Когда прошлой осенью на интернетовском форуме по цветоводству мои коллеги подводили итоги года, то предложили среди прочего ответить на вопрос, какое растение больше других порадовало, а какое, наоборот, огорчило. В моем альпинарии, как я называю свое сооружение из камня, где живет не одна сотня растений, такой выбор сделать крайне сложно.
Надо как на “Грэмми” или “Нике” присуждать премии по номинациям: “самый многообещающий новичок” или “самый стойкий ветеран”. Можно выбрать победителя по плодовитости или всепоглощающей воле к жизни. Какие-то растения получат тогда призы за обилие, яркость и чистоту окраски цветков, а другие — за изысканность. Есть среди них свои суперзвезды, приковывающие взгляд не только несколько дней или недель, но и на протяжении всего сезона. В пик цветения впору выбирать “королеву месяца” или даже “принцессу недели”. Есть такие, что не споря с другими за первые места, стали просто источником тихой радости. Так было, когда ранней весной из-под снега показалась редчайшая камнеломка Динника (Saxifraga dinnikii), уже покрытая бутонами, а горечавка, привезенная из Непала, пережив зиму, вполне приняла подмосковные условия, когда прижился и неустанно цвел малоизвестный высокогорный колокольчик Кирпичникова с Северного Кавказа. Маленьким событием стало цветение африканской толстянки (Crassula sediformis), да и само растение заметно похорошело и плотно затянуло пространство между близлежащими камнями.
Главный же итог года в том, что капитальная реконструкция альпинария оказалась удачной, и растения успешно осваивали предложенное им местообитание. Даже самые капризные из них приспособились к новой среде, и, не взирая на дожди, засуху, оставленные на какое-то время без ухода, цвели, росли и заполняли отведенное им пространство, приобретая естественный, “горный” облик.
Какой же сад у меня получился методом проб и ошибок, что за растения его населяют, и почему я сделал именно так, а не иначе? Может, мой опыт поможет другим пытливым новичкам найти более короткий путь.
Первый альпинарии появился относительно недавно, после того, как я стал владельцем небольшого участка земли на западе Подмосковья. Однако к созданию этого скромного сооружения я шел длинной извилистой дорогой, а мое увлечение растениями гор имеет долгую предысторию.
В идиллических воспоминаниях детства сохранились “ночная фиалка” и “кукушкины слезки” — обычные в ту пору под Москвой любка двулистная и ятрышник. Помнится и то, как на улице Горького, когда там на тротуарах еще зеленели липы, мы выкапывали из приствольных кругов какие-то необычные, на наш взгляд, травинки и сажали во дворе, уверенные, что из них вырастут удивительные цветы...
Позже были захватывающе интересные книги об удивительном мире животных и растений, о путешествиях и приключениях, о неведомых странах и морях.
Спустя годы мечты о странствиях стали реальностью, и мне довелось побывать в знойных пустынях, заполярной тундре, экваториальных джунглях, на коралловых островах. Но самым сильным магнитом стали горы, прекрасные и суровые одновременно. Я узнал Тянь-Шань и Памир, горы Сибири и Дальнего Востока, Кавказ, даже Гималаи и Тибет.
Утопический план создать альпийский сад, покрытый ковром самых лучших горных растений, зародился у меня еще в конце семидесятых годов во время моего первого похода по Алтаю, к его многоцветным альпийским лугам на хребте Иолго. Наш инструктор по туризму, большой знаток алтайской природы, во время коротких привалов называл нам все попавшие в поле зрения виды не только по-русски, но и на звучной латыни. Мы медленно поднимались к перевалу, места становились более суровыми, дул сильный ветер и не везде еще сошел снег. Но растения встречались все интереснее. Меня, горожанина, восхищало и покоряло их обилие и разнообразие, яркие краски неисчислимых цветов в обрамлении заснеженных вершин на фоне синего неба. Казалась невероятной тайная сила крошечных былинок, ведь даже перекрученные однобокие елки остались ниже — выжить здесь им было не по силам.
