странно, ей гораздо больше, чем человечеству. Ей, если я правильно понимаю книжки по всякой биологии, где-то 3,8 миллиарда лет. И с соотношением работоспособных особей и иждивенцев во всяких культурах, даже в одноклеточных природа пытается справиться довольно долго. И если читать всякие книжки по этой проблеме, то самый интересный факт обычно находится в начале. Этот факт заключается в том, что очень многие одноклеточные организмы при каких-то изменившихся условиях (чаще всего это дефицит питания, кислорода, что-то в этом роде) обладают способностью образовывать колонии. И как правило в этих колониях мгновенно возникает проблема обманщиков. То есть, например, если какие-то одноклеточные организмы могут в случае недостатка кислорода вырабатывать клеящее вещество, которое позволяет им сцепиться между собой и подняться на поверхность, и иметь больший доступ к кислороду, то сразу возникает проблема обманщиков, которые клеящего вещества не вырабатывают, но этим пользуются. Если есть, допустим, некая амеба (их таких довольно много), которая в условиях недостатка питания способна образовывать споры, то обычно механизм действует таким образом, что недостаток питания, включается химический механизм (обычно это синтез какого-то химического вещества), включается команда «Ползти по градиенту возрастания этого вещества». Соответственно, амебы сползаются в некое плодовое тело, у которого есть ножка, которая никуда не денется и умирает, и у которого есть головка, которая образует споры. И сразу возникает проблема обманщиков, которые никогда не залезут в ножку, а всегда залезут сразу в головку.
Так вот это я к чему рассказываю? Что природа много раз, видимо, пыталась построить из одноклеточных организмов, из колоний многоклеточное существо, и это ей не удавалось именно из-за проблемы обманщиков. Потому что каждый раз обманщики прекращают это начинание. И природа смогла создать многоклеточное существо только из того, что сначала была единая клетка, а потом она делилась-делилась-делилась, и, несмотря на то, что клетки разные, гены в ней одинаковые.
Та же самая проблема во множестве уже других, многоклеточных организмов существует. И я сейчас не буду говорить о всяких дрожжах и прочих интересных вещах, а перейду непосредственно к человеческому сообществу, у которого проблема соотношения производителей и обманщиков наблюдалась тоже много раз на протяжении истории.
Вот, когда в начале XX века английские археологи начали раскопки в Ливии, они были поражены тем, что в IV-V веке нашей эры этот край был необыкновенно процветающий, что для него было характерно рыночное производство, то есть такое, что все эти товары продавались в других частях Средиземного моря, рыночное производство зерна и оливок. Под песком лежали там остатки вил, городов. Это понятно – в общем, нам из историков было известно, что провинция Африка, то есть нынешняя Ливия была одной из житниц Римской империи... И хотя сразу меня спросят «А, может быть, климат менялся», ответ: «Климат менялся не так уж сильно». Просто в середине IV века мир в масштабе Средиземноморья был глобальным. Оливку, выращенную в Сахаре, было выгодно продавать в Италию, несмотря на то, что в Италии были и свои оливки. То есть я хочу обратить ваше внимание на то, насколько низок был уровень транзакционных издержек и транспортных расходов. И на то, что пустыня отступала не перед климатом – она отступала перед империей и рынком. Хотя, это был своеобразный рынок. Надо оговориться, что рыночные хозяйства того времени были основаны не на машинах, а на рабах.
И погибло все это не из-за климата, а из-за вандалов, очень резко и внезапно. В Африку пришло германское племя вандалов, которые вырубали оливковые рощи, которые на своем пути уничтожали, безусловно, все. Хотя, конечно, многие римские историки, может быть, и прибавляли лишнего, когда рассказывали, допустим, что вандалы при осаде городов, если не могли город взять (а у вандалов было плохо с этим делом), то на всякий случай набрасывали под стены трупы, чтобы началась эпидемия.
При этом даже если бы вандалы не занимались вот этими излишними жестокостями, то Северная Африка была обречена, потому что, собственно, это рыночное хозяйство существовало только за счет низких транзакционных издержек. Одно появление вандалов ставило на едином экономическом пространстве глобального Средиземноморья крест.
Вандалы были не единственные. Вандалы, собственно, перебрались через Гибралтар из Испании, где они поступали примерно также. Причем, вероятно, вожди их понимали, что лучше-то быть собственниками, а не грабителями. Но они вряд ли, опять же, могли что-то поделать со своими воинами, которые (вот это к вопросу о паразитах социальных) на тот момент, ведь, были даже не варварами и даже не войском или землевладельцами. Это было некое специфическое социальное образование, гигантская группа разбойников, специализировавшаяся на паразитировании на Римской империи. Ну, примерно так же, как некоторые бактерии специализируются на паразитировании на других.
Собственно, таких специализированных групп было в IV веке очень много – это были и гунны, и готы, и иоланы, и франки. И удивительна была однородность римской культуры в III-IV веке. Вот, как сейчас мы можем прийти в любое место мира и увидеть там Макдональдс или купить там сотовый телефон... «Мир плоский», - воскликнул по этому поводу Томас Фридман. Точно также плоский мир был и в III-IV веках. Потому что во всех римских провинциях строились римские города с театрами, с банями, с цирками. Вокруг них расстилались сельские виллы. Причем, заметим, что это были именно виллы, а не крепости и не замки. А вплоть до XVIII века потом во всех этих местах строили только замки. И, соответственно, как сейчас учат английский везде, то где-нибудь там в Паннонии или Мезии риторы вколачивали в отпрысков местной аристократии Вергилиеву латынь.
И вот все это обрывается с нашествием варваров. Вот, просто можно так посмотреть по данным археологии. Есть городок такой Никополис ад Иструм. До середины V века – классический римский город. Затем обширный слой разрушений и нищета. И мы не увидим уже никаких бань, никаких дворцов, а мы видим епископский дворец, а вокруг него там бедные домишки. Совершенно точно без всякого радиоизотопного метода можно датировать год разрушения – это 447-й год, год нашествия гуннов. И, собственно, перерыв на новости.
НОВОСТИ
Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа», +7 985 970-45-45. Я продолжаю историю про паразитов и производителей. Потому что историки приводят массу причин гибели Римской империи, глубоких, замечательных. Вот, согласно Гиббону это христианство виновато, еще упоминают также бюрократию, еще упоминают изменение климата, которое, собственно, привело в движение гигантские массы переселяющихся народов. Но, все-таки, отмечу, что есть самая фундаментальная причина гибели Римской империи, которая заключается в том, что она была. Вот, по мере того как Римская империя становилась все больше и богаче, по мере того как Галлия покрывалась сельскими виллами, как Сахара отступала под натиском оливок, это она становилась все слаще. Потому что еще раз повторяю, что, вот, гунны и Аттила – это же были не обычные кочевники. Кочевник живет довольно размеренной жизнью, мигрирует со своими стадами как перелетные птицы. Летом в одну сторону, зимой в другую. Он взаимодействует с земледельцами, он там меняет зерно на молоко с мясом.
Гунны – это был именно конгломерат народов, которые были завоеваны гуннами и поставлены, в сущности, перед выбором: либо мы вас убиваем, либо вы вместе с нами грабите Римскую империю.
