За пределами рождениями смерти

Постоянное памятование о смерти повышает значение жизни. Кроме того, смерть обнаруживает в рамках нашего всепроникающего интеллекта неизведанные аспекты самого ума. Когда они обнаруживаются, то это похоже на то, как если бы мы открыли сокровище, которое там всегда было, но о котором мы даже не догадывались. Уместно отметить, что только в буддизме есть подобное бардо учение о смерти, учение о способе усиления любого нашего переживания в жизни и умении не терять контроль за сознанием в предсмертный период, в момент самой смерти и за ее пределами.

Итак, когда люди слышат слово бардо, они обычно связывают его с понятием смерти. Но хотя термин бардо в обычной речи используется для обозначения промежуточного состояния между смертью и рождением, в учениях о бардо жизнь и смерть рассматриваются как одно целое, ибо поистине нельзя обнаружить одно без другого. Все наше существование можно разделить на четыре части: жизнь, умирание и смерть, существование после смерти, и перерождение. Они составляют так называемые четыре бардо:

естественное бардо этой жизни,
болезненное бардо умирания,
светоносное бардо дхарматы и
кармическое бардо становления.
Если мы спросим: где находится жизнь и смерть? Ответ будет: в природе ума. Она представляет собой всевключающую неохватность, которой пребывают жизнь и смерть и все состояния бардо. Часто говорят: “Корень всех дхарм — это ваш ум”, и отсюда ясно, что наиболее важный момент для нас — это работа со своим умом. Как говорит Падмасамбхава относительно бардо этой жизни в стихах о шести бардо:

Мы создаем мыслительные проекции, способствуем их развитию и, наконец, реализуем в Трех Телах.

И действительно, проходя три состояния бардо смерти, мы последовательно осуществляем все Три Тела: в бардо момента смерти — это дхармакая, в бардо дхарматы — самбхогакая, и в бардо становления — нирманакая.

Аспекты ума
Если мы присмотримся, то обнаружим, что наш ум обладает многими аспектами, но основных — два: один всегда непостоянен и изменчив, именно в нем мы переживаем смерть; и есть сама природа ума, видимая лишь при тщательном анализе нашего ума и находящаяся за пределами смерти. Именно так разнятся обычный оперативный ум (sems) и изначально чистое осознавание — ригпа. Относительный ум всегда изменяется в зависимости от условий данного момента, и, будучи подверженным изменениям, он подвластен и самой смерти, тогда как подобная небу природа ума не затронута какими бы то ни было изменениями и бессмертна.

Великий тибетский йог и поэт Миларэпа провозгласил:

Умирание — мой единственный страх,
И я тренировал свой ум в его прирожденном состоянии, за пределами смерти,

И распознал его сущностное значение,
Основополагающую природу самоосвобождающейся сансары.

Это без опоры обнаженное внутреннее осознавание,
Очищенное от дискурсивности, эту уверенность видения,

Я постиг, как пустую светимость.
Рождение и смерть больше не устрашают меня.

Именно страх перемен и изменений, гнездящихся в нашем обыденном уме, толкает нас к поиску прибежища в том, что было бы неизменным. Он подстрекает нас ответить на вопрос: если все изменяется и умирает, тогда что действительно подлинно? Ибо если все просто умирает, наша жизнь бессмысленна, от этого можно сойти с ума. Мы можем спросить себя: “Есть ли что-либо, что может пережить смерть?” Ответ учения заставляет вглядеться в природу собственного ума, ибо только там окончательное прибежище — состояние за пределами как рождения, так и смерти.

Другой фундаментальный вопрос, возникающий в нашем уме: почему все изменяется и умирает? Ответ на это один: такова жизнь. Сам процесс постановки подобных вопросов подводит нас к постижению того, что все в природе непостоянно и подлежит изменению. Подобное постижение позволит нам все оставить или как бы отпустить, ибо мы знаем, что глупо цепляться за то, что схватить невозможно. Ежели мы упорствуем, то не только пребываем в стихии перемен, но и еще более увязаем в них. Оставив, отпустив же, мы вдруг обнаруживаем, что за пеленой изменчивости пребывает ничем не обусловленная истина.

