Сколько пережил Израиль...
Ни Фейхтвангер, ни Золя
Правды всей не рассказали,
До чего многострадальна
Та священная земля.
Иордан свою прохладу
Нёс, спокойствие сулил
У родного палисада,
Слева степи Галаада,
Справа Иерусалим.
Иисус Навин оттуда
Все народы выгнал вон,
Всех царей казнил прилюдно.
И Вениамин с Иудой
Заняли свободный трон.
Пережив как приступ скверный
Что творил Авимелех,
Израиль вполне кошерно
Жил молитвою и с верой,
Что и вправду «лучше всех».
Двадцать с лишком лет в Шамире
Был Судьёй тогда Фола.
Двадцать два при Иаире
Проживали люди в мире.
Всё, казалось, шоколад,
Но как у всего на свете
И у Судей краток срок -
Наступило лихолетье...
Пред собой одним в ответе
Человек как чай жидок,
Похотлив и слаб от века,
По натуре лиходей,
Без кнута – умом калека...
Оказалось человеку
Невозможно без Судей.
Иегову стал печалить,
Просто резать без ножа
Израиль - блудить ночами,
Делать зло перед очами
И Астарту ублажать,
Вспомнил бога Ваалама,
Арамейским и другим
Стал божкам служить. Бедлама
Сын не избежал и срама
В почитании богинь.
Куда делось благочестье?
Испохабился народ...
А ведь сорок пять лет вместе
Пели песни и чудесней
Не было иных широт,
Где так вольно кони ржали
(Песня та стара, как мир).
Вознеся как стяг скрижали,
В послушании держали
Люд Фола и Иаир.
(Мне припомнился Вышинский,
Тоже высший Судия,
С ним - сторожевые вышки,
Сталин, Берия, Дзержинский...
Это родина моя.
Что теперь на ней творится?
Совесть судьям не указ.
У служителей юстиций
Цель одна – обогатиться,
Но про то другой рассказ.)
По долине Палестинской
Смрад стоял не от кадил.
То народец в банях финских
Тем Астартам Филистимским
Себя в жертву приносил.
Арамейских и Сидонских
Ублажал народ подруг,
Чтил обряд их идиотский,
Иегову же по-свойски
Вспомнить было недосуг,
Бога их далёких предков,
Кем дарована земля...
Опечалившись конкретно,
Бог в сердцах евреев предал
В руки злых Филистимлян.
Тех два раза не просили -
Налетели, как грачи,
Галаад заполонили,
Мучили сынов, теснили
Восемнадцать лет почти
Там, где земли Аморреев
Пребывали испокон.
(Их при дележе евреи
Разыграли в лотерею -
Что останется при ком).
А теперь Аммонитяне
Перешли за Иордан,
Где евреи-поселяне,
Одесситы, Витибляне
Поселились навсегда.
Не сказать чтобы невинно
На просторах той земли
Жили, но с хорошей миной
От колен Вениамина
И Ефрема род вели,
Дом Иуды с ними вместе.
Вдруг пожаловал Махмуд,
Поселился в их поместье.
От бомжей в родном подъезде
Сделалось не продохнуть.
Возопили люди к Богу:
Согрешили, не губи,
Не суди нас слишком строго
И нашествию убогих
Свой отбой Ты протруби,
Не давай возмездью хода.
Обороты, дескать, сбавь,
С богоизбранным народом
Делай, что тебе угодно,
Но от недруга избавь.
Иегова не сдавался -
Слишком много сделал, мол,
Для Израиля старался,
Но с гнильцою оказался
Иудейский богомол.
«Если вам таким упёртым
Моё слово не указ,
Пусть чужих богов когорты,
Вааламы и Асторты,
От врагов спасают вас».
Без поддержки в день ненастный
Человеку не прожить -
Поняли сыны прекрасно
И со всей былою страстью
Стали Господу служить.
Сердце у Него не камень
И не полихлорвинил,
Видя сыновей страданья,
Всхлипы слыша и рыданья,
Гнев на милость Бог сменил.
Все князья голосованьем
Порешили: Пошла масть,
Фишек ход ломать не станем,
Кто на недруга восстанет
В Галааде примет власть.