Это, знаете, примерно то же самое происходит в культуре дрожжей, которых очень любят биологи изучать по сходному очень поводу. Дело в том, что среди дрожжей есть такие клетки, которые умеют расщеплять сахарозу на моносахариды, а есть такие, которые не умеют, но, соответственно, пользуются моносахаридами, расщепленными другими. Соответственно, одни – работники, а другие – паразиты. Вот, биологи очень любят смотреть, как меняется динамика соотношения тех и других в культуре дрожжей, потому что естественно, что по мере того, как становится все больше паразитов, в какой-то момент культура начинает хиреть и паразиты начинают чахнуть.
Вот, главная причина гибели Римской империи заключается в том, что она существовала. Потому что, ну, если бы Рим оставался таким, патриархальным городком времен, когда его осаждали галлы, ну, этот Рим не мог бы вызвать пансредиземноморское переселение народов и превращение целых народов в специализированных хищников, заточенных под разграбление первой глобальной экономики. И понятно, что поведение этих хищников – оно не максимизировало общее благо точно так же, как поведение дрожжей, которые не расщепляют сахарозу на глюкозу и фруктозу, не максимизирует общее благо. Зато оно максимизировало выгоду самих хищников.
Была другая глобальная империя. Собственно, я не случайно начала свое выступление с фразы, которая звучала так: «Когда в начале XX века британские археологи начали раскопки в Ливии». Ну, вот, согласитесь, что сейчас в Ливии британским археологам и при Муаммаре Каддафи очень трудно вести раскопки. Потому что раскопки начались тогда, когда Британская империя после Римской снова правила миром, и мир впервые, кстати, по-настоящему был глобальным. И почему этим миром правила Британия? Ну, в основном, благодаря такому случайному эволюционному фактору, который был связан с тем, что в Британии был найден оптимальный баланс между централизованной властью короля и свободами, которые требовала для себя знать. То есть Британия не превратилась ни в деспотию, как это происходило во многих восточных государствах и даже в той же Испании, и Британия не превратилась в анархически знатный бардак, как это происходило в Польше.
Вот, баланс был соблюден, размер британских налогов определял парламент, а не король. Это привело к уникальному в мировой истории сокращению государства до минимума (и я об этом говорила много раз). Несмотря на то, что у нас названия стран типа Великобритании или США остались прежними, по устройству своему век или два назад эти страны отличались от нынешних государств более радикально даже, чем, скажем, Римская республика от Римской империи. К непредставимому минимуму была сведена в них роль государства, потому что Британия выиграла войну за господство над океанами с Испанией не посредством государственных флотов, а фактически посредством корсаров и приватиров. Британские пушки производились на частных заводах. Кстати, замечательный момент: в один прекрасный момент это привело к тотальной вырубке лесов. Если во времена Робин Гуда белка могла пересечь Англию, не спускаясь на землю, то уже к XVIII веку английский пейзаж приобретает приблизительно современный характер. Более того, меняется природа. Ну, по-моему, это в XIX веке было замечено, что некоторые тамошние букашки из беленьких стали серенькими, потому что все вокруг было в угольной пыли.
И такой совершенно замечательный момент. Поскольку британцы научились делать очень хорошие пушки, а еще на частных-то заводах, то их периодически покупали всякие страны типа той же Испании. А британские парламентарии нет-нет и обсуждали: «Это как? Мы свои леса тут рубим, у нас экологическая катастрофа (они уже тогда понимали, что это не очень хорошо вырубать леса до такой степени, кокса еще не было, а древесный уголь шел на сталь), а тут продают все это Испании. Или, допустим, через Голландию, но той же самой Испании. Запретить». Не запретили и совершенно правильно сделали, потому что выяснилось, что свобода в конечном итоге стратегически выгоднее, чем запреты.
Британия завоевывала мир посредством частных компаний. Соответственно, идеологией золотой эпохи частного бизнеса был социальный дарвинизм. Потому что не то, что в Британской империи не было системы соцобеспечения, в ней до конца XVIII века полиции не было.
Соответственно, поскольку все остальные страны более-менее Британии подражали в части рынка, не в части государственного устройства, и занимались тем же, что делала Британия, но делали это с помощью модернизации сверху как это делали Пруссия или Россия, то к началу Первой мировой войны мир был более даже глобален, чем сейчас. Вот, можно сравнить, что если в 1913 году 25% мирового капитала было инвестировано в страны, подушевой доход которых составлял менее 20% от подушевого дохода американцев, то в наши годы эта цифра составляет 5%. И если взглянуть на инвестиции британские с 1865-го по 1914-й год, 45% США, Канада и Австралия, 20% Латинская Америка, 16% Азия, 13% Африка, только 6% Европа. Абсолютно глобальный мир. Этот мир казался вечным. До такой степени он казался вечным, что различные военные теоретики и культурологи, которые писали о возможности войны, писали, что война невозможна, потому что она покончит с процветанием. Очень правильно думали: война невозможна, потому что военные затраты будут таковы, что они окончатся революцией и банкротством государств. Кстати, одним из первых людей, который это написал, был совершенно потрясающий человек, российский банкир, правда, он был, естественно, польским евреем и сторонником Герцля, Иван Станиславович Блох. Вот, ровно это он написал. Знаменитая книга.
Война, как известно, все-таки, разразилась, потому что кроме британской модели развития, основанной на частной инициативе собственников и минимальном государстве существовала другая модель, германская. По сути, это модель модернизации сверху. Я, если вы заметили, вообще, к сожалению, большой любитель модернизации сверху в некоторых странах и верю в России только в модернизацию сверху, потому что в тех случаях, когда в стране нет почвы для модернизации снизу как такая почва была в Англии или в Америке, то единственный вариант, который возможен, - это модернизация сверху как в Турции при Ататюрке, как в Японии после революции Мэйдзи, как в Германии при том же Фридрихе Великом, как, кстати, в России при Петре Первом.
Единственная проблема, грандиозная проблема любимой мной модернизации сверху заключается ровно в том, что если у тебя сохраняется очень серьезное, сильное и гораздо более в значительной степени дееспособное государство, чем при британской модели минималистского государства, то в рамках естественной конкуренции с британской моделью ты в какой-то момент можешь решить использовать это свое конкурентное преимущество, которое проявляется только во время войны. И, вот, ровно это произошло во время Первой мировой войны. Германия решила использовать свое конкурентное преимущество, которое заключалось в том, что ее государство было сильнее. Ее экономика не факт, что была сильнее, ее колонии были меньше. Но ее государство было сильнее, и, вот, как в случае Рима и гуннов в конечном итоге германская модель проиграла первой. То есть как в случае Рима и гуннов Германия не победила. Частная экономика проиграла. Потому что современный мир является в значительной степени прямым следствием катастрофы 1914 года, потому что после Первой мировой войны война перестала быть частной, потому что в отличие от кораблей Фрэнсиса Дрейка линкоры не окупаются. Эта война остановила глобализацию мира и постепенное перерабатывание варварских его окраин в цивилизованное общество.
Война в конечном итоге разделила мир на социалистический и капиталистический лагерь, ввела всеобщее избирательное право, потому что кто воюет, тот и голосует. Свободная рыночная экономика в значительной степени после введения всеобщего избирательного права превратилась в государство всеобщего благосостояния, которое собственность распределяет, а не производит. То есть, вот, получилось, что германская государственная машина проиграла Великобритании как государство, но, в общем-то, уничтожило Великобританию как принцип.
И, вот, третья глобализация наступила сейчас, наступила с крахом Советского Союза, когда кончился СССР, который не смог уничтожить рыночную экономику, хотя, собственно, было единственной его целью. И, вот, на первый взгляд глобальная экономика за прошедшие 20 лет сделала абсолютно невероятные шаги вперед. Причем, удивительным образом мир не просто стал глобален, мир открыт в том смысле, что к этому глобальному миру любое государство может присоединиться, если хочет. Будь то гигантский Китай или крошечная Грузия. И немедленно благосостояние внутри этого государства возрастает.