Несколько названий тогда запомнилось: “жарки”, похожие на подмосковные купальницы, но невероятного оранжевого цвета, “горечавка” — та самая, что непременно дополняет своеобразный букет вермута, “змееголовник” — за свое экзотическое имя, а еще бадан и золотой корень, с которыми позднее пришлось познакомиться поближе. Бадан запомнился, в частности, и тем, что его сухие листья оказались отличной заменой чая в походных условиях,а о золотом корне — родиоле розовой, как о легендарном “младшем брате” женьшеня, я слышал прежде. Само растение к тому же было весьма оригинальным: компактные куртинки с мясистыми сизыми листьями на толстых стеблях и симпатичными плотными соцветиями, растущие практически на голых камнях. Золотистый оттенок корней вполне оправдывал народное название.
Вторая встреча с баданом произошла уже в Москве, когда в ботаническом саду я узнал старого знакомого. Было легкое разочарование: я открыл для себя это растение в 4000 км от дома, в горах под перевалом, до которого 3 дня пешком топал, а тут, пожалуйста, — почти в центре столицы. С родиолой продолжение знакомства оказалось столь же прозаическим. Соседи, услышав мою историю о золотом корне, пожав плечами, сообщили, что года три назад купили на рынке небольшое корневище, и с тех пор родиола прекрасно растет на обычной клумбе, а в конце лета они даже собираются готовить эликсир.
Получалось, что растения из подоблачных высей хорошо приживаются, где посадишь? Нет, не верилось, что так просто с этими спартанцами. Как они будут расти в более мягких условиях? Позднее я узнал, что, действительно, не так много горных видов без проблем благоденствует в наших условиях, для большинства летняя жара равнин труднопереносима.
В то время уже рос интерес к природе, начались увлечения кактусами, орхидеями и другой экзотикой, но горные растения — элита отечественной флоры — оставались “в тени”. И сейчас я спрашиваю себя, сколько же растений, встреченных на маршрутах, остались мною незамеченными? Среди них наверняка были такие, что могли бы украсить любую коллекцию. С другой стороны, мой интерес мог быть тогда сугубо эстетическим — посадить растения все равно было некуда.
Но вот я стал владельцем участка подмосковной земли и обрел шанс превратить его в обитель для горных растений. Первые шаги делались на ощупь, весь предыдущий опыт растениеводства ограничивался возможностями городской квартиры, информация по интересующей меня проблеме была скудной, а примеров для подражания попросту не нашлось.
Начатое по осени и законченное весной сооружение, которое несмотря на явную нехватку растений и камней мы гордо величали альпинарием, первые пару лет умиляло и восхищало всех - и нас, и гостей, и соседей. Правда, элементарная технология (дренаж и рыхлый субстрат) была соблюдена, и первые растения, полученные из семян и черенков, собранных по крохам, где только можно, хорошо развивались, быстро заполняя отведенные им места, и даже цвели. Результаты зимовки тоже порадовали. Потерь практически не было — растения оказались из числа самых стойких и непритязательных. Это был первый успех.
Но сравнивая дачный эксперимент с тем, что создала мать-природа, становилось ясно, что моя первая горка никак не напоминает фрагмент естественного горного ландшафта. Камни, сами по себе красивые, вместе раздражали глаз пестротой и разнородностью, чего в горах не бывает. Там даже обширные участки и массивы состоят, как правило, из одной породы. К тому же, некоторые из высаженных растений оказались настолько агрессивными, что к концу второго лета заглушили своих более деликатных соседей. Все перемешалось и превратилось в невразумительные заросли. Гармония и равновесие, созданные при посадке, нарушились.
Через год рядом с первым был сооружен еще один “альпинарий”, где были по возможности исправлены прежние ошибки. Он выглядел более убедительно, но то искомое “визуальное эстетическое единство камня и растения”, чему учит теория, куда-то ускользало. Имеющийся под рукой строительный материал и растения не позволяли решить проблему.