Парадоксально, когда мы действительно понимаем изменчивость окружающего нас мира, приняв это бесстрастно как непреложность, как одну из констант бытия, оставляем все как есть, наступает удивительное чувство облегчения — нам больше нечего защищать или за что-либо держаться. В первый момент это может показаться даже забавным. Не удивительно поэтому, что когда будды говорят о смерти, они могут смеяться: постижение смерти порождает потрясающее чувство юмора. Вы постигаете, что, с одной стороны, ум и вселенная изменяются, но с другой — осознав природу ума, мы способны реализовать и просветление, и, следовательно, бессмертие. Как поется в песне Миларэпы:

В ужасе перед смертью я ринулся в горы —
Снова и снова я созерцал непредсказуемость часа смерти,

Штурмуя крепость бессмертия, нескончаемую природу ума.

Теперь со всяким страхом смерти покончено. В жизни же мы в противоположность сказанному полагаемся именно на изменчивый и ненадежный аспект ума. Именно на него мы тратим всю нашу жизнь, и именно благодаря ему мы совершенно бесплодно, по-сансарному, обращаемся с окружающими нас вещами. До нашего сознания никак не доходит, что на этот ум, запутавшийся в тривиальностях и собственных проекциях и упускающий всегда самое важное, полагаться нельзя. Мы же обманываем сами себя и увековечиваем заблуждение. И когда наш ум постоянно отвлекается, обращаясь вовне в сторону своих же проекций, мы уже не имеем выбора и именно на него привычно полагаемся. Итак, ум, на который мы сделали ставку, за который мы так упорно держимся, ложен.

В своей жизни мы всегда придерживаемся привычных стереотипов и никогда не ставим их под сомнение. Однако люди, про которых говорят, что они склонны к духовности, замечают эту привычную и фиксированную зависимость от стереотипов и, видя это, стремятся освободиться. Но инерционная ситуация личности такова, что, пытаясь вырваться на свободу, она неминуемо снова скатывается в ту же дыру зависимого и мучительного сансарного существования. Может быть, многим из нас этот неумолимый замкнутый круг сансарных событий напомнит небольшая поэтическая “Автобиография из пяти частей”.

Я шагаю по улице,
Сбоку глубокая дыра,
Я в нее падаю,
Я потерялся... Я беспомощен.
Это не моя вина,
И требуется вечность, чтобы найти выход.

Я иду по той же улице,
Вот глубокая дыра в стороне.
Я притворяюсь, что не вижу ее,
Я падаю в нее снова.
Я не могу поверить, что попал в то же самое место.
Но это не моя вина,
И все же много времени нужно, чтобы из нее выбраться.

Я иду по той же улице,
Глубокая дыра сбоку,
Я вижу ее,
И все-таки я в нее падаю... такова привычка.
Мои глаза открыты,
Я знаю, где нахожусь.
Это моя вина,
Я вылезаю немедленно.

Я иду по той же улице,
Глубокая дыра в стороне,
Я обхожу ее.

Я иду по другой улице.
Чтобы вырваться из сансары, требуется большое усилие, и важно продолжать и поддерживать его. Даже небольшое изменение, через которое мы проходим, имеет большое значение, подобно тому, как во время землетрясения совсем небольшая трещина в стене может привести к разрушению всего здания.

Вот почему, если речь идет о смерти, главное — использовать этот момент, чтобы произвести реальное изменение в глубине своего сознания. Для этого требуется полное уединение, глубокая практика созерцания, которая может открыть ваши глаза, заставить вас осознать, чтó вы на самом деле делаете со своей жизнью, и это вызовет нужную трансформацию.

Когда мы выполняем практику, связанную со смертью, она должна быть интенсивной, ибо надо очень ясно понять неизбежность смерти, дабы в результате нам достало сил к изменению сознания и к самоотречению. Мы без особых усилий обнаружим, что в особые моменты жизни пребываем во вдохновенном состоянии внутреннего видения; это сильное переживание, и оно способно изменить наше восприятие мира. Прежние убеждения распадаются, и мы всецело преображаемся. Чтобы измениться, нам обязательно нужно пройти через такое переживание. Размышление о смерти необходимо заставит нас оценить драгоценную возможность, предоставленную этой жизнью, и понять, что из-за того, что все непостоянно, у нас нет времени, чтобы его понапрасну тратить. Это уже прогресс, и мы приходим к высокой оценке полноты и истинного значения жизни. А как только мы прошли через подобный процесс переоценки жизни и смерти, мы действительно готовы к практике.

