Слово «будда», как известно, означает «просветленный», а буддизм, соответственно, является не чем иным, как путем к просветлению. И будучи таковым, он, как по открытиям просветленных (то есть будд, каковых в той традиции уже более чем достаточно), так и практикам, не может сильно отличаться от нашего пути к просветлению или свободе, так как реальность одна, люди все одни и те же и истинный путь к изменению, соответственно, тоже один.
Вот цитата из книги В.А. Пименова: «Будда предложил свой выход из «жизни, наполненной страданием. …Каким виделось Сидхартхе Гаутаме «состояние без страданий», о котором он поведал монахам? Здесь нельзя обойтись без упоминания о некоторых языковых тонкостях. Слово, обычно переводимое как «страдание», в действительности имеет несколько иной смысл. Разумеется, в некоторых случаях (например, при чтении джатак – сказок о явлении Будды миру в разных обликах) им можно вполне удовольствоваться. Но если мы хотим разобраться в сущности буддийского учения, это важнейшее понятие необходимо перевести точно. Слово дуккха, истолковываемое как «страдание», точнее было бы перевести как «беспокойство» или «волнение». Это и переживание невзгод, уже постигших человека, и тревога перед приближением того, что ему еще предстоит пережить, томление ожидания».
Для меня это было просто откровением. Не могу сказать, что сильно увлекался буддизмом, но пару неплохих фильмов о нем посмотрел и кое-что почитал. И слово «страдание», являющееся ключевым в четырех благородных истинах, открытых Буддой, для меня всегда было несколько натянутым. Например, в первой истине утверждается, что жизнь – это страдание, и что любой человек постоянно страдает. Мне всегда это казалось несколько преувеличенным или, скорее, не совсем точным. Ведь, без сомнения, есть немало людей вполне удовлетворенных своей жизнью, и сказать, что их состояние является постоянным страданием – это явный перебор. Другое дело «беспокойство», «волнение», «тревога» или, скажем, «забота». Вот это – да, прямо в точку.
Здесь, полагаю, нужно вернуться к нашему источнику, и посмотреть, чем же является просветление и путь к нему в терминологии новых видящих. Вот две цитаты из восьмой и седьмой книги соответственно:
«Он (дон Хуан) сказал, что во вселенной существует неизмеримая, неописуемая сила, которую маги называют намерением, и что абсолютно все, что существует во вселенной, соединено с намерением связующим звеном. Маги – или воины, как он их называл – занимались попытками понять и использовать связующее звено. Особенно они заботились об очищении его от парализующего влияния обычных забот их повседневной жизни. Магия на этом уровне может быть определена как процесс очистки своего связующего звена с намерением».
«Итак, поскольку в соответствии с природой вещей, большие эманации созданы так, чтобы фиксировать эманации внутри кокона, фокус истинного осознания состоит в том, чтобы позволить фиксирующим эманациям слиться с теми, которые находятся внутри нас. Видящие считают, что если мы позволим этому случиться, мы становимся такими, какие мы в действительности есть – текучими, неизменно движущимися, вечными».
Из этих цитат становиться понятным, что «очистить связующее звено с намерением» и означает «позволить внешним фиксирующим эманациям слиться с внутренними», и что главным препятствием для этого являются заботы нашей повседневной жизни. В оригинале слово «забота» выглядит как concern и переводится как «забота», «беспокойство», «озабоченность». Вот и наша буддистская дуккха. По мне, так очень красиво объединилось.
Теперь посмотрим, чем в буддизме является просветление или что означает состояние нирваны. Вот цитата из той же книги В.А Пименова: «Термин «нирвана», используемый основателем буддизма для обозначения желанной цели, дословно означает «затухание» или «угасание». Видите, все просто, как по нотам. Конечно же, речь здесь идет об угасании внутреннего возбуждения, которое и поддерживается, и является (так как это фактически неразделимый процесс) теми самыми повседневными заботами и тревогами. То есть, поддерживая его (внутреннее возбуждение), эти самые заботы и тревоги фактически загрязняют наше связующее звено с намерением, не давая совершить долгожданную сонастройку эманаций.
Ну вот, по поверхности прошлись немного, теперь давайте попробуем посмотреть на наши «тревоги и заботы» и процесс их поддерживающий. Еще раз вернемся к книжке Пименова. Там написано, что продолжив исследование человеческой природы и сравнив человека с колесницей, буддисты сделали вывод, что, подобно ей, он состоит из различных составных частей, которые, однако, не имеют совершенно никакого объединяющего начала. «Поводья колесницы, имя которой – человек, дергает не разумный возничий, а все та же ненасытная тришна, неистовая жажда бытия, вовлекающая все без исключения составные части в огненную круговерть сансары. А поэтому речь идет, в сущности, не о том, как управлять колесницей, а как остановить ее бесцельные блуждания.