Иеффай не за награды
Захотел ввязаться в бой.
Духом храбрый, телом ладный
Родом был из Галаада,
Но с нелёгкою судьбой.
Мать работала блудницей,
Принесла отцу мальца.
Надо ж было так случиться -
Довелось отцу жениться,
В дом забрал он сорванца,
Нарожал с женой законной
Сыновей. Лишь возмужать
Стоило им – беспардонно
Стали те бесцеремонно
Иеффая унижать.
От блудницы кто нагулян,
Тот им вовсе не родня,
От папаши и мамули
Не надел ему, а дуля
Да дырявая мотня.
Загостился в доме нашем -
Так проваливай давай...
Иеффай ругался страшно
(Так-растак и матерь вашу),
Но не стал качать права,
А братьями опорочен
От бесчестия сбежал,
Грабил пьяных поздней ночью,
На купцах сосредоточен
Бедноту не обижал.
То, чем успевал разжиться,
Раздавал он почём зря.
Ген по матери блудницы
С благородством смог ужиться
В крепком теле бунтаря.
Выйдет тихо из засады,
Кого сдёрнет из саней
Спросит - ты из Галаада? -
И навешает как надо
На дорожку шекелей.
(Почитая деньги грязью,
С кем его сравнить могу?
По размаху безобразий
Он разбойник Стенька Разин,
По натуре - Робин Гуд.)
Вольничал, купцов тиранил,
Струги их пускал ко дну
И однажды утром рано
В светлых водах Иордана
Утопил одну княжну.
Но когда Аммонитяне
Бить пришли Израильтян
В Галаад при Иордане –
К Иеффаю шлют миряне,
Предлагают не шутя
Стать вождём в родном пределе
И возглавить все войска.
А каков тот будет в деле,
На себе познать сумели
От проделок казака.
«От врага отчизна стонет,
Позабудь обиды, брат».
Сын блудницы непристойной,
Состоявшийся разбойник
Был ещё и дипломат -
Со старейшин Галаадских
Умудрился взять зарок,
Что за подвиг свой солдатский
Станет он Судьёй гражданским
И Верховным на весь срок.
Бывший тать с большой дороги
Обещал блюсти УК,
Всех судить по слову Бога,
В чём с мирянами в итоге
Он ударил по рукам,
Воспарил как буревестник,
Шлёт послов врагу сказать:
«Что тебе до наших весей?
Шекелей тебе навесить,
Раз пришёл ты воевать?»
Аммонитский царь шлёт карту
Доегипетских времён.
Государство там Астарта,
Вотчина его и брата,
А не избранных племён.
«Если ты не Разин Стенька
И тебе претит война -
Миром возврати земельку.
Разойдёмся помаленьку,
А не то тебе хана».
«Не Астарта, мы допустим,
Хоть бы Фивы, что с того?
Всё равно козлов к капусте
В огород родной не пустим,
Что у Иордана вод» -
Рассуждал тогда правитель,
Возвращённый Иеффай
В Галаад, где каждый житель
Помнил, как его родитель
По блудницам ловил кайф.
Шлёт к царю послов с депешей,
Вкратце смысл её таков:
«Триста лет вполне успешно
Мы землёй владеем здешней,
То есть испокон веков.
С Божьей помощью Израиль
Аморреев выгнал вон.
Мы же с Иеговой в паре
Этот край к рукам прибрали,
Написав о том закон,
По которому приватно
Ничего не изменить.
Так что, брат, катись обратно,
С либералом-демократом
Нечего царю делить.
Пред тобой я не виновен,
А ты делаешь мне зло,
На меня идёшь войною.
Юдофоб и параноик,
Филистимских взял козлов
Ты с собой, чтоб опаскудить
Мои веси и поля.
Всех вас обращу я в студень,
В мою пользу нас рассудит
Иегова Судия.
Тем, что дал тебе бог Хамос,
Ты владей, погань, блуди,
Разоряй иные Ханства,
Только нас от хулиганства
По добру освободи.
К Иеффаю царь-язычник,
Словно тетерев, был глух.
Только зря он шею бычил -
В Иеффаевском обличьи
Пребывал Господень Дух.