После того, как мне довелось познакомиться с настоящими альпинариями в зарубежных ботанических и частных садах, изучить специальную литературу и пообщаться с зарубежными специалистами, стало ясно, чего стоят длительный опыт и традиции. Ведь тогда у нас почти не было ни литературы по данной теме, ни практики альпийского садоводства, а имевшиеся технические и архитектурно-планировочные решения выполнялись на уровне “сам себе дизайнер”.
Созданное в творческих муках “произведение”, представ в свете новых критериев, стало казаться убогим дилетантским холмиком земли с “художественно” разложенными камнями. Основная ошибка была в том, что использовался разнородный строительный материал, да и его было мало. Камни собирались по полям и лесам, в дело шло все, что было крупнее детского мяча — валуны, булыжники, плоские каменные лепешки. К тому же растения продолжали теснить и угнетать друг друга. Назревал кризис. Надо было решать: бросить все или полностью переделать саму горку и поменять растения, способ их посадки и размещения, но главное — найти другие камни. К счастью, мы выбрали второй путь.
Самая большая проблема была решена с помощью двух самосвалов ломаного известняка, а вся ранее собранная “геологическая коллекция” стала основанием новой горки. Она уже строилась не по интуиции, а сообразно определенным нормам и профессиональным рекомендациям. Только начав работать с камнями, имеющими 2-3 сравнительно плоские грани, я понял, насколько бессмысленно трудна и малопродуктивна была предыдущая “битва” с округлыми неподъемными валунами. Они никак не сопрягались между собой, не образовывали гармоничного ансамбля, несмотря на бессчетные примерки, прикидки и комбинации. С нашим новым приобретением было по-другому. Камень, даже размером с небольшой чемодан, без чрезмерного напряжения сил, почти сам укладывался на нужное место. А дальше уже становилось ясно, какой по форме и размеру должен лежать рядом. В итоге сооружению удалось придать форму естественных каменистых обнажении. Горка уже выглядела сравнительно цельно и естественно.
К этому времени наладились контакты со специализированными зарубежными питомниками. Ассортимент расширился сразу на порядок. Оказалось, многие иноземные виды даже в нашем неласковом климате могут прекрасно расти. Для успеха важно знать условия произрастания этих видов в природе и суметь воспроизвести подобные условия в культуре. У многих растений все же очень высокие способности к адаптации, и они сумеют приспособиться и жить далеко от родины. Надо лишь немного облегчить им эту задачу — в новых условиях дать возможность развиваться с самого начала, то есть вырастить их из семян. Привезенные из природы понравившиеся растения в цвету, как правило, не приживаются.
Главный же итог года в том, что капитальная реконструкция альпинария оказалась удачной, и растения успешно осваивали предложенное им местообитание. Даже самые капризные из них приспособились к новой среде, и, не взирая на дожди, засуху, оставленные на какое-то время без ухода, цвели, росли и заполняли отведенное им пространство, приобретая естественный, “горный” облик.
Какой же сад у меня получился методом проб и ошибок, что за растения его населяют, и почему я сделал именно так, а не иначе? Может, мой опыт поможет другим пытливым новичкам найти более короткий путь.
Первый альпинарии появился относительно недавно, после того, как я стал владельцем небольшого участка земли на западе Подмосковья. Однако к созданию этого скромного сооружения я шел длинной извилистой дорогой, а мое увлечение растениями гор имеет долгую предысторию.
В идиллических воспоминаниях детства сохранились “ночная фиалка” и “кукушкины слезки” — обычные в ту пору под Москвой любка двулистная и ятрышник. Помнится и то, как на улице Горького, когда там на тротуарах еще зеленели липы, мы выкапывали из приствольных кругов какие-то необычные, на наш взгляд, травинки и сажали во дворе, уверенные, что из них вырастут удивительные цветы...