…Когда колесница разобрана по частям, она перестает существовать как предмет, но сами части по-прежнему существуют. Значит, существование колесницы зависит от колес, осей и спиц. Если человеческое «я» «разбирается» на составные части (так называемые скандхи, или группы) – тело, ощущения, образы, восприятия, то оно тоже зависит от них, обусловлено ими, производно от них. А если это так, нет никакого устойчивого, никакого неизменного начала в человеке, нет ничего такого, что могло бы кочевать из одной телесной оболочки в другую… По-настоящему реальны только «детали колесницы». Их существование ни от чего не зависит».
Простите меня за такие большие цитаты, но я и так опускаю много, как мне кажется, интересного, и мы же должны копнуть хоть на какую-то приличную глубину. Вроде заглубляемся потихоньку…
Итак, после того как буддисты определили из каких скандх (или групп) состоит человек, они занялись определением того, из чего собственно состоят эти группы. Тут у нас опять цитата:
«Мы остановились перед самым, быть может, емким и многозначным понятием буддистского учения. Это понятие – дхарма (на пали – дхамма). Это слово уже знакомо нам. Теперь, однако, нам придется познакомиться еще с одним, несколько необычным, его значением. Правда, и в старом своем значении – как термин, означающий долг, закон, обязанности, добродетель, оно употреблялось и употребляется буддистами.
Слово дхарма, или дхамма происходит от глагола «дхар» – «держать», «крепить». Собственно, и в первом его значении такой оттенок присутствует: ведь синонимом к «обязанностям» вполне могут быть «моральные устои». Но в новом, сугубо буддистском толковании эта грань становится главной. Дхаммами в буддистских текстах именуются мельчайшие частицы, составляющие различные скандхи. Они-то и являются подлинным «скрепами», единственно устойчивыми в непрерывном потоке изменений. Из них сделаны детали непрочной конструкции человеческого «я».
Конечно, собственная прочность дхамм – тоже особого рода. Каждая дхамма существует мельчайшие доли секунды. Она подобна мгновенной вспышке огня, однако этого мгновения достаточно, чтобы от одной дахаммы вспыхнула другая. Это непрекращающееся горение и есть жизнь, наполненная страданием (беспокойством)».
Да уж, молодцы наши буддисты просто, действительно глубоко увидели, реально остановились. Теперь нам можно оставить нашу интересную книжку, попробовать связать выше написанное с нашей терминологией и постараться поглубже увидеть суть непрекращающегося горения дхамм.
Итак, сначала у нас дукха – забота, беспокойство. Что лежит в основе наших забот, тревог и желаний? Мне бы хотелось рассмотреть это явление с точки зрения создания образа, работы нашего воображения вместе с нашим мыслительным процессом. Помните, как в двенадцатой беседе Д. Кришнамурти с А. Андерсоном?
«А. Целомудренный ум никогда не будет обижен.
К. Никогда. И поэтому это невинный ум. У которого нет картины женщины или мужчины, или действия – ничего из подобного воображения.
А. Это очень фундаментально. Я знаю, что в наших беседах продолжаю приводить вещи, которые читал и изучал, так как это было главным занятием моей жизни. И вещью, которая тронула меня настолько глубоко, слушая вас, было то, что так много вещей, которые были сказаны и написаны на протяжении веков, должны быть поняты тем способом, как вы представляете их. В христианской теологии у нас даже есть традиция, которая называется «падением человека», начавшимся с точки воображения. И, тем не менее, мне кажется, что это не было правильно понято».
Это действительно фундаментально в своей простоте, глубине и значимости. В английском языке, как и в русском, слово «воображение» происходит от слова «образ». Однако, несмотря на свою простоту (которая видится только при совсем внимательном и пристальном наблюдении за своими внутренними процессами), это, вызываемое непрекращающимся созданием, поддержанием и следованием за разнообразными образами, беспокойство (или просто возбуждение) является достаточно сложным, разнообразным (во, и тут «образ») и многоуровневым процессом.
Тут ведь есть все: и тревога за будущее, со своими мечтами и образами возможных позитивных и негативных вариантов развития событий, и беспокойство по поводу прошлого, с вызыванием других образов, которые в свою очередь вызывают разнообразные эмоции, и наши разнообразные желания с образами женщин, мужчин, домов, машин, одежд и т.п., которыми бы нам (то есть нашим образам себя) хотелось бы обладать, и т.д. и т.п. И, конечно же, все это протекает, поддерживается и усиливается нашим непрерывным процессом мышления, внутренним диалогом, каждая мысль, каждое слово в котором обладает некой свойственной ему «образной» нагрузкой. Фактически это некий почти никогда не прекращающийся, основанный на нашем иллюзорном образе себя и обусловленный этим образом с его страхами, стремлениями, нуждами и желаниями процесс «падения» (как сказал Андерсон) или скорее «отпадения» человека от духа, в каждое мгновение начинающийся с этой вечной точки воображения. Понимаете о чем я?
