Книжный

О Пушкин, раб я твой на век!
Ты был такой же человек,
Как все мы тут, помазаны одним.
Я восхищен тобой, твоей судьбой!
Не каждому дано, уйти так, как
Это сделал ты. Прозрели
Старые волхвы и песни
Новые слагают, о том кто жил
И кто почил на землю русскую
В смятение. И много лет уже
Прошло, а мы всё также
Почитаем твои труды на полках
Книжных бутиков или в скворечнике
Своём сидя под светом тусклой лампы.

Разве думал я в июле,
Что подобное случится.
Не скучал я и не бредил.
Ведь чужой была мне ты.
Разве думал я, что стану
Так страдать и так молиться,
Защищать тебя стихами
От непрошеной беды.

Остудила осень лето.
Скоро лес засеребрится.
Август сделал всё что можно,
Чтоб нашли друг друга мы.
Мог ли я себе представить,
Что я буду так молиться,
Для Тебя просить у Бога
Справедливости взаймы?!



2001 г.

+++

Булочку хочу за три копейки,
Брежнева на трон и самиздат.
Снова...

Моя Родина, перманентно беременная революциями,
Не понаслышке помнящая кислый запах пороха, водки и щей,
Изрыгает в историю вождей, транспарантов поллюциями,
Сегодня - милости просим на трон, ну а завтра, извольте – взашей.

Вековой мостовой, куражащейся над односезонным асфальтом,
Пившей дожди, бензин военных парадов и кровь убиенных стрельцов,
Чью спину массировали сапогами, шинами, школьными вальсами,
Еще прочувствовать миллионы пар обуви будущих мертвецов.

У расстрельных команд не...

Кому-то – друзья, а кому-то – враги,
Противники или соратники,
Один – за другим, один – за другим
Уходят шестидесятники.

Ах, сколько же было надежд и ругни!
Поклонников толпы несметные!
Пора наступила: уходят они.
В забвение или в бессмертие?

Как в люк самолёта, в небесный простор.
Без ангельских крыльев за спинами.
На книжных развалах – глянцевый сор:
Донцова, Акунин, Устинова…

Чудеса. Я снова слышу
Как в амбаре за стеной
На зерне пируют мыши
И скребётся домовой.

Чудеса. Я снова вижу,
Как сосед, спортсмен и жлоб,
Вызывая смех и грыжу
Гирей крестит узкий лоб.

Чудеса. Я обоняю:
Кофе, мята и чеснок…
Вариациям нет края,
Запах есть у книжных строк.

Чудеса. Потрогать можно,
И на вес прикинуть кладь,
Прикоснуться осторожно,
А ещё – поцеловать…

Чудеса. Обжора, каюсь,
Соль и перец, но чуть-чуть…
Как люблю я, просыпаясь,
С жизни смачно пену сдуть…

Я не знал живого Марковца
Я его увидел только мертвым,
Возле президентского дворца
Перед Грозным-градом пулей стертым.

Я снимал на видео фасады
Обожженных душ и лиц бойцов...
Где такие отольют награды,
Для таких ненужных храбрецов?

И c погон погибшего, срывая звезды,
Будто злое небо с глаз,
Мне боец их протянул кивая:
Вот возьми Вам от нас,

Не забудь эту грязь-дорогу
К смерти, в унавоженной глуши,
У него две дочки, все же
К Богу он отчаянно спешил.

У Минутки возле...

...Услышал,как разбилась(падая)слеза,
Остановилось время в тягости тоски.
Увидел грусть твою,твои глаза,
И сердце разрывалось на куски.

Твое лицо на свет и тень,
Не рисовало пульса жизни.
Лишь дрожь сверкающих колен,
И у висков разбухших вен,
В противоречии с жизнью книжной.

Он не пришел,вот в чем беда,
Двоих не сбывшихся картина.
Его оттенок не оставил и следа,
Несправедлива дерзкая причина.

Не плачь покинутой душа,
Возможно, проявлюсь кощунством;
Какая рядом тишина,
И...

Меня по воле злого рока
несёт гнетущая волна,
но знаю: ждёт меня далёко
одна прекрасная страна.

Она цветёт в лазури неба
под взором Господа небес,
она полна любви и хлеба,
и много в ней иных чудес.

Но той страны вы не найдёте
нигде на карте мировой,
напрасно время проведёте
вы в поисках страны святой.

Она описана красиво
в том книжном свитке, что древней
отчизны с именем Россия,
её героев и царей.

Я в этом мире только странник
и, как Буньяна Пилигрим,
пересекая поле...

«Снова за окнами льет свои слезы
Дождик осенний сшивая листву,
Нитью не прочной: опавшие грезы,
В летнею дымку ушли по утру...»
«…маску грусти в ванной смой…»
Drakon_64

В летнюю дымку
сентябрьским утром
летние грёзы ушли,
в щели и дырки,
смыв с масок пудру,
выиграв с жизнью пари.

Мне в одночасье
стало понятно –
мудрость важнее молвы.
Сила – не масса.
Сердце лишь внятно
может сказать о Любви.

Дождик сшивает
миги из жизни
в красочный толстый блокнот.
Вот как бывает...

Купцы, чиновники госаппарата,
разбойники всех рангов и мастей,
крутые и конкретные ребята
пришли в литературу наших дней.

Герои обнаглевшей бытовухи
стремительно ворвались в нашу жизнь,
хозяйчики России и их слуги
на книжных полках смело разлеглись.

Писатели в сознание народа
влагают медленно, наверняка,
что это есть великая свобода,
когда на шее - властная рука.

Мне кажется порою, что напрасно
о вольности нам Пушкин написал,
он памятник себе воздвиг прекрасный
и чувства...