Иеффай тогда поклялся:
«С Божьей помощью царя
Победить когда удастся,
С Аммонитом расквитаться -
Дух Святой благодаря,
Первую, что в доме встречу,
Душу я огню предам -
Тем победу я отмечу,
Так как выиграл я сечу
С Господом напополам».
(Ох, уж эти мне обряды,
Резать, убивать и жечь...
Надо Господу, не надо
Ждать от смертного награды,
Стоит ли игра та свеч
И какие у них блики –
Мы узнаем.) А пока
Полегла трава от криков.
Всем от мала до велика
Иеффай намял бока,
В стан влетел к Аммонитянам,
Разметал его. Аж смерч
Вверх взметнулся из портянок,
До того сражался рьяно
Иеффая острый меч.
Поражением великим
Поразил Филистимлян.
(До сих пор от нервных тиков
Искажаются их лики,
Слыша про Израильтян.)
Недругов своих противных
Перевёл тогда герой
В категорию пассивных...
Иеффай в свою Масифу
Возвращается домой,
А навстречу ему дочка
Бьёт в тимпаны без конца,
Слышать ничего не хочет
Про обряд святой и прочих
Обещаниях отца.
А папаше аж икалось,
Так домой спешил скорей.
Дочь любимая заждалась.
Не имел других на старость
Он сынов и дочерей.
Шёл к родимому порогу
В дом свой строго по прямой
Иеффай, избранник Бога.
(А иди кривой дорогой -
Стал бы человек другой
Жертвою для всесожженья...)
Уж наточены ножи.
Требовало то служенье -
Даже дочь без прегрешений
Ты сожги, но отслужи.
Нету выбора - иначе
Поразит тебя Господь.
(А Господь глядит и плачет,
Как ещё переиначит
Его мысли антипод).
Иеффай, как сын блудницы,
Был язычником в крови,
От обычаев - глумиться,
Жертвы жечь - не отучился
Даже силою любви.
(Как могу, смысл подытожу:
Для несчастья тот мишень,
Кто хватается за ножик...
Если клятву невозможно
Не исполнить - рот зашей.)
Озадачен, озабочен
Иеффай белугой выл.
Раздосадован был очень,
Рвать одежду начал в клочья
И дошёл до головы.
«Я уста свои придурком
Перед Господом отверз,
Чтоб врага спалить как чурку,
А сожгу теперь дочурку» -
Причитал в сердцах отец.
Отвечала с пониманьем
Героическая дочь:
«Ради рода процветанья
Я готова на закланье».
(Лиза Чайкина, точь-в-точь.
Не девиц купать в шампанском
И не нюхать кокаин,
А позиции гражданской
Следовало бы нам набраться
У подобных героинь.
Не в пример другому свойству -
Жить сегодня и пока -
Женский пол своим геройством
Перекидывает мостик
Через многие века.)
Дочь просила Иеффая
(Не Джульетта, строгий нрав
У отца): «Судьба такая
Мне уйти, детей не зная
И Ромео не познав.
Отпусти меня ты - в горы
На два месяца уйду.
Там от глупых разговоров
О моей кончине скорой
Я спокойствие найду
Средь подруг своих на даче.
Там где воздух голубой,
Средь вершин, как я безбрачных,
Девство я своё оплачу
И немедленно домой
Возвращусь я непорочной,
Кто бы что ни говорил...»
В деле том поставить точку
Строгий папа в горы дочку
С лёгким сердцем отпустил.
Чем она там занималась,
С кем, когда – её дела,
С головой под одеялом
Плакала или смеялась,
Только девство соблюла.
С возвращением над нею
Совершил отец обет.
(Я читаю и бледнею:
По какой статье злодея
Осудить, на сколько лет?
Слух ласкает благозвучье:
Свой обет он совершил...
Если ж вдуматься получше -
Расчленил и сжёг до кучи,
Замочил, убил, пришил.
Осуждать отца негоже -
Ведь главней закона нет
Иеговы, так похоже?
Ведь в Израиле чуть позже
Будет он Судьёй шесть лет.
Зря мы в наших из рогатки...
Судьям тоже надо жить.
Кто осудит их повадки,
Что берут большие взятки?
Ведь отмазать – не пришить.)