Это совсем не то, что когда-то произошло, а теперь мы не можем это остановить и можем лишь плыть в потоке. Это то, что мы постоянно поддерживаем, к чему прикладываем усилия и за что цепляемся, совершенно не осознавая, что делая так, мы теряем возможность прихода и прикосновения к чему-то совершенно бесценному. Причем даже осознание бессмысленности всего этого чаще всего ничего не меняет: мы все равно продолжаем цепляться за весь этот хлам, непрерывно поддерживая процесс. И ответить на вопрос: «Почему это происходит?», по-видимому, совершенно невозможно. Я бы сказал, что какая-то, причем самая сильная, часть нашего тоналя, обладающая уже сформированной внутренней структурой, с уже имеющимися внутри нее внутренними возбуждениями, эмоциональными фиксациями и системой мотиваций является бессознательной и действует целиком самостоятельно, совершенно игнорируя наше сознательное понимание и взгляды. То есть, можно сказать, что большая часть нашего внимания просто является завязшей в этой внутренней, целиком бессознательной структуре. Однако, обладая (или «придя к обладанию») некоторым количеством свободного внимания и, наверное, некоторой дисциплиной, некоторые из нас на какое-то время могут останавливать это внутреннее движение. В моем случае, к примеру, хотя мне совершенно очевидна бессмысленность этого постоянного внутреннего возбуждения и я свободно в любой момент могу приходить к остановке этого процесса, это никогда не происходит действительно надолго. Через какое-то время я, сам не знаю как, опять оказываюсь втянут в него. Однако сама возможность останавливать и запускать процесс дает нам возможность глубже его рассмотреть и в нем разобраться.
Итак, я останавливаю внутренний диалог и привожу свое внимание к отсутствию какого-либо образа. Теперь в этой остановке я начинаю наблюдать за тем, что происходит внутри моего сознания. В первую очередь я вижу некое внутреннее возбуждение, некою беспокойную часть себя, которая мечется, стараясь снова начать только что остановленный процесс. Если я устойчиво наблюдаю за ней, ничего не делая и не вмешиваясь, то она просто колеблется, вызывая странные полумысли-получувства, постепенно успокаиваясь. Однако сейчас нам нужно обратное. Нужно посмотреть на то, как рождается и протекает процесс вызывания и поддержания образов с их содержанием.
Я сознательно вызываю в уме образ какого-нибудь человека или ситуации, называю это (хотя и не обязательно), и процесс пошел. При достаточном внимании мы можем наблюдать, как вызванный образ порождает определенные эмоции или ощущения (приятные или неприятные), они, в свою очередь, порождают новые мысли уже со свойственными им образами (или образы со свойственными им мыслями) и эмоциональными фиксациями (или ощущениями). Вот и завертелось колесо сансары: причина порождает следствие, которое в свою очередь становится причиной, порождая дальнейшее следствие, которое... Мы, к примеру, представили себе, что будет завтра, и подумали о том, что будет если... Это вызвало новый образ с какими-то эмоциями (например, со страхом, с самодовольным удовлетворением или с предвкушением удовольствия), что, в свою очередь, породило новый каскад образов со своими словами и соответствующими им отношениями и содержанием и т.д.
Вот оно – наше буддистское непрерывное горение дхамм (помните, как выше: «Каждая дхамма существует мельчайшие доли секунды. Она подобна мгновенной вспышке огня, однако этого мгновения достаточно, чтобы от одной дахаммы вспыхнула другая. Это непрекращающееся горение и есть жизнь, наполненная страданием (точнее беспокойством)». В нашей терминологии это звучит, как… Я специально раньше не употреблял этого слова, так как из-за слишком частого употребления оно, наверно, уже всем тут набило оскомину, и сильно потеряло свою информативность. Ну, друзья мои, помните, как в песенке про Буратино: «Скажите, как его зовут?» Конечно же, как вы уже и сами увидели (надеюсь), мы (как, без сомнения, и буддисты) говорим о нашем любимом процессе самоотражения, в который на этом этапе, вследствие определенной позиции точки сборки вовлечен весь род человеческий. Для нашего сознания мы – личности, мы серьезно относимся к себе и, соответственно к тому, что чувствуем. Нас заботят наши взгляды, достижения, неудачи и удовольствия, ведь личность и является всем этим. Поэтому мы всегда в нужде, мы всегда озабочены чем-то (вот она, наша буддистская дукха). Все это заставляет нас серьезно относится к текущим, порожденным нашими мыслями, образам и соответствующим им чувствам, таким образом, вынуждая свое внимание переходить на следующие образы с их ощущениями и эмоциональными фиксациями, зажигая следующую дхамму.
Таким образом, как на микро, так и на макро уровне, мы, отражаясь в одном, порождаем другое, непрерывно (за редким исключением) поддерживая и продолжая этот процесс. И хотя я ранее уже писал об этом, все равно повторюсь, что на действительно глубоком энергетическом уровне этот процесс означает замыкание наших энергетических составляющих (то есть, эманаций Орла) на самих себе внутри нашей энергетической оболочки. То есть, наше внимание (какая-то часть наших внутренних эманаций), вместо того, чтобы быть настроенным на внешние (то есть, объединиться с духом и прийти к истинному осознанию), удерживается настроенной на какую-то другую часть внутренних эманаций, которыми и являются наши эмоции и ощущения, связанные с разнообразными внутренними образами.
