Упоминание

Межпланетный челночный корабль “Бернадотт” вздрогнул, резко накренился и неотвратимо пошел на-встречу холодным, уснувшим охристо-красным просторам Марса. Майкл Ахерн, инспектор Организации Объ-единенных Наций, впервые летел на красную планету.

Он с волнением всматривался в обзорный кормовой ил-люминатор, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь признаки жизни.

Тщетно. До купола, под которым располагалась колония, было еще далеко, и Ахерн различал лишь уны-лый, наводящий тоску песок. Он нервничал...

Случилось это в начале прошлого месяца. Мы с Венделмансом работали в обезьяньем заповеднике, и вдруг он сказал:

— Кажется, я сейчас потеряю сознание.

Стоял май, и утро действительно выдалось жаркое, но Венделманс никогда не обращал внимания на жа-ру, и я просто не помню, чтобы погода его вообще когда-нибудь беспокоила.

В тот момент я “разговаривал” с Лео, Мимси и дочерью Мимси, Маффин, поэтому никак не прореагировал на сказанное, хотя в памяти что-то отложилось. Если часто и подолгу...

Никто не знает – откуда он пришел.
Говорят, будто в то утро, когда появился он в городе - тяжелый сон, ниспосланный сторонними силами, что вечно вмешиваются в людские дела, обуял всех, и ни одна живая душа так и не явила своим глазам его каравана, входящего в ослабленный дремотой,

беспечно раскрывшийся во сне Глиняный город.

Шел невиданный для этих мест, плотный, рассекающий небо дождь.

Бочки, корыта и тазы уже были полны воды, но никто так и не проснулся.

Получалось, что и внутри...

Давным-давно на одном заводе синтез целевого продукта осуществлялся с помощью катализатора. Без него реакция шла очень медленно. А у катализатора, как и у всего на свете ограниченный срок службы. И вот однажды платиновые решетки отработанного катализатора демонтировали и сложили аккуратно в сторонке. Поставили на место новые решетки и начали отладку процесса. И как всегда за суетой и заботами про отработанный катализатор как-то немного забыли. А тут пришла пора списывать вспомогательные...

Эту известность, о мужи афиняне, получил я не иным путем, как благодаря некоторой мудрости. Какая же это такая мудрость? Да уж, должно быть, человеческая мудрость. Этой мудростью я, пожалуй, в самом деле мудр; а те, о которых я сейчас говорил.

Мудры или сверхчеловеческой мудростью, или уж не знаю, как и сказать; что же меня касается, то я, конечно, этой мудрости не понимаю, а кто утверждает обратное, тот лжет и говорит это для того, чтобы оклеветать меня. И вы не шумите, О мужи афиняне, даже...

При подходе к Амгу, выделяется мыс Белкина, ворота Татарского пролива. Мыс высокий и обрывистый. Охотское течение пролива наталкивается на отроги горного хребта Сихотэ-Алинь, образующего возвышенное плато с пирамидальными вершинами, постепенно понижающееся в сторону моря, и обрывающееся у подножья мыса скалой, прозванной Арка, имеющей сквозное отверстие, хорошо заметное с северо-востока.

Севернее, в устье реки Амгу долина расширяется просторно вглубь и образует низкий берег, окаймленный...

Попугай — птица очень занятная. Что услышит, то и повторяет. Хорошее скажут люди, повторит хорошее. Плохое скажут люди, повторит плохое. Забавляет обычно и то, и другое. Никто не обижается. Попугай — он и есть попугай, что с него возьмешь?

Однако поговаривают, что попугай не всегда умел только повторять услышанное. Когда-то он способен был вести полноценные диалоги. Мог порассуждать на конкретную или отвлеченную тему. Мог поддержать добрым словом или пожурить. Мог пошутить, развеселить...

Пришли Ванька и Сенька к мудрецу и просят:
- Хотим научиться истину собственными глазами зрить. Люди поговаривают, что только ты можешь этому научить. Возьмешься?

- А зачем вам знать истину? — спросил мудрец.
- Нам стало известно, что те, кто ее видят, живут весело, без забот. Все само к ним в руки плывет, а делать ничего не приходится. А мы чем хуже? - затараторили наперебой Ванька и Сенька.

- Хорошо, - говорит мудрец. - Зная, что вы идете ко мне, я написал для вас на столе несколько...

За этот относительно короткий период пребывания в Горьком в пределах двух лет судьба приготовила мне немало подарков всякого рода, ведя меня почти осторожно, но верно в направлениях нежданных для меня, в чем-то нежеланных, но достаточно неотвратимых. Чтобы увидеть глубже то, к чему я тяготела где-то на уровне подсознания, я должна была столкнуться с многими личностями и достаточно тесно, но так, чтобы не пораниться, не настроить себя на недобрые мысли, но извлечь то, что называется богатством...

Толкать сознание наше должна сама жизнь как отображение бытия Невидимого. Мы называем равновесием равнодушие и тупость, но сама природа подсказывает, что равновесие есть напряжение. Напряжение есть приближение к пути нахождений.

Ни одно верование не заставляло строить храмы. Они произошли постепенно как выявление почитания. Первый завет всегда духовен и преисполнен непосредственности. После уже подчиняется закон духа, уложениям земным.

Все верования указывают не произносить всуе имени...