Ни Фейхтвангер, ни Золя
Правды всей не рассказали,
До чего многострадальна
Та священная земля.
Иордан свою прохладу
Нёс, спокойствие сулил
У родного палисада,
Слева степи Галаада,
Справа Иерусалим.
Иисус Навин оттуда
Все народы выгнал вон,
Всех царей казнил прилюдно.
И Вениамин с Иудой
Заняли свободный трон.
Пережив как приступ скверный
Что творил Авимелех,
Израиль вполне кошерно
Жил молитвою и с верой,
Что и вправду «лучше всех».
Двадцать с лишком лет в Шамире
Был Судьёй тогда Фола.
Двадцать два при Иаире
Проживали люди в мире.
Всё, казалось, шоколад,
Но как у всего на свете
И у Судей краток срок -
Наступило лихолетье...
Пред собой одним в ответе
Человек как чай жидок,
Похотлив и слаб от века,
По натуре лиходей,
Без кнута – умом калека...
Оказалось человеку
Невозможно без Судей.
Иегову стал печалить,
Просто резать без ножа
Израиль - блудить ночами,
Делать зло перед очами
И Астарту ублажать,
Вспомнил бога Ваалама,
Арамейским и другим
Стал божкам служить. Бедлама
Сын не избежал и срама
В почитании богинь.
Куда делось благочестье?
Испохабился народ...
А ведь сорок пять лет вместе
Пели песни и чудесней
Не было иных широт,
Где так вольно кони ржали
(Песня та стара, как мир).
Вознеся как стяг скрижали,
В послушании держали
Люд Фола и Иаир.
(Мне припомнился Вышинский,
Тоже высший Судия,
С ним - сторожевые вышки,
Сталин, Берия, Дзержинский...
Это родина моя.
Что теперь на ней творится?
Совесть судьям не указ.
У служителей юстиций
Цель одна – обогатиться,
Но про то другой рассказ.)
По долине Палестинской
Смрад стоял не от кадил.
То народец в банях финских
Тем Астартам Филистимским
Себя в жертву приносил.
Арамейских и Сидонских
Ублажал народ подруг,
Чтил обряд их идиотский,
Иегову же по-свойски
Вспомнить было недосуг,
Бога их далёких предков,
Кем дарована земля...
Опечалившись конкретно,
Бог в сердцах евреев предал
В руки злых Филистимлян.
Тех два раза не просили -
Налетели, как грачи,
Галаад заполонили,
Мучили сынов, теснили
Восемнадцать лет почти
Там, где земли Аморреев
Пребывали испокон.
(Их при дележе евреи
Разыграли в лотерею -
Что останется при ком).
А теперь Аммонитяне
Перешли за Иордан,
Где евреи-поселяне,
Одесситы, Витибляне
Поселились навсегда.
Не сказать чтобы невинно
На просторах той земли
Жили, но с хорошей миной
От колен Вениамина
И Ефрема род вели,
Дом Иуды с ними вместе.
Вдруг пожаловал Махмуд,
Поселился в их поместье.
От бомжей в родном подъезде
Сделалось не продохнуть.
Возопили люди к Богу:
Согрешили, не губи,
Не суди нас слишком строго
И нашествию убогих
Свой отбой Ты протруби,
Не давай возмездью хода.
Обороты, дескать, сбавь,
С богоизбранным народом
Делай, что тебе угодно,
Но от недруга избавь.
Иегова не сдавался -
Слишком много сделал, мол,
Для Израиля старался,
Но с гнильцою оказался
Иудейский богомол.
«Если вам таким упёртым
Моё слово не указ,
Пусть чужих богов когорты,
Вааламы и Асторты,
От врагов спасают вас».
Без поддержки в день ненастный
Человеку не прожить -
Поняли сыны прекрасно
И со всей былою страстью
Стали Господу служить.
Сердце у Него не камень
И не полихлорвинил,
Видя сыновей страданья,
Всхлипы слыша и рыданья,
Гнев на милость Бог сменил.
Все князья голосованьем
Порешили: Пошла масть,
Фишек ход ломать не станем,
Кто на недруга восстанет
В Галааде примет власть.
Иеффай не за награды
Захотел ввязаться в бой.