Попробуем еще глубже проникнуть в это. Здесь у нас цитата из седьмой, которую я недавно уже приводил в «Сути магии»:
«Дон Хуан сказал, что новые видящие исследовали, как осуществляется восприятие мира обычной жизни, и увидели эффекты воли. Они увидели, что в целях придания восприятию непрерывности, настройка непрестанно обновляется. Для того чтобы настройка каждый раз обновлялась свежестью и новизной, что необходимо для составления живого мира, тот взрывной выход энергии, который исходит из тех действительных настроек, автоматически перенаправляется на усиление некоторых выбранных настроек. Это наблюдение стало еще одним трамплином, оттолкнувшись от которого, новые видящие разработали третий базис этого комплекса. Его назвали намерением, понимая под этим целенаправленное управление волей – энергией настройки».
Сразу у меня не получилось четко связать настройку восприятия внешнего мира и удержание внимания внутри нас, однако через пару дней фокусировки все раскрылось и сошлось. Я понял (и, не побоюсь этого слова, увидел), что фактически настройка есть настройка, то есть механизмы восприятия мира обычной жизни во многом схожи с механизмами восприятия нашего внутреннего мира с его образами, эмоциями и фиксациями. На самом деле настройка является действительной и в том и в другом случае, и «для составления живого мира» ей необходимо обновляться как снаружи, так и внутри нас. То есть, говоря, что «взрывной выход энергии, который исходит из тех действительных настроек, автоматически перенаправляется на усиление некоторых выбранных настроек», Нагуаль имел в виду то самое горение дхамм, о котором говорили буддисты.
В статье «Суть магии» мы говорили об управлении намереньем, как о возможности переноса энергии настройки на различные внешние команды (эманации) Орла для достижения определенных целей и изменения диапазона и интенсивности восприятия и осознания. А здесь мне хотелось бы несколько слов сказать о, пожалуй, ничуть не менее важным для нас внутреннем управлении «волей – энергией настройки». Для обычного самозначительного человека, погрязшего в самодовольстве, внутреннее управление настройкой практически невозможно, так как он просто плывет в самоотражении, в причинно-следственном потоке того, что есть, то есть в реагировании на содержание собственного сознания. Однако для человека, стремящегося к очищению своей связи с духом, возможность этого внутреннего управления настройкой становится критичной, так как лишь управляя ей, можно изменить то, что есть, то есть разрушить внутренние фиксации осознания, высвободив нашу энергию для ее фокусировки на внешнем.
Вы, наверное, уже поняли, что говоря о «внутреннем управлении энергии настройки», я говорю ни о чем ином, как о сталкинге, о нашем любимом выслеживании себя. Фактически, в контексте этой темы, сталкинг вполне можно назвать «внутренним управлением восприятия», ведь выслеживая какую-либо эмоцию с целью освобождения увязшей внутри нас энергии мы должны непрерывно, не сбиваясь, не переходя ни на что другое, воспринимать ее, то есть устойчиво удерживать на ней наше внимание, давая возможность энергии настройки совершить перемену, изменить то, что есть. Именно это делает воин, занимаясь пересмотром или выслеживая себя в повседневных взаимодействиях. И именно это почти невозможно для самозначительного человека, так или иначе относящегося к собственным фиксациям осознания или просто к своим эмоциональным реакциям и представлениям.
Серьезно относящийся к себе человек, не видя условности всех отдельных элементов своей системы ценностей, то есть, не видя бессмысленности всех собственных связок образ-эмоция, при возникновении этих эмоций – когда он что-либо воспринимает или воображает – мгновенно вовлекается в процесс реакции на них, оправдывая, осуждая или убегая во что-то еще (и т.п.). Тем самым он разделяет свое внимание, переводя энергию настройки на что-то еще, отбирая у нее интенсивность и не давая ей достаточно времени на то, чтобы растворить, разрушить текущую связку образ-эмоция, изменив то, что есть. Воин же (или просто осознающий человек), осознавая условность отдельных элементов системы ценностей, иллюзию независимого «я» и ограниченность поля своего сознания, становится способным к простому принятию того, что есть, то есть к простому смотрению на приходящие эмоции-отношения. Эта его способность фактически является управлением вниманием внутри себя, то есть способностью к удержанию энергии настройки на текущей эмоциональной фиксации, на всплывшей связке образ-эмоция.
Однако в случае выслеживающего себя воина поддержание «свежести и новизны» или просто интенсивности своего текущего восприятия, своей текущей эмоции осуществляется не рефлексивно-бессознательно, как у обычного человека, и не автоматически, как в случае восприятия нами повседневного мира, а с помощью вполне сознательного поддержания и освежающего вспоминания связанного с данной эмоцией-отношением образа. То есть, для того чтобы выследить свое отвращение, скажем, к дерьму, ненависть к определенному человеку, раздражение в определенной ситуации или пересмотреть какие-то случаи из жизни, нам(в случае отсутствия непосредственного контакта) необходимо поддерживать (без реакции на них) образы всего этого, периодически, при уходе нашего внимания в сторону и ослаблении эмоции, вспоминая и воссоздавая их в своем воображении.