И, соответственно, у этой глобализации есть ряд сопутствующих ей недостатков. И как в случае с Римской империей эти недостатки – прямое следствие достоинств. Потому что как я уже сказала, главная причина, по которой Римская империя кончилась, была та, что она была. И главный недостаток невиданного развития экономики – то, что, благодаря невиданной производительности труда, впервые в истории человечества небольшое трудящееся меньшинство может обеспечивать праздное меньшинство. Я обращаю ваше внимание, что в истории человечества всегда было наоборот: всегда 80-90% населения трудились на земле, еще там сколько-то занималось ремеслом и торговлей, была небольшая кучка праздных людей, которая там писала стихи, воевала и объясняла, почему вот именно они должны ничего не делать и какие они хорошие. Работало и было бедным большинство, бездельничало и было богатым меньшинство.
В нынешнем мире наоборот, причем это касается как избирателей, так и целых стран. Потому что легко заметить, что далеко не все страны хотят влиться в великий океан экономики. И такие замечательные страны как Сирия, которую мы сейчас наблюдаем, и Россия, которая выступает ее союзником, и Судан всяческий – вот, власти всех этих стран отнюдь не спешат последовать путем Китая или Грузии. Ну, точно так же как гунны и Аттила не спешили растить оливки. Потому что власти большинства этих стран прекрасно живут продажей чего-то мирам свободной экономики. Обычно это сырье. На деньги они могут купить себе Мерседесы и автоматы. Как-то, в общем, больше им незачем. Потому что если в Европе абсолютные монархии XVIII века были вынуждены думать над поднятием экономики в собственной стране, иначе страна бы была бы просто завоевана, то эти знают, что их никто не завоюет и, соответственно, их стратегическая задача – это сделать так, чтобы в стране ничего не рыпалось.
Единственное условие существование этих стран – это как раз сама свободная экономика, которую они так ненавидят. И, собственно, это к вопросу о парадоксе. Падает нефть. Так сказать, плохо мировой экономике, а падает при этом почему-то рубль.
И, вот, собственно, точно так же как Римская империя своим изобилием породила мутировавшие социальные организмы и орды варваров, которые специализировались на ее грабеже, то глобальная экономика точно так же порождает достаточно ублюдочные режимы, чьи верхушки живут за счет сырья, или даже просто гуманитарной помощи как какие-нибудь Гаити или Палестина. И не так безобидно существование этих паразитирующих анклавов. И есть вторая группа паразитов, которая сидит на вэлфере внутри самой свободной экономики. Потому что цифры страшные. Если мы, например, посмотрим на Британию, то 20% самых высокооплачиваемых британцев зарабатывают 79 тысяч фунтов в год до уплаты налогов, а получают после уплаты налогов 60 тысяч фунтов. А 20% самых бедных зарабатывают 5 тысяч фунтов в год, а после выплаты всех пособий их доходы – 15 тысяч фунтов. То есть 16-кратная разница сокращается до 4-кратной, и получается, никак уже нельзя сказать, что это богатые паразитируют на бедных – ровно наоборот, это бедные паразитируют на богатых.
И, в общем-то, все это было бы не проблемой, если бы воззрения паразитов встречали крепкий отпор. Но, в общем-то, получается, что ни один политик при всеобщем избирательном праве не осмелится хамить избирателям-паразитам внутренним (см. что происходит в Греции), и, в общем-то, на самом деле, ни один лидер страны, которой война не выгодна, не будет хамить паразитам международным.
Не думаю, конечно, что ситуация кончится какой-то чрезвычайной катастрофой. Потому что точно так же, как и в культуре дрожжей, у которых есть, как я уже сказала, соотношение паразитов и альтруистов, то когда паразитов становится слишком много, ну, культура сокращается, паразиты вымирают, все начинается с самого начала, то есть все время происходит циклический процесс.
Но у меня есть сильное подозрение, что да, мы стоим в начале такого циклического процесса. И он будет сопровождаться достаточно серьезными потрясениями экономики, политики и так далее.
Еще несколько вопросов, о которых я бы хотела поговорить. Один вопрос (тоже очень много пришло по электронной посте) – это про отпуск кодеинсодержащих препаратов по рецепту, который введен с 1 июня этого года. Я пишу об этом очень подробно в своей понедельничной статье в «Новой газете», а здесь скажу очень коротко. Напоминаю, что кодеинсодержащие препараты надо отпускать по рецепту потому, что из них, в первую очередь Терпинкода и Коделака (это противокашлевые препараты компании Фармстандарт, очень дешевые) происходят жуткий наркотик «Крокодил», от «Крокодила» все гниют заживо, там срок жизни крокодилонаркомана – 1 год, ломка у него наступает через час. Еще это вдобавок социальный наркотик, то есть там из целой кастрюльки кормится вся не то, что семья, а там 10-20 человек на притоне вместе с детьми.
Вот, на мой взгляд, очень коротко, потому что я об этом подробно пишу в «Новой», типичный пример того, что российское государство, бюрократия отучилась легко решать стоящие перед ней проблемы и использует методы, которые, ну, либо плохие, либо очень плохие. Потому что в чем причина крокодиловой наркомании? Только в одном – в том, что сырье для производства «Крокодила» продается в аптеках по демпинговым по сравнению с героином ценами. Что делать? Без всяких рецептов два варианта – либо повысить цены на кодеинсодержащие препараты, на дешевую их часть, вот просто тупо повысить как повышают акциз на водку. Поскольку это речь идет о лекарствах и лекарства у нас, все-таки, продаются в аптеках, и лекарства – это, все-таки, очень контролируемый рынок, то эту самогонку не будут изготавливать в любом подвале. Нету такого, что вместо компании Фармстандарт начнется изготовление Коделака и Терпинкода, которые будут продавать дешево на черном рынке, чтобы потом из него варили «Крокодил».
Значит, соответственно, либо резкое повышение, там, введение акцизов на эти виды препарата, либо просто запрещение дешевых кодеинсодержащих препаратов – слава богу, это не те препараты, без которых люди умирают. Даже если у тебя болит голова, можно выпить что-нибудь другое. Вот, Владимир Владимирович может вызвать господина Харитонина, главу Фармстандарта и ласково, глядя ему в глаза, сказать: «А вы знаете, вы больше Терпинкода и Коделака не производите». Соответственно, та мера, которую отстаивал ФСКН, введение рецептурного отпуска – она абсолютно находится в логике бюрократической, но она противоречит, на мой взгляд, здравому смыслу, потому что да, она приведет к гигантскому увеличению очередей в поликлиниках и несчастных врачей, которые будут выписывать еще и препараты на это.
Уверяю вас, из дорогих кодеинсодержащих препаратов типа Нурофен Плюс никто «Крокодила» не делает ровно потому, что это абсолютно экономическое явление. Делают из того, что дешевле.
+7 985 970-45-45 и буквально еще одну вещь я хотела успеть сказать. 2 истории случились на этой неделе. Газпромбанк отказался от исков к блогерам, которые писали, что машина вице-президента Газпромбанка Александра Шмидта сбила ребенка и скрылась с места происшествия, а Василеостровский райсуд, наоборот, принял решение частично удовлетворить исковое заявление районного начальника отдела образования Натальи Назаровой (запомним это имя Наталья Назарова), которая обвинила учительницу Татьяну Иванову, которую потом уволили с работы, в том, что та наврала, рассказывая о том, что госпожа Назарова просила подделать результаты выборов.
