Сторожевой

Отче, ума не помрачи,
не отними любви.
Безусловная любовь.
Вечный покров.

Наполняет в страстном доброта
добрейшего добрых Христа.
Сходит мир преупокоенный Его
как роса на руно.

О, как бы ни было тяжело,
неотступно Твое присутствие,
безмолвие златоустое,
сейчас торжество.

Как бы ни было невыносимо –
любовь против Рима.
Триумф любви близкий,
катарский крестовый поход
против римской аферистки.

Открыты Врата Мира
Царство Христа наступило
Неотмирское стало от мира...

Сколько пережил Израиль...
Ни Фейхтвангер, ни Золя
Правды всей не рассказали,
До чего многострадальна
Та священная земля.

Иордан свою прохладу
Нёс, спокойствие сулил
У родного палисада,
Слева степи Галаада,
Справа Иерусалим.

Иисус Навин оттуда
Все народы выгнал вон,
Всех царей казнил прилюдно.
И Вениамин с Иудой
Заняли свободный трон.

Пережив как приступ скверный
Что творил Авимелех,
Израиль вполне кошерно
Жил молитвою и с верой,
Что и вправду «лучше всех».

Двадцать с...

Зачем пришла ТЫ в этот мир безумный?
Зачем, скажи ты мне сюда явилась?
Тот кто послал тебя, тот разве умный?
За мной? Скажите! АХ, какая милость!
Меня, обутого в свинцовые ботинки,
Сторожевого пса у самой двери АДА..
Забрать решила ТЫ с той вечеринки,
Где Боги закрывают нос от смрада..
Ахтись, иди, гуляй своей дорогой.
Ищи СВОЮ ЛЮБОВЬ в саду Эдема.
Меня, прошу, пожалуйста не трогай..
Мое со мной, что лечит только время.

Породиста Ирина Яровая.
Порода – путинская сторожевая.
15 мая 2012 г.

Я выходил на сцену – и читал,
Интимно голос громкий понижая.
Передо мной был зал,
Обычный зал,
В нём стыла тишина сторожевая.
Но я-то знал, чем подкупить и взять,
Какое как вшептать стихотворенье.
И знал, где будет он рукоплескать
И, где молчать, храня недоуменье.
… Всё шло привычно,
Как всегда.
И вдруг,
Поведав про любовь, измену, муки…
За веерами хлопающих рук
Увидел я молящиеся руки.
Та девочка прижала их к щекам –
Она одна, не слыша всплесков зала,
Моим рукоплескательным...

Вечерами я рыбачу
Возле пляжа на песке.
И, надеясь на удачу,
Каждый день спешу к реке.

На свое сторожевое
Место сяду - и молчок.
Нелегко поймать живое
Вдохновенье на крючок.

Сети ловчие раскину
В этот вечер под мостом.
Почему-то на стремнину
Мысли ходят косяком.

Только пару слов услышу –
Новенький сюжет готов.
Посижу теперь потише,
Чтоб не распугать улов.

Вечер зябко плечи тронет,
Солнце скрылось до утра.
Окуну свои ладони
В поозерные ветра.

У реки все холоднее...

Ветра над полем Куликовым –
Как шесть веков тому назад.
И, устремляясь вдаль, суровым
Становится невольно взгляд.

К чему? Ведь вон – автодорога,
А в небе – реактивный след.
От той поры совсем немного
Дошло до нас сквозь толщу лет.

Но память … Я глаза прикрою –
И вижу поле, как тогда.
Иду звериною тропою,
Из Дона пью – вкусна вода!

Цветет ковыль, по плечи ростом.
Тону я в море ковыля.
Там, радуясь тяжелым остям,
Семян ждет матушка-земля.

Стоит зеленая дубрава
Утесом...

Я пережил здесь смерть и не одну.


Начало самой трепетной главы...
Где мгла чернил упала в белый.
Послушай, разве я не говорил,
Что никогда не стану твоим первым.
Последним стану, тем, кто в ночь придёт,
Кто спуститься сюда за белой розой,
Которую Господь тобой зовёт...
Цветущую в крещенские морозы.
Чернильный нимб и набело строка,
Свеча качается, и бдят сторожевые тени...
Послушай, разве я не говорил,
Что никогда не стану я последним.
Что никогда, а значит - насовсем
К тебе...

В гордыне, алчущей всего,
Твой ум того не понимает,
Что этим, смерть ведь для него
Свои объятья раскрывает

Сторожевые люди-псы
Бдят, чтобы тело было ц'ело.
Но страх давно навёл мосты,
Душа от страха уж истлела.

Лощёный дом, автомобиль,
Одежда, счет в лощёном банке.
Но имя той лощины – гниль,
Что душу высосет, поганка.

А тело без души умрёт,
И псы-шакалы разбегутся,
Никто с тобою не пойдёт,
И ты не сможешь оглянуться.

Напрасно думаешь, что ты
Велик, охраною закрывшись...