Итак, смерть действительно сводит нас лицом к лицу с самим собой и не оставляет места для бегства. Она возвращает нас к наиболее существенному моменту бытия. Размышления о четырех моментах:

уникальность данной человеческой жизни,
универсальность смерти,
непостоянство, неотвратимость кармы и
привычность стереотипов сансары
— вот необходимые основания к самоотречению. По-тибетски слово отречение звучит как нгежунг, где нге означает реально или действительно, а жунг — выйти или появиться. Мы действительно можем выйти из привычных стереотипов, мы способны оставить их, оттолкнуть привычки и освободиться от сансары, подобно тому как мы вытаскиваем волосок из куска масла.

Такова цель созерцания смерти в учении Будды, в котором первопроходцами были великие созерцатели школы кадампа в практике ложонг. В подготовке к смерти рука об руку с этой практикой идет практика созерцания. Все практики созерцания — это пути приведения ума к его естественному состоянию.

Вообще говоря, ум имеет две позиции: взгляд наружу и взгляд внутрь. Обычно мы смотрим наружу, как если бы представляли из себя две проекции в их взаимоотношении. Когда исследуется ум, всегда предметом изучения становятся его проекции, а также мысли и эмоции. И никто не всматривается в ум, как в основание, как в источник мыслей и переживаний. Его Святейшество Далай-лама говорил об этом:

Мы растрачиваем колоссальные суммы на исследование внешнего мира, но я знаю, что остается неизведанным пространство внутреннего мира, карты которого мы еще не составили.

Основной упор учение Будды делает на трансформации сознания: надо освободиться от порабощенности мыслями и их проекциями с тем, чтобы вглядеться в свой ум. Когда вы его исследуете, вы не обращаете внимания на его проекции, вы исследуете саму природу ума, то есть источник, из которого возникают все мысли и эмоции. Так что все учения и особенно дзогчен имеют одну цель — глубокое проникновение в природу ума.

Шоковое воздействие
Так же, как в жизни, бывают моменты, когда мы естественным образом, спонтанно переживаем видение реальности, и дух глубокого созерцания пробуждается в нас, так и в результате целенаправленной практики мы можем сознательно достичь того же — открыть свой ум и обнаружить проблеск его истинной природы. Подобное часто происходит в моменты предсмертных состояний, это всегда оставляет в нас неизгладимый след.

Пусть вы испытали реальный шок; например, вы однажды пришли домой и обнаружили, что все ваше имущество исчезло, а дом разрушен. Вы просто ошеломлены. И это отличный момент для практики, ибо такое переживание легко может ввести вас в природу ума. Когда мы теряем что-то ценное, наша первая реакция может вылиться в отчаяние — ведь вы понимаете, что все исчезло. Действительность внезапно наносит вам удар! Сначала вы не можете поверить, что это случилось с вами, но затем принимаете все как есть. Вот в таких шоковых состояниях можно добиться спокойного пребывания в природе ума.

Обычно ум рассеян и взволнован, он все время движется. Но при сильном переживании, подобном описанному, способном вывести нас из строя, все наши мысли рассеиваются. Мы переживаем удивительную тишину, почти блаженство. Уже нет никакой борьбы, нет необходимости что-то делать, не нужно прилагать усилий, ситуация безнадежна, и мы просто сдаемся. При этом вы обнаруживаете, каким чудесным может быть такое переживание, с удивлением вы обнаруживаете, каким спокойным стал ум — глубокий покой царит в нем. Не надо ничего искать, и здесь стоит просто побыть немного в этом умиротворенном состояния — ведь это брешь, это реальное переживание бардо.

Вы только что потеряли нечто весьма ценное, но буквально в следующий момент ваш ум погружается в глубочайший покой. Так побудьте в этом покое и, вглядываясь в природу ума, попытайтесь увидеть его просветленную и бессмертную природу. Это и есть истинное отпускание, оставление.

Но обычно при таком шоке нашей первой реакцией становится страстная надежда вернуть утраченное, затем приходит скорбь и глубокое сожаление — мы ничего не оставляем, не отпускаем. Если же мы можем в этот момент отрешиться от сожалений об утраченном и погрузиться в чистоту природы ума, это устранит множество препятствий. Это есть истинное сердце практики чод (chod) — отсекания привязанностей и индивидуального Я, это есть истинное жертвоприношение, а вовсе не то, что вы комфортно сидите, барабаня в дамару и дуя в трубу из берцовой кости. Когда три раза подряд вы разбиваете автомобиль — это посильнее, чем кайф на кладбище, это о чем-то говорит, и вам действительно стоит отпустить.

