Это, разумеется, неслучайно, что президент Медведев практически одновременно – с интервалом всего в неделю – подписал поправки в закон о ФСБ, существенно расширяющий полномочия этого ведомства, и представил на суд общественности законопроект «О полиции», предполагающий дальнейшее усиление централизации управления в МВД и дающий толчок новому этапу полицейского произвола.
Еще одно совпадение – почти год прошел с момента опубликования медведевской статьи «Россия, вперед!». Сейчас, когда про тот демагогический опус уже подзабыли, становится понятнее, куда это – «вперед».
Всерьез обсуждать законопроект «О полиции» едва ли имеет смысл. Уже с первых секунд чтения становится очевидным, что писали его сами милиционеры, попытавшиеся прикрыть «модернистским» переименованием в полицию свои истинные цели.
Чего стоит одна лишь возмутительная «презумпция невиновности» в пункте 2 статьи 32 проекта, налагающем на граждан обязанность выполнять абсолютно любые требования полицейских, которые будут считаться законными «до тех пор, пока в предусмотренном законом порядке не будет установлено иное». Уже одна эта норма разом перечеркивает все декларативные положения проекта о «запрете пыток» и т. д.
Самое важное, что основная цель проекта – выхолащивание из системы охраны правопорядка последних элементов федерализма, распространение пресловутой «вертикали власти» теперь уже и на МВД. Если в действующем законе «О милиции» закреплено соподчинение милиции общественной безопасности региональным властям, то краткая и лаконичная статья 4 нового законопроекта «Организация деятельности полиции» не оставляет сомнений: все это придумано для того, чтобы окончательно и полностью подчинить органы правопорядка единому федеральному центру.
Маниакальное и повсеместное насаждение вертикали власти трудно объяснить. Идея вертикали дискредитировала себя уже везде, где только можно – от ЕГАИС и игорных зон до борьбы с пожарами. Регионы, куда из центра присылают губернаторов-варягов, стали центрами невиданных ранее по масштабам уличных протестов. В последние месяцы даже местные депутаты-единороссы активно голосуют против решений об отмене прямых выборов мэра и отстранении от должности избранных мэров (последним в этой цепи в пятницу стал Барнаул).
А между тем правопорядок – это не шутки.
По сути, нам предлагается построить систему, в которой рядовые сотрудники органов охраны правопорядка вообще не будут нести ответственности перед населением подведомственных территорий – только лишь перед начальством в Москве.
Идея о том, что из Москвы можно отрегулировать в режиме ручного управления расследование любой кражи, демонстрирует всю глубину неадекватности нынешних властей. Собственно, в том, как это работает на практике – точнее, не работает вовсе, – мы могли убедиться на примере потуг власти по тушению пожаров. Зато других глобальных изменений, помимо сверхцентрализации управления в органах охраны правопорядка, законопроект «О полиции» не содержит.
Авторам закона задуматься бы над простой вещью: почему в России очень высокая преступность, несмотря на наличие централизованной вертикали МВД с более чем миллионным штатом? По показателю умышленных убийств на 100 тысяч населения мы все эти годы уверенно остаемся в мировой двадцатке, соседствуя с Гаити, Бразилией и Мексикой. Милицейская преступность глубоко укоренена и стабильно растет – в 2009 году, по данным департамента собственной безопасности МВД, ее рост составил 17%. Истории с майором Евсюковым или убийством журналиста Константина Попова в Томске известны всем.
Одна из ключевых причин всего этого – оторванность милиции от населения, отсутствие каких бы то ни было механизмов ответственности перед гражданами, кроме окрика большого начальства. Безнаказанность и безответственность милиционеров способствует и высокой коррупции, и росту милицейской преступности, и безразличию к регистрации и расследованию преступлений.
Медведевский законопроект предполагает эту безответственность усилить, ликвидировав остатки федерализма в деле обеспечения правопорядка, да еще и оградив полицейских от населения своеобразной «презумпцией невиновности». Теперь милиция – ах да, пардон, «полиция» – будет окончательно отдалена от граждан. У нее не останется реальных стимулов обеспечивать правопорядок на вверенной территории – лишь стимулы писать красивые рапорты в Москву, плюс лицензия на вседозволенность в кармане.
Делать нужно ровно обратное: вводить прямые механизмы ответственности сотрудников правоохранительных органов перед населением подведомственных территорий. Через децентрализацию полицейской службы, упразднение центрального аппарата и генералитета, усиление районного звена полиции, вплоть до введения выборности глав райотделов полиции.