Ну, значит, первое. По поводу Натальи Назаровой. Я думаю, мы все родились не вчера и прекрасно понимаем себе, как обстояло дело, как фальсифицировали результаты выборов. Результаты этих фальсификаций мы можем увидеть на графиках господина Шпилькина, которому за это (я его поздравляю искренне, потому что он проделал потрясающую работу) дал только что Зимин премию. И, соответственно, мы можем представлять, кто прав, Наталья Назарова, которая говорила, что она ни на кого не давила, или Татьяна Иванова, которая из-за своего рассказа потеряла работу, но приобрела, я надеюсь, бесконечное уважение большого количества людей. И надеюсь, что это уважение как-то материализуется. И Наталью Назарову мы тоже запомним – нехорошо ее забывать.
И меня поражает разная реакция системы, потому что смотрите. Вот, в случае того, когда речь шла о чести чиновников, они не испугались, они додавили все через суд до конца и общественное мнение их при этом совершенно не интересовало. А, вот, в том случае, когда речь шла о репутации Газпромбанка... Пусть это банк друзей Путина, пусть он к нему очень близок. Но это коммерческое учреждение. Судя по всему, когда начался шухер, вернее, перед тем, как начался шухер, как я понимаю... У меня буквально полминуты остается, поэтому я скажу коротко как я думаю, что произошло. Я думаю, что позвонил начальник Газпромбанка этому Шмидту и сказал: «Ты чего творишь? И вообще почему ты подаешь иски не от своего имени, а от имени Газпромбанка, тем самым именно Газпромбанк дискредитируя и еще и нахаляву всем этим пользуясь?» Потому что, извините, иски подавали юристы – я не думаю, что Шмидт их оплачивал, там, служба безопасности устанавливала имена и так далее. Ну, вот, собственно, удивительная разница между нормальной реакцией собственника Газпромбанка на то, что откалывает человек, и реакцией чиновника, которому все равно было важно защитить себя. Всего лучшего, до встречи через неделю.
Почему рубль стоит меньше? Потому что нефть стоит меньше, потому что у нас рубль привязан к нефти. Нефть падает – рубль падает, нефть растет – рубль растет. Мне очень понравилось высказывание Медведева по этому поводу, что, мол, причины сложившейся ситуации лежат за рубежом в мировой финансовой системе и Европе. Ну, совершенно как-то верно и я даже об этом буду говорить. Но, все-таки, знаете, падает-то чего-то не мировая финансовая система, а рубль. А если российская экономика заключается в том, что мы экспортируем нефть и больше ничего, то, естественно, да, с ухудшением мировой финансовой ситуации люди-то будут бежать почему-то не из тех мест, где она ухудшилась, а из тех мест, где вообще ничего не происходит кроме экспорта нефти.
Насколько будет падать? Ну, если бы я знала ответ на этот вопрос, я была бы Джорджем Соросом. Потому что есть общеизвестный факт, который заключается в том, что нефть стала практически валютой. То количество нефти, которое реально потребляется в мире, раз в 10 меньше того количества фьючерсов и различных форвардных контрактов, с которыми она продается. Соответственно, в тот момент, когда инвесторы, инвестирующие в нефтяной фьючерс, решат, что этого больше не стоит делать, вот она будет, может, и стоить ровно в 10 раз меньше. Для Саудовской Аравии это не будет такой уж трагичной проблемой, а для России это будет, конечно, особенно с учетом того, что себестоимость добычи нефти в России очень серьезно поднялась, особенно у госкомпаний, для России это будет концом финансового процветания и, видимо, концом режима, потому что, ну, это, опять же, общеизвестный тезис, который не сложно предсказать, что режим чувствует себя достаточно стабильно до тех пор, пока он может раздавать людям жалкие крохи от того, что он украл. Потому что понятно, что те люди, которые голосуют за Путина, они думают каким-то другим способом, нежели те люди, которые выходят на Болотную.
Вот я расскажу совершенно замечательную историю. Я ее хотела рассказать чуть-чуть попозже. Некоторое время назад томские журналисты, наши коллеги из программы «Час Пик» замечательной приехали на Алтай и сняли там, все-таки, то поместье, которое называется «Поместьем Путина», проехались по знаменитой дороге 21 километр, которая стоила 4 миллиарда рублей. Это вдвое больше, чем собственные доходы республики. Вот они проехались по этой дороге, сняли этот дворец. Надо сказать, выглядел он довольно страшно – я как-то не ожидала. Потому что я ожидала, действительно, что-нибудь вроде других резиденций путинских. А этот... Ну, видимо, он свежепостроенный и вокруг него все, видимо, выпололи бульдозерами и такое впечатление, что это не дворец, а какое-то такое, барское СИЗО. Ну не важно. Вот они это сняли. А поскольку они ехали вместе с местным алтайским журналистом Сергеем Михайловым (это как раз тот парень, на которого постоянно возбуждают какие-нибудь уголовные дела за очередное оскорбление местного главы региона)... Так вот Сергей Михайлов... Как им удалось туда проникнуть? Сергей Михайлов сказал, что они едут в деревеньку, которая расположена дальше. И они через кордоны поехали в эту деревеньку и нашли там мужика, который живет там без света, без всего. И мужик, естественно, сказал, что он голосует за Путина.
Я вспомнила при этом мужике добрую машину пропаганды Навального и подумала: вот интересно, можно этому мужику что-то объяснить или нельзя? Потому что, ведь, вроде как-то и объяснять не надо. Вот он видит этот дворец, вот он видит свою хибару, вот он видит эту дорогу, которая 2 дохода республиканского бюджета. Эта дорога кончается ровно за дворцом. Дальше к нему в деревню ведет... Это нельзя назвать дорогой, это даже нельзя назвать направлением – это некий буерак. Вот даже не то, чтобы гравием засыпали. Ничего у него там нет, у него где-то в городе есть телевизор, а там, естественно, и телевизора нет, потому что, насколько я понимаю, электричества тоже нету.
Что ему объяснять? Он это все видит своими глазами. Это нам в Москве надо объяснять про алтайскую резиденцию и еще 26.
Так вот моя гипотеза заключается в том, что этот избиратель голосует какими-то другими отделами мозга, которые не имеют отношения к деятельности коры полушарий головного мозга. Это такие, гораздо более древние инстинкты. Более того, я сильно подозреваю, что этот мужик будет голосовать за Путина все больше и больше, помимо того, как у дворца будет становиться все больше этажей. Потому что для него важно ощущение, что его давит не абы какая власть, а какая-то очень могущественная. Вот, как в обществах, подчиняющихся альфа-самцу (животных), там вот важно, чтобы альфа-самец был могущественным. Если альфа-самец такой же как ты, то какой же он, к черту, альфа-самец? И я сильно подозреваю, что если, допустим, найдется у этого мужика какой-то сосед, который будет просто не пить, просто попытается себе построить домик нормальный европейский, а не из трухлявых досок, просто приедет в этот домик с вымытыми розовыми детишками и будет там сажать какие-то кабачки, и попытается баллотироваться, скажем, на должность главы администрации этого села, то вот тут за этого человека наш мужик не проголосует. Он скажет: «Это куркуль. Почему у него есть хороший домик, а у меня нет?»