Духом храбрый, телом ладный
Родом был из Галаада,
Но с нелёгкою судьбой.
Мать работала блудницей,
Принесла отцу мальца.
Надо ж было так случиться -
Довелось отцу жениться,
В дом забрал он сорванца,
Нарожал с женой законной
Сыновей. Лишь возмужать
Стоило им – беспардонно
Стали те бесцеремонно
Иеффая унижать.
От блудницы кто нагулян,
Тот им вовсе не родня,
От папаши и мамули
Не надел ему, а дуля
Да дырявая мотня.
Загостился в доме нашем -
Так проваливай давай...
Иеффай ругался страшно
(Так-растак и матерь вашу),
Но не стал качать права,
А братьями опорочен
От бесчестия сбежал,
Грабил пьяных поздней ночью,
На купцах сосредоточен
Бедноту не обижал.
То, чем успевал разжиться,
Раздавал он почём зря.
Ген по матери блудницы
С благородством смог ужиться
В крепком теле бунтаря.
Выйдет тихо из засады,
Кого сдёрнет из саней
Спросит - ты из Галаада? -
И навешает как надо
На дорожку шекелей.
(Почитая деньги грязью,
С кем его сравнить могу?
По размаху безобразий
Он разбойник Стенька Разин,
По натуре - Робин Гуд.)
Вольничал, купцов тиранил,
Струги их пускал ко дну
И однажды утром рано
В светлых водах Иордана
Утопил одну княжну.
Но когда Аммонитяне
Бить пришли Израильтян
В Галаад при Иордане –
К Иеффаю шлют миряне,
Предлагают не шутя
Стать вождём в родном пределе
И возглавить все войска.
А каков тот будет в деле,
На себе познать сумели
От проделок казака.
«От врага отчизна стонет,
Позабудь обиды, брат».
Сын блудницы непристойной,
Состоявшийся разбойник
Был ещё и дипломат -
Со старейшин Галаадских
Умудрился взять зарок,
Что за подвиг свой солдатский
Станет он Судьёй гражданским
И Верховным на весь срок.
Бывший тать с большой дороги
Обещал блюсти УК,
Всех судить по слову Бога,
В чём с мирянами в итоге
Он ударил по рукам,
Воспарил как буревестник,
Шлёт послов врагу сказать:
«Что тебе до наших весей?
Шекелей тебе навесить,
Раз пришёл ты воевать?»
Аммонитский царь шлёт карту
Доегипетских времён.
Государство там Астарта,
Вотчина его и брата,
А не избранных племён.
«Если ты не Разин Стенька
И тебе претит война -
Миром возврати земельку.
Разойдёмся помаленьку,
А не то тебе хана».
«Не Астарта, мы допустим,
Хоть бы Фивы, что с того?
Всё равно козлов к капусте
В огород родной не пустим,
Что у Иордана вод» -
Рассуждал тогда правитель,
Возвращённый Иеффай
В Галаад, где каждый житель
Помнил, как его родитель
По блудницам ловил кайф.
Шлёт к царю послов с депешей,
Вкратце смысл её таков:
«Триста лет вполне успешно
Мы землёй владеем здешней,
То есть испокон веков.
С Божьей помощью Израиль
Аморреев выгнал вон.
Мы же с Иеговой в паре
Этот край к рукам прибрали,
Написав о том закон,
По которому приватно
Ничего не изменить.
Так что, брат, катись обратно,
С либералом-демократом
Нечего царю делить.
Пред тобой я не виновен,
А ты делаешь мне зло,
На меня идёшь войною.
Юдофоб и параноик,
Филистимских взял козлов
Ты с собой, чтоб опаскудить
Мои веси и поля.
Всех вас обращу я в студень,
В мою пользу нас рассудит
Иегова Судия.
Тем, что дал тебе бог Хамос,
Ты владей, погань, блуди,
Разоряй иные Ханства,
Только нас от хулиганства
По добру освободи.
К Иеффаю царь-язычник,
Словно тетерев, был глух.
Только зря он шею бычил -
В Иеффаевском обличьи
Пребывал Господень Дух.