Так что, как мы видим, главный виновник нашего «падения» (или «отпадения» от духа) – наше воображение с его процессом создания и поддержания образа, в данном случае, играет не просто полезную, а совершенно незаменимую для возврата к тому же духу роль. Фактически у нас тут еще одно магическое противоречие: будучи нашим главным врагом и основной причиной постоянного загрязнения нашего связующего звена с абстрактным, наше воображение одновременно является и нашим главным помощником и важнейшим инструментом для очищения того же связующего звена. Нет худа без добра, друзья мои)))
Для меня это было просто откровением. Не могу сказать, что сильно увлекался буддизмом, но пару неплохих фильмов о нем посмотрел и кое-что почитал. И слово «страдание», являющееся ключевым в четырех благородных истинах, открытых Буддой, для меня всегда было несколько натянутым. Например, в первой истине утверждается, что жизнь – это страдание, и что любой человек постоянно страдает. Мне всегда это казалось несколько преувеличенным или, скорее, не совсем точным. Ведь, без сомнения, есть немало людей вполне удовлетворенных своей жизнью, и сказать, что их состояние является постоянным страданием – это явный перебор. Другое дело «беспокойство», «волнение», «тревога» или, скажем, «забота». Вот это – да, прямо в точку.
Здесь, полагаю, нужно вернуться к нашему источнику, и посмотреть, чем же является просветление и путь к нему в терминологии новых видящих. Вот две цитаты из восьмой и седьмой книги соответственно:
«Он (дон Хуан) сказал, что во вселенной существует неизмеримая, неописуемая сила, которую маги называют намерением, и что абсолютно все, что существует во вселенной, соединено с намерением связующим звеном. Маги – или воины, как он их называл – занимались попытками понять и использовать связующее звено. Особенно они заботились об очищении его от парализующего влияния обычных забот их повседневной жизни. Магия на этом уровне может быть определена как процесс очистки своего связующего звена с намерением».
«Итак, поскольку в соответствии с природой вещей, большие эманации созданы так, чтобы фиксировать эманации внутри кокона, фокус истинного осознания состоит в том, чтобы позволить фиксирующим эманациям слиться с теми, которые находятся внутри нас. Видящие считают, что если мы позволим этому случиться, мы становимся такими, какие мы в действительности есть – текучими, неизменно движущимися, вечными».
Из этих цитат становиться понятным, что «очистить связующее звено с намерением» и означает «позволить внешним фиксирующим эманациям слиться с внутренними», и что главным препятствием для этого являются заботы нашей повседневной жизни. В оригинале слово «забота» выглядит как concern и переводится как «забота», «беспокойство», «озабоченность». Вот и наша буддистская дуккха. По мне, так очень красиво объединилось.
Теперь посмотрим, чем в буддизме является просветление или что означает состояние нирваны. Вот цитата из той же книги В.А Пименова: «Термин «нирвана», используемый основателем буддизма для обозначения желанной цели, дословно означает «затухание» или «угасание». Видите, все просто, как по нотам. Конечно же, речь здесь идет об угасании внутреннего возбуждения, которое и поддерживается, и является (так как это фактически неразделимый процесс) теми самыми повседневными заботами и тревогами. То есть, поддерживая его (внутреннее возбуждение), эти самые заботы и тревоги фактически загрязняют наше связующее звено с намерением, не давая совершить долгожданную сонастройку эманаций.
Ну вот, по поверхности прошлись немного, теперь давайте попробуем посмотреть на наши «тревоги и заботы» и процесс их поддерживающий. Еще раз вернемся к книжке Пименова. Там написано, что продолжив исследование человеческой природы и сравнив человека с колесницей, буддисты сделали вывод, что, подобно ей, он состоит из различных составных частей, которые, однако, не имеют совершенно никакого объединяющего начала. «Поводья колесницы, имя которой – человек, дергает не разумный возничий, а все та же ненасытная тришна, неистовая жажда бытия, вовлекающая все без исключения составные части в огненную круговерть сансары. А поэтому речь идет, в сущности, не о том, как управлять колесницей, а как остановить ее бесцельные блуждания.
…Когда колесница разобрана по частям, она перестает существовать как предмет, но сами части по-прежнему существуют. Значит, существование колесницы зависит от колес, осей и спиц. Если человеческое «я» «разбирается» на составные части (так называемые скандхи, или группы) – тело, ощущения, образы, восприятия, то оно тоже зависит от них, обусловлено ими, производно от них. А если это так, нет никакого устойчивого, никакого неизменного начала в человеке, нет ничего такого, что могло бы кочевать из одной телесной оболочки в другую… По-настоящему реальны только «детали колесницы». Их существование ни от чего не зависит».