Так вот. Это я все к тому, что, несмотря на то, что мыслительный процесс такого избирателя проходит по принципам, сильно отличающимся от мыслительных процессов некоторых других избирателей, то, как показывает опыт, это не значит, что такого рода избиратель не становится в конце концов недоволен властью. Там просто действуют другие механизмы. Один из таких механизмов – это, конечно, крах экономики.
+7 985 970-45-45, еще вопрос, который мне первым задали, это вопрос о ранении Сергея Асланяна, что я думаю об этом, почему не говорят о религиозном факторе. Ну, вы знаете, Сергея Асланяна, журналиста радиостанции порезали с криком, что он – враг Аллаха. Ну, из этого я заключаю, что его резал человек, считавший его врагом Аллаха. Точно так же как в случае со священником Данилой Сысоевым, как выяснилось, его убил религиозный мусульманский фанатик. Выяснилось это чисто случайно. Убийцу не могли поймать, но в Дагестане на посту случайно случилась перестрелка, в ходе которой был убит человек, у которого был поддельный паспорт и пистолет, из которого этот человек стрелял в полицейских. Выяснилось, что это тот же пистолет, который стрелял в отца Сысоева. Был ли это тот же самый убийца или это была некая общность ребят, которые передавали друг другу пистолет, мы не знаем. Но мы можем посмотреть реакцию, действительно, всех окружающих на то, что случилось с Асланяном. Я могу констатировать, вот, реакция исламской общины: одни сказали, что «мы Асланяна все равно не простим за поносные слова, сказанные им об Аллахе», а другие сказали, что «это смешно подозревать, что с Асланяном что-то сделал мусульманин – наверное, это сделали враги ислама». Ну, вот это такая вот реакция людей, которые уверены в том, что им никто не будет перечить.
Вторая. Меня, действительно, изумила реакция правозащитников, потому что там вне зависимости от того, какие слова нам нравятся, а какие не нравятся, есть принципы свободы слова, которые, в принципе, правозащитные организации якобы должны защищать. Вот, я что-то не видела, чтобы они осуждали в данном случае фанатизм и так далее. И это очень мне напомнило неприятную ситуацию в Сахаровском центре, когда, вы помните, в Сахаровском центре сначала была выставка «Осторожно, религия» и там на крест сосиски вешали, и директор Сахаровского центра говорил, что «вот, мы против попов-мракобесов, мы разоблачаем роль, которую современное православие, удушающее и так далее, и так далее».
Потом появились датские карикатуры. Кто-то сказал, что Сахаровский центр сейчас выставит и датские карикатуры. И тогда директор Сахаровского центра тут же сказал: «Нет-нет, мы религию оскорблять не будем». То есть, видимо, можно оскорблять только ту религию, приверженцы которой не пырнут тебя в ответ ножичком.
Но и, конечно, более всего меня изумила реакция православной церкви, которые у нас так сердились по поводу Pussy Riot, которые у нас так активно выступали на предмет часов и квартиры Патриарха – они как в рот воды набрали. Ну, видимо, Pussy Riot – это большая угроза православию, чем когда людей за высказывания об исламе пыряют ножом.
+7 985 970-45-45, еще главная тема этой недели – это закон о митингах, поправки в него, которые будут приняты. Я лично не сомневаюсь, что они будут приняты 5-го июня на следующей неделе. Видимо, это личное решение Путина. Напоминаю, что предыдущие поправки в закон о митингах были приняты в декабре. И, конечно, это беспрецедентные совершенно поправки, потому что фактически они дают право налагать беспрецедентные по размеру штрафы не за то, что люди делали, а за то, что люди думали, делая. Вот, дело не в том, что он просто прогуливался, а, вот, он при этом, прогуливаясь, имел в виду показать фигу власти.
Ну вот если я правильно помню, то в истории человечества последний раз законы, которые наказывали за то, что человек думает или там кто-то считает, что он думает, это вот инквизиция этим занималась. В этом смысле, конечно, безусловно, поправки к закону о митингах нарушают а) российскую Конституцию. Я надеюсь, более того я уверена, что эти поправки будут тут же обжалованы в Конституционный суд, и я надеюсь, что их обжалуют не маленькие люди. Я также понимаю, что любой кейс, когда человека оштрафовали на 300 тысяч за то, что он прогуливался и расходился, что это все может быть обжаловано в Европейском суде (тоже будет очень некрасиво выглядеть российская власть). И напоследок вот такой замечательный анекдот. Этот анекдот – исторический, это легенда о датском короле Христиане, который в 1939 году, когда велели всем евреям в Дании нацисты надеть желтую звезду, вышел в этой желтой звезде на улицу и через некоторое время к нему присоединились другие датские граждане, и так этот закон и погиб.
Вот, я должна отметить, что если бы в Дании хозяйничали не нацисты, а «Единая Россия», то проблем бы никаких не возникло, потому что короля бы тут же оштрафовали на 300 тысяч ихних датских рублей, за этим бы оштрафовали остальных, привлекли бы к административным работам, и все с желтой звездой прошло бы как по маслу.
+7 985 970-45-45, и еще одна история, о которой я... Собственно, поскольку тут меня все просят продолжать про доллар, если можно, я продолжу именно про доллар и продолжу про свои печальные подозрения насчет мирового кризиса. Я уже говорила на прошлой неделе о том, что, с моей точки зрения, это не финансовый кризис, а политический и даже социальный. Я даже склонна добавить другое определение – биологический. Потому что корни этого кризиса, корни растущих проблем западной экономики в большом количестве иждивенцев. Это биологическая проблема – как ни странно, ей гораздо больше, чем человечеству. Ей, если я правильно понимаю книжки по всякой биологии, где-то 3,8 миллиарда лет. И с соотношением работоспособных особей и иждивенцев во всяких культурах, даже в одноклеточных природа пытается справиться довольно долго. И если читать всякие книжки по этой проблеме, то самый интересный факт обычно находится в начале. Этот факт заключается в том, что очень многие одноклеточные организмы при каких-то изменившихся условиях (чаще всего это дефицит питания, кислорода, что-то в этом роде) обладают способностью образовывать колонии. И как правило в этих колониях мгновенно возникает проблема обманщиков. То есть, например, если какие-то одноклеточные организмы могут в случае недостатка кислорода вырабатывать клеящее вещество, которое позволяет им сцепиться между собой и подняться на поверхность, и иметь больший доступ к кислороду, то сразу возникает проблема обманщиков, которые клеящего вещества не вырабатывают, но этим пользуются. Если есть, допустим, некая амеба (их таких довольно много), которая в условиях недостатка питания способна образовывать споры, то обычно механизм действует таким образом, что недостаток питания, включается химический механизм (обычно это синтез какого-то химического вещества), включается команда «Ползти по градиенту возрастания этого вещества». Соответственно, амебы сползаются в некое плодовое тело, у которого есть ножка, которая никуда не денется и умирает, и у которого есть головка, которая образует споры. И сразу возникает проблема обманщиков, которые никогда не залезут в ножку, а всегда залезут сразу в головку.
Так вот это я к чему рассказываю? Что природа много раз, видимо, пыталась построить из одноклеточных организмов, из колоний многоклеточное существо, и это ей не удавалось именно из-за проблемы обманщиков. Потому что каждый раз обманщики прекращают это начинание. И природа смогла создать многоклеточное существо только из того, что сначала была единая клетка, а потом она делилась-делилась-делилась, и, несмотря на то, что клетки разные, гены в ней одинаковые.
Та же самая проблема во множестве уже других, многоклеточных организмов существует. И я сейчас не буду говорить о всяких дрожжах и прочих интересных вещах, а перейду непосредственно к человеческому сообществу, у которого проблема соотношения производителей и обманщиков наблюдалась тоже много раз на протяжении истории.