Выборность – не фетиш, а один из важных элементов ответственности полиции перед гражданами. Ее можно вводить тогда, когда система муниципальной полиции заработает в полную силу.
Однако в целом двигаться нужно именно в этом направлении. В развитых странах федеративного типа с относительно низкой преступностью, сопоставимых с Россией по масштабам, – Германии, Канаде (по крайней мере, в крупнейших провинциях Квебек и Онтарио, где проживает две трети населения страны), Великобритании, США – охраной правопорядка занимается не какая-то единая централизованная полицейская вертикаль, а местная полиция, отвечающая за результаты работы перед жителями своих территорий.
Именно такого плана изменения были предложены в концепции «Перестройка МВД: от милицейского произвола – к профессиональной полиции», которую мы с Ильей Яшиным опубликовали три месяца назад – это к вопросу о том, что у оппозиции якобы «нет конструктивных идей». К слову, Медведев никакой концепции реформы МВД, где содержались бы подробные объяснения, что и зачем делается, до сих пор не предложил – только сухие юридические формулировки закона, за которыми приходится отгадывать суть.
В оппозиционной концепции было много еще чего важного – о смене критериев оценки эффективности работы полиции (вместо пресловутой «раскрываемости» – к оценке оперативной обстановки на территории, динамики числа преступлений на единицу жителей), прекращении набора сотрудников силовых структур в судейский корпус, введении обязательной видеозаписи допросов (для борьбы с пытками), отмене особых «милицейских» зон для милиционеров-преступников, обособлении следствия, создании независимой системы регистрации заявлений о преступлениях, кадровом обновлении и непременной ротации в органах полиции.
Но Медведеву все это ни к чему, коль скоро главная его идея – суперцентрализация управления в МВД при ползучем расширении полномочий этого ведомства. Похожие цели преследовались и в принятых в конце июля поправках в закон о ФСБ, с которым та же история – пока эта структура получает новые полномочия, террористическая угроза растет.
Сверхцентрализованные силовые структуры с неограниченными полномочиями и размытой ответственностью будут способны только к очковтирательству, коррупции и круговой поруке.
Нужны они не как инструмент обеспечения безопасности общества, а как инструмент для его контроля и подавления. «Медведевские реформы», как видно из продвигаемых президентом законов, преследуют именно эти цели.
Всерьез обсуждать законопроект «О полиции» едва ли имеет смысл. Уже с первых секунд чтения становится очевидным, что писали его сами милиционеры, попытавшиеся прикрыть «модернистским» переименованием в полицию свои истинные цели.
Чего стоит одна лишь возмутительная «презумпция невиновности» в пункте 2 статьи 32 проекта, налагающем на граждан обязанность выполнять абсолютно любые требования полицейских, которые будут считаться законными «до тех пор, пока в предусмотренном законом порядке не будет установлено иное». Уже одна эта норма разом перечеркивает все декларативные положения проекта о «запрете пыток» и т. д.
Самое важное, что основная цель проекта – выхолащивание из системы охраны правопорядка последних элементов федерализма, распространение пресловутой «вертикали власти» теперь уже и на МВД. Если в действующем законе «О милиции» закреплено соподчинение милиции общественной безопасности региональным властям, то краткая и лаконичная статья 4 нового законопроекта «Организация деятельности полиции» не оставляет сомнений: все это придумано для того, чтобы окончательно и полностью подчинить органы правопорядка единому федеральному центру.
Маниакальное и повсеместное насаждение вертикали власти трудно объяснить. Идея вертикали дискредитировала себя уже везде, где только можно – от ЕГАИС и игорных зон до борьбы с пожарами. Регионы, куда из центра присылают губернаторов-варягов, стали центрами невиданных ранее по масштабам уличных протестов. В последние месяцы даже местные депутаты-единороссы активно голосуют против решений об отмене прямых выборов мэра и отстранении от должности избранных мэров (последним в этой цепи в пятницу стал Барнаул).
А между тем правопорядок – это не шутки.
По сути, нам предлагается построить систему, в которой рядовые сотрудники органов охраны правопорядка вообще не будут нести ответственности перед населением подведомственных территорий – только лишь перед начальством в Москве.