Простите меня за такие большие цитаты, но я и так опускаю много, как мне кажется, интересного, и мы же должны копнуть хоть на какую-то приличную глубину. Вроде заглубляемся потихоньку…
Итак, после того как буддисты определили из каких скандх (или групп) состоит человек, они занялись определением того, из чего собственно состоят эти группы. Тут у нас опять цитата:
«Мы остановились перед самым, быть может, емким и многозначным понятием буддистского учения. Это понятие – дхарма (на пали – дхамма). Это слово уже знакомо нам. Теперь, однако, нам придется познакомиться еще с одним, несколько необычным, его значением. Правда, и в старом своем значении – как термин, означающий долг, закон, обязанности, добродетель, оно употреблялось и употребляется буддистами.
Слово дхарма, или дхамма происходит от глагола «дхар» – «держать», «крепить». Собственно, и в первом его значении такой оттенок присутствует: ведь синонимом к «обязанностям» вполне могут быть «моральные устои». Но в новом, сугубо буддистском толковании эта грань становится главной. Дхаммами в буддистских текстах именуются мельчайшие частицы, составляющие различные скандхи. Они-то и являются подлинным «скрепами», единственно устойчивыми в непрерывном потоке изменений. Из них сделаны детали непрочной конструкции человеческого «я».
Конечно, собственная прочность дхамм – тоже особого рода. Каждая дхамма существует мельчайшие доли секунды. Она подобна мгновенной вспышке огня, однако этого мгновения достаточно, чтобы от одной дахаммы вспыхнула другая. Это непрекращающееся горение и есть жизнь, наполненная страданием (беспокойством)».
Да уж, молодцы наши буддисты просто, действительно глубоко увидели, реально остановились. Теперь нам можно оставить нашу интересную книжку, попробовать связать выше написанное с нашей терминологией и постараться поглубже увидеть суть непрекращающегося горения дхамм.
Итак, сначала у нас дукха – забота, беспокойство. Что лежит в основе наших забот, тревог и желаний? Мне бы хотелось рассмотреть это явление с точки зрения создания образа, работы нашего воображения вместе с нашим мыслительным процессом. Помните, как в двенадцатой беседе Д. Кришнамурти с А. Андерсоном?
«А. Целомудренный ум никогда не будет обижен.
К. Никогда. И поэтому это невинный ум. У которого нет картины женщины или мужчины, или действия – ничего из подобного воображения.
А. Это очень фундаментально. Я знаю, что в наших беседах продолжаю приводить вещи, которые читал и изучал, так как это было главным занятием моей жизни. И вещью, которая тронула меня настолько глубоко, слушая вас, было то, что так много вещей, которые были сказаны и написаны на протяжении веков, должны быть поняты тем способом, как вы представляете их. В христианской теологии у нас даже есть традиция, которая называется «падением человека», начавшимся с точки воображения. И, тем не менее, мне кажется, что это не было правильно понято».
Это действительно фундаментально в своей простоте, глубине и значимости. В английском языке, как и в русском, слово «воображение» происходит от слова «образ». Однако, несмотря на свою простоту (которая видится только при совсем внимательном и пристальном наблюдении за своими внутренними процессами), это, вызываемое непрекращающимся созданием, поддержанием и следованием за разнообразными образами, беспокойство (или просто возбуждение) является достаточно сложным, разнообразным (во, и тут «образ») и многоуровневым процессом.
Тут ведь есть все: и тревога за будущее, со своими мечтами и образами возможных позитивных и негативных вариантов развития событий, и беспокойство по поводу прошлого, с вызыванием других образов, которые в свою очередь вызывают разнообразные эмоции, и наши разнообразные желания с образами женщин, мужчин, домов, машин, одежд и т.п., которыми бы нам (то есть нашим образам себя) хотелось бы обладать, и т.д. и т.п. И, конечно же, все это протекает, поддерживается и усиливается нашим непрерывным процессом мышления, внутренним диалогом, каждая мысль, каждое слово в котором обладает некой свойственной ему «образной» нагрузкой. Фактически это некий почти никогда не прекращающийся, основанный на нашем иллюзорном образе себя и обусловленный этим образом с его страхами, стремлениями, нуждами и желаниями процесс «падения» (как сказал Андерсон) или скорее «отпадения» человека от духа, в каждое мгновение начинающийся с этой вечной точки воображения. Понимаете о чем я?
Это совсем не то, что когда-то произошло, а теперь мы не можем это остановить и можем лишь плыть в потоке. Это то, что мы постоянно поддерживаем, к чему прикладываем усилия и за что цепляемся, совершенно не осознавая, что делая так, мы теряем возможность прихода и прикосновения к чему-то совершенно бесценному. Причем даже осознание бессмысленности всего этого чаще всего ничего не меняет: мы все равно продолжаем цепляться за весь этот хлам, непрерывно поддерживая процесс. И ответить на вопрос: «Почему это происходит?», по-видимому, совершенно невозможно. Я бы сказал, что какая-то, причем самая сильная, часть нашего тоналя, обладающая уже сформированной внутренней структурой, с уже имеющимися внутри нее внутренними возбуждениями, эмоциональными фиксациями и системой мотиваций является бессознательной и действует целиком самостоятельно, совершенно игнорируя наше сознательное понимание и взгляды. То есть, можно сказать, что большая часть нашего внимания просто является завязшей в этой внутренней, целиком бессознательной структуре. Однако, обладая (или «придя к обладанию») некоторым количеством свободного внимания и, наверное, некоторой дисциплиной, некоторые из нас на какое-то время могут останавливать это внутреннее движение. В моем случае, к примеру, хотя мне совершенно очевидна бессмысленность этого постоянного внутреннего возбуждения и я свободно в любой момент могу приходить к остановке этого процесса, это никогда не происходит действительно надолго. Через какое-то время я, сам не знаю как, опять оказываюсь втянут в него. Однако сама возможность останавливать и запускать процесс дает нам возможность глубже его рассмотреть и в нем разобраться.