Позже были захватывающе интересные книги об удивительном мире животных и растений, о путешествиях и приключениях, о неведомых странах и морях.
Спустя годы мечты о странствиях стали реальностью, и мне довелось побывать в знойных пустынях, заполярной тундре, экваториальных джунглях, на коралловых островах. Но самым сильным магнитом стали горы, прекрасные и суровые одновременно. Я узнал Тянь-Шань и Памир, горы Сибири и Дальнего Востока, Кавказ, даже Гималаи и Тибет.
Утопический план создать альпийский сад, покрытый ковром самых лучших горных растений, зародился у меня еще в конце семидесятых годов во время моего первого похода по Алтаю, к его многоцветным альпийским лугам на хребте Иолго. Наш инструктор по туризму, большой знаток алтайской природы, во время коротких привалов называл нам все попавшие в поле зрения виды не только по-русски, но и на звучной латыни. Мы медленно поднимались к перевалу, места становились более суровыми, дул сильный ветер и не везде еще сошел снег. Но растения встречались все интереснее. Меня, горожанина, восхищало и покоряло их обилие и разнообразие, яркие краски неисчислимых цветов в обрамлении заснеженных вершин на фоне синего неба. Казалась невероятной тайная сила крошечных былинок, ведь даже перекрученные однобокие елки остались ниже — выжить здесь им было не по силам.
Несколько названий тогда запомнилось: “жарки”, похожие на подмосковные купальницы, но невероятного оранжевого цвета, “горечавка” — та самая, что непременно дополняет своеобразный букет вермута, “змееголовник” — за свое экзотическое имя, а еще бадан и золотой корень, с которыми позднее пришлось познакомиться поближе. Бадан запомнился, в частности, и тем, что его сухие листья оказались отличной заменой чая в походных условиях,а о золотом корне — родиоле розовой, как о легендарном “младшем брате” женьшеня, я слышал прежде. Само растение к тому же было весьма оригинальным: компактные куртинки с мясистыми сизыми листьями на толстых стеблях и симпатичными плотными соцветиями, растущие практически на голых камнях. Золотистый оттенок корней вполне оправдывал народное название.
Вторая встреча с баданом произошла уже в Москве, когда в ботаническом саду я узнал старого знакомого. Было легкое разочарование: я открыл для себя это растение в 4000 км от дома, в горах под перевалом, до которого 3 дня пешком топал, а тут, пожалуйста, — почти в центре столицы. С родиолой продолжение знакомства оказалось столь же прозаическим. Соседи, услышав мою историю о золотом корне, пожав плечами, сообщили, что года три назад купили на рынке небольшое корневище, и с тех пор родиола прекрасно растет на обычной клумбе, а в конце лета они даже собираются готовить эликсир.
Получалось, что растения из подоблачных высей хорошо приживаются, где посадишь? Нет, не верилось, что так просто с этими спартанцами. Как они будут расти в более мягких условиях? Позднее я узнал, что, действительно, не так много горных видов без проблем благоденствует в наших условиях, для большинства летняя жара равнин труднопереносима.
В то время уже рос интерес к природе, начались увлечения кактусами, орхидеями и другой экзотикой, но горные растения — элита отечественной флоры — оставались “в тени”. И сейчас я спрашиваю себя, сколько же растений, встреченных на маршрутах, остались мною незамеченными? Среди них наверняка были такие, что могли бы украсить любую коллекцию. С другой стороны, мой интерес мог быть тогда сугубо эстетическим — посадить растения все равно было некуда.
Но вот я стал владельцем участка подмосковной земли и обрел шанс превратить его в обитель для горных растений. Первые шаги делались на ощупь, весь предыдущий опыт растениеводства ограничивался возможностями городской квартиры, информация по интересующей меня проблеме была скудной, а примеров для подражания попросту не нашлось.