Идея о том, что из Москвы можно отрегулировать в режиме ручного управления расследование любой кражи, демонстрирует всю глубину неадекватности нынешних властей. Собственно, в том, как это работает на практике – точнее, не работает вовсе, – мы могли убедиться на примере потуг власти по тушению пожаров. Зато других глобальных изменений, помимо сверхцентрализации управления в органах охраны правопорядка, законопроект «О полиции» не содержит.
Авторам закона задуматься бы над простой вещью: почему в России очень высокая преступность, несмотря на наличие централизованной вертикали МВД с более чем миллионным штатом? По показателю умышленных убийств на 100 тысяч населения мы все эти годы уверенно остаемся в мировой двадцатке, соседствуя с Гаити, Бразилией и Мексикой. Милицейская преступность глубоко укоренена и стабильно растет – в 2009 году, по данным департамента собственной безопасности МВД, ее рост составил 17%. Истории с майором Евсюковым или убийством журналиста Константина Попова в Томске известны всем.
Одна из ключевых причин всего этого – оторванность милиции от населения, отсутствие каких бы то ни было механизмов ответственности перед гражданами, кроме окрика большого начальства. Безнаказанность и безответственность милиционеров способствует и высокой коррупции, и росту милицейской преступности, и безразличию к регистрации и расследованию преступлений.
Медведевский законопроект предполагает эту безответственность усилить, ликвидировав остатки федерализма в деле обеспечения правопорядка, да еще и оградив полицейских от населения своеобразной «презумпцией невиновности». Теперь милиция – ах да, пардон, «полиция» – будет окончательно отдалена от граждан. У нее не останется реальных стимулов обеспечивать правопорядок на вверенной территории – лишь стимулы писать красивые рапорты в Москву, плюс лицензия на вседозволенность в кармане.
Делать нужно ровно обратное: вводить прямые механизмы ответственности сотрудников правоохранительных органов перед населением подведомственных территорий. Через децентрализацию полицейской службы, упразднение центрального аппарата и генералитета, усиление районного звена полиции, вплоть до введения выборности глав райотделов полиции.
Выборность – не фетиш, а один из важных элементов ответственности полиции перед гражданами. Ее можно вводить тогда, когда система муниципальной полиции заработает в полную силу.
Однако в целом двигаться нужно именно в этом направлении. В развитых странах федеративного типа с относительно низкой преступностью, сопоставимых с Россией по масштабам, – Германии, Канаде (по крайней мере, в крупнейших провинциях Квебек и Онтарио, где проживает две трети населения страны), Великобритании, США – охраной правопорядка занимается не какая-то единая централизованная полицейская вертикаль, а местная полиция, отвечающая за результаты работы перед жителями своих территорий.
Именно такого плана изменения были предложены в концепции «Перестройка МВД: от милицейского произвола – к профессиональной полиции», которую мы с Ильей Яшиным опубликовали три месяца назад – это к вопросу о том, что у оппозиции якобы «нет конструктивных идей». К слову, Медведев никакой концепции реформы МВД, где содержались бы подробные объяснения, что и зачем делается, до сих пор не предложил – только сухие юридические формулировки закона, за которыми приходится отгадывать суть.
В оппозиционной концепции было много еще чего важного – о смене критериев оценки эффективности работы полиции (вместо пресловутой «раскрываемости» – к оценке оперативной обстановки на территории, динамики числа преступлений на единицу жителей), прекращении набора сотрудников силовых структур в судейский корпус, введении обязательной видеозаписи допросов (для борьбы с пытками), отмене особых «милицейских» зон для милиционеров-преступников, обособлении следствия, создании независимой системы регистрации заявлений о преступлениях, кадровом обновлении и непременной ротации в органах полиции.
Но Медведеву все это ни к чему, коль скоро главная его идея – суперцентрализация управления в МВД при ползучем расширении полномочий этого ведомства. Похожие цели преследовались и в принятых в конце июля поправках в закон о ФСБ, с которым та же история – пока эта структура получает новые полномочия, террористическая угроза растет.
Сверхцентрализованные силовые структуры с неограниченными полномочиями и размытой ответственностью будут способны только к очковтирательству, коррупции и круговой поруке.
Нужны они не как инструмент обеспечения безопасности общества, а как инструмент для его контроля и подавления. «Медведевские реформы», как видно из продвигаемых президентом законов, преследуют именно эти цели.
Обсуждения Полиция без границ