Итак, я останавливаю внутренний диалог и привожу свое внимание к отсутствию какого-либо образа. Теперь в этой остановке я начинаю наблюдать за тем, что происходит внутри моего сознания. В первую очередь я вижу некое внутреннее возбуждение, некою беспокойную часть себя, которая мечется, стараясь снова начать только что остановленный процесс. Если я устойчиво наблюдаю за ней, ничего не делая и не вмешиваясь, то она просто колеблется, вызывая странные полумысли-получувства, постепенно успокаиваясь. Однако сейчас нам нужно обратное. Нужно посмотреть на то, как рождается и протекает процесс вызывания и поддержания образов с их содержанием.
Я сознательно вызываю в уме образ какого-нибудь человека или ситуации, называю это (хотя и не обязательно), и процесс пошел. При достаточном внимании мы можем наблюдать, как вызванный образ порождает определенные эмоции или ощущения (приятные или неприятные), они, в свою очередь, порождают новые мысли уже со свойственными им образами (или образы со свойственными им мыслями) и эмоциональными фиксациями (или ощущениями). Вот и завертелось колесо сансары: причина порождает следствие, которое в свою очередь становится причиной, порождая дальнейшее следствие, которое... Мы, к примеру, представили себе, что будет завтра, и подумали о том, что будет если... Это вызвало новый образ с какими-то эмоциями (например, со страхом, с самодовольным удовлетворением или с предвкушением удовольствия), что, в свою очередь, породило новый каскад образов со своими словами и соответствующими им отношениями и содержанием и т.д.
Вот оно – наше буддистское непрерывное горение дхамм (помните, как выше: «Каждая дхамма существует мельчайшие доли секунды. Она подобна мгновенной вспышке огня, однако этого мгновения достаточно, чтобы от одной дахаммы вспыхнула другая. Это непрекращающееся горение и есть жизнь, наполненная страданием (точнее беспокойством)». В нашей терминологии это звучит, как… Я специально раньше не употреблял этого слова, так как из-за слишком частого употребления оно, наверно, уже всем тут набило оскомину, и сильно потеряло свою информативность. Ну, друзья мои, помните, как в песенке про Буратино: «Скажите, как его зовут?» Конечно же, как вы уже и сами увидели (надеюсь), мы (как, без сомнения, и буддисты) говорим о нашем любимом процессе самоотражения, в который на этом этапе, вследствие определенной позиции точки сборки вовлечен весь род человеческий. Для нашего сознания мы – личности, мы серьезно относимся к себе и, соответственно к тому, что чувствуем. Нас заботят наши взгляды, достижения, неудачи и удовольствия, ведь личность и является всем этим. Поэтому мы всегда в нужде, мы всегда озабочены чем-то (вот она, наша буддистская дукха). Все это заставляет нас серьезно относится к текущим, порожденным нашими мыслями, образам и соответствующим им чувствам, таким образом, вынуждая свое внимание переходить на следующие образы с их ощущениями и эмоциональными фиксациями, зажигая следующую дхамму.
Таким образом, как на микро, так и на макро уровне, мы, отражаясь в одном, порождаем другое, непрерывно (за редким исключением) поддерживая и продолжая этот процесс. И хотя я ранее уже писал об этом, все равно повторюсь, что на действительно глубоком энергетическом уровне этот процесс означает замыкание наших энергетических составляющих (то есть, эманаций Орла) на самих себе внутри нашей энергетической оболочки. То есть, наше внимание (какая-то часть наших внутренних эманаций), вместо того, чтобы быть настроенным на внешние (то есть, объединиться с духом и прийти к истинному осознанию), удерживается настроенной на какую-то другую часть внутренних эманаций, которыми и являются наши эмоции и ощущения, связанные с разнообразными внутренними образами.
Попробуем еще глубже проникнуть в это. Здесь у нас цитата из седьмой, которую я недавно уже приводил в «Сути магии»:
«Дон Хуан сказал, что новые видящие исследовали, как осуществляется восприятие мира обычной жизни, и увидели эффекты воли. Они увидели, что в целях придания восприятию непрерывности, настройка непрестанно обновляется. Для того чтобы настройка каждый раз обновлялась свежестью и новизной, что необходимо для составления живого мира, тот взрывной выход энергии, который исходит из тех действительных настроек, автоматически перенаправляется на усиление некоторых выбранных настроек. Это наблюдение стало еще одним трамплином, оттолкнувшись от которого, новые видящие разработали третий базис этого комплекса. Его назвали намерением, понимая под этим целенаправленное управление волей – энергией настройки».
