Лежит среди могил

Октябрь... Но снег уже лежит
И солнце светит еле-еле...
Хочу забыть я грусть обид
И слушать музыку свирелей.

Не тай, мой снег! Живи, живи!
Укрась простор родного края,
Ведь я — поэт святой любви,
Её пою и к ней взываю!

Недавно я творить не мог,
Но что-то вдруг переменилось —
Податлив стал упрямый слог,
А проза вновь вошла в немилость.

Стихи сбивают лихо с ног,
Парнас похож на каталажку,
Но поменять свою рубашку
С другим я б ни за что не смог.

Я мог бы сказать: - Простите,
Что я, не такой как Вы.
Я мог бы просить: - Поймите,
Но нет никого, увы.

Я мог бы глядеть на воду
С красивых мостов Невы,
И видеть в её отражении
Шпиль и часть крепостной стены.

Я бы мог говорить Вам: - Здравствуйте!
Среди бела дня, просто так,
Или смеяться от радости,
Раздавая её, за так.

Я мог бы писать иконы
Чистым золотом, снятым с витрин.
Я бы мог поделиться с кем-то
Тем, что не съем один.

И как много мог бы я сделать,
И какой бы...

Никому не могу рассказать...
Отчего я так часто грущу.
Отчего стал печален мой взгляд...
Никому рассказать не могу.

Отчего на душе моей осень…
Не могу никому рассказать.
Я ищу среди туч в небе просинь...
Прошу ветер тоску разогнать.

Никому не могу объяснить...
Отчего слёзы льются из глаз.
И бывает не хочется жить...
И не в силах я что-то сказать.

Иногда не могу я вздохнуть...
Всё становится как в тумане.
Птицей хочет душа упорхнуть...
Но не птица она и обманута.

В моём...

И не каждый бы мог из людей
Пронести свежесть чувств среди дней.
А уж если пред ними столетья...
Распыляться меж них междометьем...

Вот так и лежала она перед ним обнаженной
Прекрасная Лада в гармонии света и тьмы,
И косо смотрели усталые старые жены,
На лик совершенный, тревожила снова умы

И страсти бурлили, и были прекрасные вина
В бокалах старинных испиты за прелести плен,
И вечно порочна, казалась богиня невинной,
Художник царил над бессилием тех перемен.

Да кто она, боже, так дивно и странно прекрасна,
И снова тревожа уходит от нас в этот снег,
Вот так и лежала, как вызов уродству, безгласна,
И так...

Не желающий есть бабочек, был доволен, что мог
смотреть на них, из окна, на цветущий миндаль, на
огонь в камине, на Лору и на мечту, под потолком,
летала, кружила, свет дарила, всем, кто её видел,
вспоминал, о снеге, России и о том, что его там….
любили

А крокодилы ходят лежа…
А это кто с противной рожей?
Двух слов в одно связать не может,
И вещи не кладет, а ложит?

В ботинках ходит по квартире,
И нагрубил подруге Ире.
Кто к нам привел такого Хмыря?
Вы проследите, вдруг че стырит!

Давайте хряпнем по стакашке,
Расскажем страшное Наташке,
Пусть побегут по ней мурашки,
От шеи и до самой ляжки…

Мы пили, а потом лежали,
Потом на что-то там нажали,
Так в караоке поорали,
Что все соседи прибежали!

Начался тут междусобойчик...

Я на солнышке лежу,
Почему-то вся дрожу.
Посмотрела взад-вперед,
А по мне змея ползет.

Я на солнышке лежу,
Небо синее смолю.
Алкоголь весь день пропью
И к миленочку пойду.

Вы на ложе измятом лежали -
Две судьбы, как две книги прочтённых -
Отдалившись... Отбрасывал тени
Позабытый включённый ночник.
Вы когда-то друг друга желали,
Задыхались в желаниях томных
В аромате персидской сирени,
Что в окно незаметно проник.

Сколько же повидали те стены,
Что от глаза дурного скрывали
Танго вашей бессовестной страсти,
Но смиренно молчали. А вы,
Как актеры немой мизансцены
Каждой клеточкой в тело врастали
Вы друг в друга от острого счастья,
Жили в ритме седой...

Бумажный лист опять лежит, не тронут,
В который раз мне не найти слова.
Из сжатых губ, ни ропота, ни стона
И снова разболелась голова.

Провел немало, в поисках ответа
Бессмысленно скончавшихся ночей.
И в царстве тьмы я черпал капли света
У пламени сгорающих свечей.

Я бунтовал, но все-таки сдавался,
Шел напролом и тут же падал ниц.
Согласен был, опять сопротивлялся,
За ночь менял десятки тысяч лиц.

Познал успех, бессилие и муки,
Горел в аду, затем звездою стал.
И лицемерил...