Вот, когда в начале XX века английские археологи начали раскопки в Ливии, они были поражены тем, что в IV-V веке нашей эры этот край был необыкновенно процветающий, что для него было характерно рыночное производство, то есть такое, что все эти товары продавались в других частях Средиземного моря, рыночное производство зерна и оливок. Под песком лежали там остатки вил, городов. Это понятно – в общем, нам из историков было известно, что провинция Африка, то есть нынешняя Ливия была одной из житниц Римской империи... И хотя сразу меня спросят «А, может быть, климат менялся», ответ: «Климат менялся не так уж сильно». Просто в середине IV века мир в масштабе Средиземноморья был глобальным. Оливку, выращенную в Сахаре, было выгодно продавать в Италию, несмотря на то, что в Италии были и свои оливки. То есть я хочу обратить ваше внимание на то, насколько низок был уровень транзакционных издержек и транспортных расходов. И на то, что пустыня отступала не перед климатом – она отступала перед империей и рынком. Хотя, это был своеобразный рынок. Надо оговориться, что рыночные хозяйства того времени были основаны не на машинах, а на рабах.
И погибло все это не из-за климата, а из-за вандалов, очень резко и внезапно. В Африку пришло германское племя вандалов, которые вырубали оливковые рощи, которые на своем пути уничтожали, безусловно, все. Хотя, конечно, многие римские историки, может быть, и прибавляли лишнего, когда рассказывали, допустим, что вандалы при осаде городов, если не могли город взять (а у вандалов было плохо с этим делом), то на всякий случай набрасывали под стены трупы, чтобы началась эпидемия.
При этом даже если бы вандалы не занимались вот этими излишними жестокостями, то Северная Африка была обречена, потому что, собственно, это рыночное хозяйство существовало только за счет низких транзакционных издержек. Одно появление вандалов ставило на едином экономическом пространстве глобального Средиземноморья крест.
Вандалы были не единственные. Вандалы, собственно, перебрались через Гибралтар из Испании, где они поступали примерно также. Причем, вероятно, вожди их понимали, что лучше-то быть собственниками, а не грабителями. Но они вряд ли, опять же, могли что-то поделать со своими воинами, которые (вот это к вопросу о паразитах социальных) на тот момент, ведь, были даже не варварами и даже не войском или землевладельцами. Это было некое специфическое социальное образование, гигантская группа разбойников, специализировавшаяся на паразитировании на Римской империи. Ну, примерно так же, как некоторые бактерии специализируются на паразитировании на других.
Собственно, таких специализированных групп было в IV веке очень много – это были и гунны, и готы, и иоланы, и франки. И удивительна была однородность римской культуры в III-IV веке. Вот, как сейчас мы можем прийти в любое место мира и увидеть там Макдональдс или купить там сотовый телефон... «Мир плоский», - воскликнул по этому поводу Томас Фридман. Точно также плоский мир был и в III-IV веках. Потому что во всех римских провинциях строились римские города с театрами, с банями, с цирками. Вокруг них расстилались сельские виллы. Причем, заметим, что это были именно виллы, а не крепости и не замки. А вплоть до XVIII века потом во всех этих местах строили только замки. И, соответственно, как сейчас учат английский везде, то где-нибудь там в Паннонии или Мезии риторы вколачивали в отпрысков местной аристократии Вергилиеву латынь.
И вот все это обрывается с нашествием варваров. Вот, просто можно так посмотреть по данным археологии. Есть городок такой Никополис ад Иструм. До середины V века – классический римский город. Затем обширный слой разрушений и нищета. И мы не увидим уже никаких бань, никаких дворцов, а мы видим епископский дворец, а вокруг него там бедные домишки. Совершенно точно без всякого радиоизотопного метода можно датировать год разрушения – это 447-й год, год нашествия гуннов. И, собственно, перерыв на новости.
НОВОСТИ
Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа», +7 985 970-45-45. Я продолжаю историю про паразитов и производителей. Потому что историки приводят массу причин гибели Римской империи, глубоких, замечательных. Вот, согласно Гиббону это христианство виновато, еще упоминают также бюрократию, еще упоминают изменение климата, которое, собственно, привело в движение гигантские массы переселяющихся народов. Но, все-таки, отмечу, что есть самая фундаментальная причина гибели Римской империи, которая заключается в том, что она была. Вот, по мере того как Римская империя становилась все больше и богаче, по мере того как Галлия покрывалась сельскими виллами, как Сахара отступала под натиском оливок, это она становилась все слаще. Потому что еще раз повторяю, что, вот, гунны и Аттила – это же были не обычные кочевники. Кочевник живет довольно размеренной жизнью, мигрирует со своими стадами как перелетные птицы. Летом в одну сторону, зимой в другую. Он взаимодействует с земледельцами, он там меняет зерно на молоко с мясом.
Гунны – это был именно конгломерат народов, которые были завоеваны гуннами и поставлены, в сущности, перед выбором: либо мы вас убиваем, либо вы вместе с нами грабите Римскую империю.
Это, знаете, примерно то же самое происходит в культуре дрожжей, которых очень любят биологи изучать по сходному очень поводу. Дело в том, что среди дрожжей есть такие клетки, которые умеют расщеплять сахарозу на моносахариды, а есть такие, которые не умеют, но, соответственно, пользуются моносахаридами, расщепленными другими. Соответственно, одни – работники, а другие – паразиты. Вот, биологи очень любят смотреть, как меняется динамика соотношения тех и других в культуре дрожжей, потому что естественно, что по мере того, как становится все больше паразитов, в какой-то момент культура начинает хиреть и паразиты начинают чахнуть.
Вот, главная причина гибели Римской империи заключается в том, что она существовала. Потому что, ну, если бы Рим оставался таким, патриархальным городком времен, когда его осаждали галлы, ну, этот Рим не мог бы вызвать пансредиземноморское переселение народов и превращение целых народов в специализированных хищников, заточенных под разграбление первой глобальной экономики. И понятно, что поведение этих хищников – оно не максимизировало общее благо точно так же, как поведение дрожжей, которые не расщепляют сахарозу на глюкозу и фруктозу, не максимизирует общее благо. Зато оно максимизировало выгоду самих хищников.
Была другая глобальная империя. Собственно, я не случайно начала свое выступление с фразы, которая звучала так: «Когда в начале XX века британские археологи начали раскопки в Ливии». Ну, вот, согласитесь, что сейчас в Ливии британским археологам и при Муаммаре Каддафи очень трудно вести раскопки. Потому что раскопки начались тогда, когда Британская империя после Римской снова правила миром, и мир впервые, кстати, по-настоящему был глобальным. И почему этим миром правила Британия? Ну, в основном, благодаря такому случайному эволюционному фактору, который был связан с тем, что в Британии был найден оптимальный баланс между централизованной властью короля и свободами, которые требовала для себя знать. То есть Британия не превратилась ни в деспотию, как это происходило во многих восточных государствах и даже в той же Испании, и Британия не превратилась в анархически знатный бардак, как это происходило в Польше.