Сразу у меня не получилось четко связать настройку восприятия внешнего мира и удержание внимания внутри нас, однако через пару дней фокусировки все раскрылось и сошлось. Я понял (и, не побоюсь этого слова, увидел), что фактически настройка есть настройка, то есть механизмы восприятия мира обычной жизни во многом схожи с механизмами восприятия нашего внутреннего мира с его образами, эмоциями и фиксациями. На самом деле настройка является действительной и в том и в другом случае, и «для составления живого мира» ей необходимо обновляться как снаружи, так и внутри нас. То есть, говоря, что «взрывной выход энергии, который исходит из тех действительных настроек, автоматически перенаправляется на усиление некоторых выбранных настроек», Нагуаль имел в виду то самое горение дхамм, о котором говорили буддисты.
В статье «Суть магии» мы говорили об управлении намереньем, как о возможности переноса энергии настройки на различные внешние команды (эманации) Орла для достижения определенных целей и изменения диапазона и интенсивности восприятия и осознания. А здесь мне хотелось бы несколько слов сказать о, пожалуй, ничуть не менее важным для нас внутреннем управлении «волей – энергией настройки». Для обычного самозначительного человека, погрязшего в самодовольстве, внутреннее управление настройкой практически невозможно, так как он просто плывет в самоотражении, в причинно-следственном потоке того, что есть, то есть в реагировании на содержание собственного сознания. Однако для человека, стремящегося к очищению своей связи с духом, возможность этого внутреннего управления настройкой становится критичной, так как лишь управляя ей, можно изменить то, что есть, то есть разрушить внутренние фиксации осознания, высвободив нашу энергию для ее фокусировки на внешнем.
Вы, наверное, уже поняли, что говоря о «внутреннем управлении энергии настройки», я говорю ни о чем ином, как о сталкинге, о нашем любимом выслеживании себя. Фактически, в контексте этой темы, сталкинг вполне можно назвать «внутренним управлением восприятия», ведь выслеживая какую-либо эмоцию с целью освобождения увязшей внутри нас энергии мы должны непрерывно, не сбиваясь, не переходя ни на что другое, воспринимать ее, то есть устойчиво удерживать на ней наше внимание, давая возможность энергии настройки совершить перемену, изменить то, что есть. Именно это делает воин, занимаясь пересмотром или выслеживая себя в повседневных взаимодействиях. И именно это почти невозможно для самозначительного человека, так или иначе относящегося к собственным фиксациям осознания или просто к своим эмоциональным реакциям и представлениям.
Серьезно относящийся к себе человек, не видя условности всех отдельных элементов своей системы ценностей, то есть, не видя бессмысленности всех собственных связок образ-эмоция, при возникновении этих эмоций – когда он что-либо воспринимает или воображает – мгновенно вовлекается в процесс реакции на них, оправдывая, осуждая или убегая во что-то еще (и т.п.). Тем самым он разделяет свое внимание, переводя энергию настройки на что-то еще, отбирая у нее интенсивность и не давая ей достаточно времени на то, чтобы растворить, разрушить текущую связку образ-эмоция, изменив то, что есть. Воин же (или просто осознающий человек), осознавая условность отдельных элементов системы ценностей, иллюзию независимого «я» и ограниченность поля своего сознания, становится способным к простому принятию того, что есть, то есть к простому смотрению на приходящие эмоции-отношения. Эта его способность фактически является управлением вниманием внутри себя, то есть способностью к удержанию энергии настройки на текущей эмоциональной фиксации, на всплывшей связке образ-эмоция.
Однако в случае выслеживающего себя воина поддержание «свежести и новизны» или просто интенсивности своего текущего восприятия, своей текущей эмоции осуществляется не рефлексивно-бессознательно, как у обычного человека, и не автоматически, как в случае восприятия нами повседневного мира, а с помощью вполне сознательного поддержания и освежающего вспоминания связанного с данной эмоцией-отношением образа. То есть, для того чтобы выследить свое отвращение, скажем, к дерьму, ненависть к определенному человеку, раздражение в определенной ситуации или пересмотреть какие-то случаи из жизни, нам(в случае отсутствия непосредственного контакта) необходимо поддерживать (без реакции на них) образы всего этого, периодически, при уходе нашего внимания в сторону и ослаблении эмоции, вспоминая и воссоздавая их в своем воображении.
Так что, как мы видим, главный виновник нашего «падения» (или «отпадения» от духа) – наше воображение с его процессом создания и поддержания образа, в данном случае, играет не просто полезную, а совершенно незаменимую для возврата к тому же духу роль. Фактически у нас тут еще одно магическое противоречие: будучи нашим главным врагом и основной причиной постоянного загрязнения нашего связующего звена с абстрактным, наше воображение одновременно является и нашим главным помощником и важнейшим инструментом для очищения того же связующего звена. Нет худа без добра, друзья мои)))
Обсуждения Буддизм, воображение и выслеживание