Начатое по осени и законченное весной сооружение, которое несмотря на явную нехватку растений и камней мы гордо величали альпинарием, первые пару лет умиляло и восхищало всех - и нас, и гостей, и соседей. Правда, элементарная технология (дренаж и рыхлый субстрат) была соблюдена, и первые растения, полученные из семян и черенков, собранных по крохам, где только можно, хорошо развивались, быстро заполняя отведенные им места, и даже цвели. Результаты зимовки тоже порадовали. Потерь практически не было — растения оказались из числа самых стойких и непритязательных. Это был первый успех.
Но сравнивая дачный эксперимент с тем, что создала мать-природа, становилось ясно, что моя первая горка никак не напоминает фрагмент естественного горного ландшафта. Камни, сами по себе красивые, вместе раздражали глаз пестротой и разнородностью, чего в горах не бывает. Там даже обширные участки и массивы состоят, как правило, из одной породы. К тому же, некоторые из высаженных растений оказались настолько агрессивными, что к концу второго лета заглушили своих более деликатных соседей. Все перемешалось и превратилось в невразумительные заросли. Гармония и равновесие, созданные при посадке, нарушились.
Через год рядом с первым был сооружен еще один “альпинарий”, где были по возможности исправлены прежние ошибки. Он выглядел более убедительно, но то искомое “визуальное эстетическое единство камня и растения”, чему учит теория, куда-то ускользало. Имеющийся под рукой строительный материал и растения не позволяли решить проблему.
После того, как мне довелось познакомиться с настоящими альпинариями в зарубежных ботанических и частных садах, изучить специальную литературу и пообщаться с зарубежными специалистами, стало ясно, чего стоят длительный опыт и традиции. Ведь тогда у нас почти не было ни литературы по данной теме, ни практики альпийского садоводства, а имевшиеся технические и архитектурно-планировочные решения выполнялись на уровне “сам себе дизайнер”.
Созданное в творческих муках “произведение”, представ в свете новых критериев, стало казаться убогим дилетантским холмиком земли с “художественно” разложенными камнями. Основная ошибка была в том, что использовался разнородный строительный материал, да и его было мало. Камни собирались по полям и лесам, в дело шло все, что было крупнее детского мяча — валуны, булыжники, плоские каменные лепешки. К тому же растения продолжали теснить и угнетать друг друга. Назревал кризис. Надо было решать: бросить все или полностью переделать саму горку и поменять растения, способ их посадки и размещения, но главное — найти другие камни. К счастью, мы выбрали второй путь.
Самая большая проблема была решена с помощью двух самосвалов ломаного известняка, а вся ранее собранная “геологическая коллекция” стала основанием новой горки. Она уже строилась не по интуиции, а сообразно определенным нормам и профессиональным рекомендациям. Только начав работать с камнями, имеющими 2-3 сравнительно плоские грани, я понял, насколько бессмысленно трудна и малопродуктивна была предыдущая “битва” с округлыми неподъемными валунами. Они никак не сопрягались между собой, не образовывали гармоничного ансамбля, несмотря на бессчетные примерки, прикидки и комбинации. С нашим новым приобретением было по-другому. Камень, даже размером с небольшой чемодан, без чрезмерного напряжения сил, почти сам укладывался на нужное место. А дальше уже становилось ясно, какой по форме и размеру должен лежать рядом. В итоге сооружению удалось придать форму естественных каменистых обнажении. Горка уже выглядела сравнительно цельно и естественно.
К этому времени наладились контакты со специализированными зарубежными питомниками. Ассортимент расширился сразу на порядок. Оказалось, многие иноземные виды даже в нашем неласковом климате могут прекрасно расти. Для успеха важно знать условия произрастания этих видов в природе и суметь воспроизвести подобные условия в культуре. У многих растений все же очень высокие способности к адаптации, и они сумеют приспособиться и жить далеко от родины. Надо лишь немного облегчить им эту задачу — в новых условиях дать возможность развиваться с самого начала, то есть вырастить их из семян. Привезенные из природы понравившиеся растения в цвету, как правило, не приживаются.
Обсуждения Подмосковный альпинарий