Вот, баланс был соблюден, размер британских налогов определял парламент, а не король. Это привело к уникальному в мировой истории сокращению государства до минимума (и я об этом говорила много раз). Несмотря на то, что у нас названия стран типа Великобритании или США остались прежними, по устройству своему век или два назад эти страны отличались от нынешних государств более радикально даже, чем, скажем, Римская республика от Римской империи. К непредставимому минимуму была сведена в них роль государства, потому что Британия выиграла войну за господство над океанами с Испанией не посредством государственных флотов, а фактически посредством корсаров и приватиров. Британские пушки производились на частных заводах. Кстати, замечательный момент: в один прекрасный момент это привело к тотальной вырубке лесов. Если во времена Робин Гуда белка могла пересечь Англию, не спускаясь на землю, то уже к XVIII веку английский пейзаж приобретает приблизительно современный характер. Более того, меняется природа. Ну, по-моему, это в XIX веке было замечено, что некоторые тамошние букашки из беленьких стали серенькими, потому что все вокруг было в угольной пыли.
И такой совершенно замечательный момент. Поскольку британцы научились делать очень хорошие пушки, а еще на частных-то заводах, то их периодически покупали всякие страны типа той же Испании. А британские парламентарии нет-нет и обсуждали: «Это как? Мы свои леса тут рубим, у нас экологическая катастрофа (они уже тогда понимали, что это не очень хорошо вырубать леса до такой степени, кокса еще не было, а древесный уголь шел на сталь), а тут продают все это Испании. Или, допустим, через Голландию, но той же самой Испании. Запретить». Не запретили и совершенно правильно сделали, потому что выяснилось, что свобода в конечном итоге стратегически выгоднее, чем запреты.
Британия завоевывала мир посредством частных компаний. Соответственно, идеологией золотой эпохи частного бизнеса был социальный дарвинизм. Потому что не то, что в Британской империи не было системы соцобеспечения, в ней до конца XVIII века полиции не было.
Соответственно, поскольку все остальные страны более-менее Британии подражали в части рынка, не в части государственного устройства, и занимались тем же, что делала Британия, но делали это с помощью модернизации сверху как это делали Пруссия или Россия, то к началу Первой мировой войны мир был более даже глобален, чем сейчас. Вот, можно сравнить, что если в 1913 году 25% мирового капитала было инвестировано в страны, подушевой доход которых составлял менее 20% от подушевого дохода американцев, то в наши годы эта цифра составляет 5%. И если взглянуть на инвестиции британские с 1865-го по 1914-й год, 45% США, Канада и Австралия, 20% Латинская Америка, 16% Азия, 13% Африка, только 6% Европа. Абсолютно глобальный мир. Этот мир казался вечным. До такой степени он казался вечным, что различные военные теоретики и культурологи, которые писали о возможности войны, писали, что война невозможна, потому что она покончит с процветанием. Очень правильно думали: война невозможна, потому что военные затраты будут таковы, что они окончатся революцией и банкротством государств. Кстати, одним из первых людей, который это написал, был совершенно потрясающий человек, российский банкир, правда, он был, естественно, польским евреем и сторонником Герцля, Иван Станиславович Блох. Вот, ровно это он написал. Знаменитая книга.
Война, как известно, все-таки, разразилась, потому что кроме британской модели развития, основанной на частной инициативе собственников и минимальном государстве существовала другая модель, германская. По сути, это модель модернизации сверху. Я, если вы заметили, вообще, к сожалению, большой любитель модернизации сверху в некоторых странах и верю в России только в модернизацию сверху, потому что в тех случаях, когда в стране нет почвы для модернизации снизу как такая почва была в Англии или в Америке, то единственный вариант, который возможен, - это модернизация сверху как в Турции при Ататюрке, как в Японии после революции Мэйдзи, как в Германии при том же Фридрихе Великом, как, кстати, в России при Петре Первом.
Единственная проблема, грандиозная проблема любимой мной модернизации сверху заключается ровно в том, что если у тебя сохраняется очень серьезное, сильное и гораздо более в значительной степени дееспособное государство, чем при британской модели минималистского государства, то в рамках естественной конкуренции с британской моделью ты в какой-то момент можешь решить использовать это свое конкурентное преимущество, которое проявляется только во время войны. И, вот, ровно это произошло во время Первой мировой войны. Германия решила использовать свое конкурентное преимущество, которое заключалось в том, что ее государство было сильнее. Ее экономика не факт, что была сильнее, ее колонии были меньше. Но ее государство было сильнее, и, вот, как в случае Рима и гуннов в конечном итоге германская модель проиграла первой. То есть как в случае Рима и гуннов Германия не победила. Частная экономика проиграла. Потому что современный мир является в значительной степени прямым следствием катастрофы 1914 года, потому что после Первой мировой войны война перестала быть частной, потому что в отличие от кораблей Фрэнсиса Дрейка линкоры не окупаются. Эта война остановила глобализацию мира и постепенное перерабатывание варварских его окраин в цивилизованное общество.
Война в конечном итоге разделила мир на социалистический и капиталистический лагерь, ввела всеобщее избирательное право, потому что кто воюет, тот и голосует. Свободная рыночная экономика в значительной степени после введения всеобщего избирательного права превратилась в государство всеобщего благосостояния, которое собственность распределяет, а не производит. То есть, вот, получилось, что германская государственная машина проиграла Великобритании как государство, но, в общем-то, уничтожило Великобританию как принцип.
И, вот, третья глобализация наступила сейчас, наступила с крахом Советского Союза, когда кончился СССР, который не смог уничтожить рыночную экономику, хотя, собственно, было единственной его целью. И, вот, на первый взгляд глобальная экономика за прошедшие 20 лет сделала абсолютно невероятные шаги вперед. Причем, удивительным образом мир не просто стал глобален, мир открыт в том смысле, что к этому глобальному миру любое государство может присоединиться, если хочет. Будь то гигантский Китай или крошечная Грузия. И немедленно благосостояние внутри этого государства возрастает.
И, соответственно, у этой глобализации есть ряд сопутствующих ей недостатков. И как в случае с Римской империей эти недостатки – прямое следствие достоинств. Потому что как я уже сказала, главная причина, по которой Римская империя кончилась, была та, что она была. И главный недостаток невиданного развития экономики – то, что, благодаря невиданной производительности труда, впервые в истории человечества небольшое трудящееся меньшинство может обеспечивать праздное меньшинство. Я обращаю ваше внимание, что в истории человечества всегда было наоборот: всегда 80-90% населения трудились на земле, еще там сколько-то занималось ремеслом и торговлей, была небольшая кучка праздных людей, которая там писала стихи, воевала и объясняла, почему вот именно они должны ничего не делать и какие они хорошие. Работало и было бедным большинство, бездельничало и было богатым меньшинство.
В нынешнем мире наоборот, причем это касается как избирателей, так и целых стран. Потому что легко заметить, что далеко не все страны хотят влиться в великий океан экономики. И такие замечательные страны как Сирия, которую мы сейчас наблюдаем, и Россия, которая выступает ее союзником, и Судан всяческий – вот, власти всех этих стран отнюдь не спешат последовать путем Китая или Грузии. Ну, точно так же как гунны и Аттила не спешили растить оливки. Потому что власти большинства этих стран прекрасно живут продажей чего-то мирам свободной экономики. Обычно это сырье. На деньги они могут купить себе Мерседесы и автоматы. Как-то, в общем, больше им незачем. Потому что если в Европе абсолютные монархии XVIII века были вынуждены думать над поднятием экономики в собственной стране, иначе страна бы была бы просто завоевана, то эти знают, что их никто не завоюет и, соответственно, их стратегическая задача – это сделать так, чтобы в стране ничего не рыпалось.
Единственное условие существование этих стран – это как раз сама свободная экономика, которую они так ненавидят. И, собственно, это к вопросу о парадоксе. Падает нефть. Так сказать, плохо мировой экономике, а падает при этом почему-то рубль.