Иеффай тогда поклялся:
«С Божьей помощью царя
Победить когда удастся,
С Аммонитом расквитаться -
Дух Святой благодаря,
Первую, что в доме встречу,
Душу я огню предам -
Тем победу я отмечу,
Так как выиграл я сечу
С Господом напополам».
(Ох, уж эти мне обряды,
Резать, убивать и жечь...
Надо Господу, не надо
Ждать от смертного награды,
Стоит ли игра та свеч
И какие у них блики –
Мы узнаем.) А пока
Полегла трава от криков.
Всем от мала до велика
Иеффай намял бока,
В стан влетел к Аммонитянам,
Разметал его. Аж смерч
Вверх взметнулся из портянок,
До того сражался рьяно
Иеффая острый меч.
Поражением великим
Поразил Филистимлян.
(До сих пор от нервных тиков
Искажаются их лики,
Слыша про Израильтян.)
Недругов своих противных
Перевёл тогда герой
В категорию пассивных...
Иеффай в свою Масифу
Возвращается домой,
А навстречу ему дочка
Бьёт в тимпаны без конца,
Слышать ничего не хочет
Про обряд святой и прочих
Обещаниях отца.
А папаше аж икалось,
Так домой спешил скорей.
Дочь любимая заждалась.
Не имел других на старость
Он сынов и дочерей.
Шёл к родимому порогу
В дом свой строго по прямой
Иеффай, избранник Бога.
(А иди кривой дорогой -
Стал бы человек другой
Жертвою для всесожженья...)
Уж наточены ножи.
Требовало то служенье -
Даже дочь без прегрешений
Ты сожги, но отслужи.
Нету выбора - иначе
Поразит тебя Господь.
(А Господь глядит и плачет,
Как ещё переиначит
Его мысли антипод).
Иеффай, как сын блудницы,
Был язычником в крови,
От обычаев - глумиться,
Жертвы жечь - не отучился
Даже силою любви.
(Как могу, смысл подытожу:
Для несчастья тот мишень,
Кто хватается за ножик...
Если клятву невозможно
Не исполнить - рот зашей.)
Озадачен, озабочен
Иеффай белугой выл.
Раздосадован был очень,
Рвать одежду начал в клочья
И дошёл до головы.
«Я уста свои придурком
Перед Господом отверз,
Чтоб врага спалить как чурку,
А сожгу теперь дочурку» -
Причитал в сердцах отец.
Отвечала с пониманьем
Героическая дочь:
«Ради рода процветанья
Я готова на закланье».
(Лиза Чайкина, точь-в-точь.
Не девиц купать в шампанском
И не нюхать кокаин,
А позиции гражданской
Следовало бы нам набраться
У подобных героинь.
Не в пример другому свойству -
Жить сегодня и пока -
Женский пол своим геройством
Перекидывает мостик
Через многие века.)
Дочь просила Иеффая
(Не Джульетта, строгий нрав
У отца): «Судьба такая
Мне уйти, детей не зная
И Ромео не познав.
Отпусти меня ты - в горы
На два месяца уйду.
Там от глупых разговоров
О моей кончине скорой
Я спокойствие найду
Средь подруг своих на даче.
Там где воздух голубой,
Средь вершин, как я безбрачных,
Девство я своё оплачу
И немедленно домой
Возвращусь я непорочной,
Кто бы что ни говорил...»
В деле том поставить точку
Строгий папа в горы дочку
С лёгким сердцем отпустил.
Чем она там занималась,
С кем, когда – её дела,
С головой под одеялом
Плакала или смеялась,
Только девство соблюла.
С возвращением над нею
Совершил отец обет.
(Я читаю и бледнею:
По какой статье злодея
Осудить, на сколько лет?
Слух ласкает благозвучье:
Свой обет он совершил...
Если ж вдуматься получше -
Расчленил и сжёг до кучи,
Замочил, убил, пришил.
Осуждать отца негоже -
Ведь главней закона нет
Иеговы, так похоже?
Ведь в Израиле чуть позже
Будет он Судьёй шесть лет.
Зря мы в наших из рогатки...
Судьям тоже надо жить.
Кто осудит их повадки,
Что берут большие взятки?
Ведь отмазать – не пришить.)
Обсуждения Зря мы в наших из рогатки