И, вот, собственно, точно так же как Римская империя своим изобилием породила мутировавшие социальные организмы и орды варваров, которые специализировались на ее грабеже, то глобальная экономика точно так же порождает достаточно ублюдочные режимы, чьи верхушки живут за счет сырья, или даже просто гуманитарной помощи как какие-нибудь Гаити или Палестина. И не так безобидно существование этих паразитирующих анклавов. И есть вторая группа паразитов, которая сидит на вэлфере внутри самой свободной экономики. Потому что цифры страшные. Если мы, например, посмотрим на Британию, то 20% самых высокооплачиваемых британцев зарабатывают 79 тысяч фунтов в год до уплаты налогов, а получают после уплаты налогов 60 тысяч фунтов. А 20% самых бедных зарабатывают 5 тысяч фунтов в год, а после выплаты всех пособий их доходы – 15 тысяч фунтов. То есть 16-кратная разница сокращается до 4-кратной, и получается, никак уже нельзя сказать, что это богатые паразитируют на бедных – ровно наоборот, это бедные паразитируют на богатых.
И, в общем-то, все это было бы не проблемой, если бы воззрения паразитов встречали крепкий отпор. Но, в общем-то, получается, что ни один политик при всеобщем избирательном праве не осмелится хамить избирателям-паразитам внутренним (см. что происходит в Греции), и, в общем-то, на самом деле, ни один лидер страны, которой война не выгодна, не будет хамить паразитам международным.
Не думаю, конечно, что ситуация кончится какой-то чрезвычайной катастрофой. Потому что точно так же, как и в культуре дрожжей, у которых есть, как я уже сказала, соотношение паразитов и альтруистов, то когда паразитов становится слишком много, ну, культура сокращается, паразиты вымирают, все начинается с самого начала, то есть все время происходит циклический процесс.
Но у меня есть сильное подозрение, что да, мы стоим в начале такого циклического процесса. И он будет сопровождаться достаточно серьезными потрясениями экономики, политики и так далее.
Еще несколько вопросов, о которых я бы хотела поговорить. Один вопрос (тоже очень много пришло по электронной посте) – это про отпуск кодеинсодержащих препаратов по рецепту, который введен с 1 июня этого года. Я пишу об этом очень подробно в своей понедельничной статье в «Новой газете», а здесь скажу очень коротко. Напоминаю, что кодеинсодержащие препараты надо отпускать по рецепту потому, что из них, в первую очередь Терпинкода и Коделака (это противокашлевые препараты компании Фармстандарт, очень дешевые) происходят жуткий наркотик «Крокодил», от «Крокодила» все гниют заживо, там срок жизни крокодилонаркомана – 1 год, ломка у него наступает через час. Еще это вдобавок социальный наркотик, то есть там из целой кастрюльки кормится вся не то, что семья, а там 10-20 человек на притоне вместе с детьми.
Вот, на мой взгляд, очень коротко, потому что я об этом подробно пишу в «Новой», типичный пример того, что российское государство, бюрократия отучилась легко решать стоящие перед ней проблемы и использует методы, которые, ну, либо плохие, либо очень плохие. Потому что в чем причина крокодиловой наркомании? Только в одном – в том, что сырье для производства «Крокодила» продается в аптеках по демпинговым по сравнению с героином ценами. Что делать? Без всяких рецептов два варианта – либо повысить цены на кодеинсодержащие препараты, на дешевую их часть, вот просто тупо повысить как повышают акциз на водку. Поскольку это речь идет о лекарствах и лекарства у нас, все-таки, продаются в аптеках, и лекарства – это, все-таки, очень контролируемый рынок, то эту самогонку не будут изготавливать в любом подвале. Нету такого, что вместо компании Фармстандарт начнется изготовление Коделака и Терпинкода, которые будут продавать дешево на черном рынке, чтобы потом из него варили «Крокодил».
Значит, соответственно, либо резкое повышение, там, введение акцизов на эти виды препарата, либо просто запрещение дешевых кодеинсодержащих препаратов – слава богу, это не те препараты, без которых люди умирают. Даже если у тебя болит голова, можно выпить что-нибудь другое. Вот, Владимир Владимирович может вызвать господина Харитонина, главу Фармстандарта и ласково, глядя ему в глаза, сказать: «А вы знаете, вы больше Терпинкода и Коделака не производите». Соответственно, та мера, которую отстаивал ФСКН, введение рецептурного отпуска – она абсолютно находится в логике бюрократической, но она противоречит, на мой взгляд, здравому смыслу, потому что да, она приведет к гигантскому увеличению очередей в поликлиниках и несчастных врачей, которые будут выписывать еще и препараты на это.
Уверяю вас, из дорогих кодеинсодержащих препаратов типа Нурофен Плюс никто «Крокодила» не делает ровно потому, что это абсолютно экономическое явление. Делают из того, что дешевле.
+7 985 970-45-45 и буквально еще одну вещь я хотела успеть сказать. 2 истории случились на этой неделе. Газпромбанк отказался от исков к блогерам, которые писали, что машина вице-президента Газпромбанка Александра Шмидта сбила ребенка и скрылась с места происшествия, а Василеостровский райсуд, наоборот, принял решение частично удовлетворить исковое заявление районного начальника отдела образования Натальи Назаровой (запомним это имя Наталья Назарова), которая обвинила учительницу Татьяну Иванову, которую потом уволили с работы, в том, что та наврала, рассказывая о том, что госпожа Назарова просила подделать результаты выборов.
Ну, значит, первое. По поводу Натальи Назаровой. Я думаю, мы все родились не вчера и прекрасно понимаем себе, как обстояло дело, как фальсифицировали результаты выборов. Результаты этих фальсификаций мы можем увидеть на графиках господина Шпилькина, которому за это (я его поздравляю искренне, потому что он проделал потрясающую работу) дал только что Зимин премию. И, соответственно, мы можем представлять, кто прав, Наталья Назарова, которая говорила, что она ни на кого не давила, или Татьяна Иванова, которая из-за своего рассказа потеряла работу, но приобрела, я надеюсь, бесконечное уважение большого количества людей. И надеюсь, что это уважение как-то материализуется. И Наталью Назарову мы тоже запомним – нехорошо ее забывать.
И меня поражает разная реакция системы, потому что смотрите. Вот, в случае того, когда речь шла о чести чиновников, они не испугались, они додавили все через суд до конца и общественное мнение их при этом совершенно не интересовало. А, вот, в том случае, когда речь шла о репутации Газпромбанка... Пусть это банк друзей Путина, пусть он к нему очень близок. Но это коммерческое учреждение. Судя по всему, когда начался шухер, вернее, перед тем, как начался шухер, как я понимаю... У меня буквально полминуты остается, поэтому я скажу коротко как я думаю, что произошло. Я думаю, что позвонил начальник Газпромбанка этому Шмидту и сказал: «Ты чего творишь? И вообще почему ты подаешь иски не от своего имени, а от имени Газпромбанка, тем самым именно Газпромбанк дискредитируя и еще и нахаляву всем этим пользуясь?» Потому что, извините, иски подавали юристы – я не думаю, что Шмидт их оплачивал, там, служба безопасности устанавливала имена и так далее. Ну, вот, собственно, удивительная разница между нормальной реакцией собственника Газпромбанка на то, что откалывает человек, и реакцией чиновника, которому все равно было важно защитить себя. Всего лучшего, до встречи через неделю.
Обсуждения Код доступа