Но неразумно специально попадать в столь катастрофические ситуации только затем, чтобы практиковать оставление и проникновение в природу ума. И ведь многие так извращены, что действительно ищут подобных событий специально, не понимая, что и обычное течение жизни, как правило, предоставляет их предостаточно.

Иные реальности
Каждое мгновение наполняет нас конкретным переживанием, и мы верим, что этим ограничивается все, что может происходить. Вне всяких сомнений, иные состояния или горизонты видения затруднительно представить, особенно если речь идет о смерти. В результате мы пребываем жесткими, закрытыми и напуганными и не можем стать чем-то иным. К другому мы совершенно не готовы. Мы боимся неизвестности и потери контроля над собой, но именно это и происходит в смерти.

Все мы в глубинах природы нашего ума обладаем природой будды. Но она скрыта, и затмевает ее наш обычный ум. Если небо закрыто облаками, можно взлететь ввысь на самолете и увидеть бескрайнюю ширь неба. Если вы никогда не летали, то было бы трудно себе представить подобное. Точно так же, если вы никогда не переживали природу своего ума, то можете обычный, закрытый тучами эмоций ум посчитать за единственную реальность.

Несмотря на все разговоры о свободе, ум, мысли и эмоции держат нас в своей власти и полностью нами управляют. Иногда они нам не нравятся, и мы говорим: “Я не нравлюсь себе”; хотя на самом деле мы недовольны именно аспектами проявлений нашего ума, например, гневностью или завистливостью. И если при этом ничего не знать о подлинной реальности нашего ума, то мы ошибочно принимаем свои эмоционально окрашенные мысли за свое истинное состояние и в конце концов приходим к ненависти к самому себе.

Итак, когда в созерцании мы приводим ум в естественное состояние и расслабляем в сфере его же собственной природы, мы открываем другие аспекты ума, иные его реальности. Поэтому в буддийской практике посредством созерцания постепенно погружаются во все более глубокие уровни сознания. Среди иных по отношению к бодрствованию состояний ума есть состояния сна, сновидений и смерти. Поэтому в учениях бардо, открытых Кармой Лингпа, сон и сновидение формируют два различных бардо внутри естественного бардо этой жизни, устанавливая общим счетом шесть бардо.

Есть такие моменты в жизни, когда ум более свободен, и эти моменты несравненно важнее, чем другие, хотя бы потому, что кардинальным образом влияют на формирование кармы. Один из таких моментов — это момент смерти, от него во многом зависит характер будущей жизни. Есть три бардо смерти. В бардо умирания происходит растворение элементов и состояний мысли, достигающее кульминации в момент смерти. Затем в бардо становления переживается промежуточное состояние, в нем, обладая тонким телом, вы можете без труда встретить и других умерших. Но между этими двумя переживаниями совершенно особое место занимает состояние постижения Ясного Света, или так называемое бардо дхарматы. Однако, хотя это переживание испытывает каждый, очень немногие могут заметить его, так как лишь хорошо тренированные йоги способны опознать это бардо.

Мгновение смерти открывает собой при наличии предварительной подготовки уникальную и удивительную возможность освобождения. Ибо в этот момент ум умирает в своей сути и тут же происходит вспышка просветления. Если при жизни посредством созерцания мы поняли истинную природу ума, мы более подготовлены к ее спонтанному раскрытию в момент смерти. Узнавание тогда истинной природы реализуется так же естественно, как это случается, когда ребенок бежит и укрывается в коленях своей матери. Оставаясь в этом состоянии, вы освобождаетесь.

Важно понять, что все состояния бардо — это различные ипостаси ума, относящиеся к различным уровням сознания, испытываемые нами на протяжении всего цикла жизни и смерти. Например, мы признаем, что сон очень близок к бардо умирания, а сновидения — к бардо становления. Конечно, бардо намного более глубокий и важный момент, чем сон и сновидения, но их относительные уровни по структуре и тонкости сознания соответствуют друг другу. Итак, в подготовке к смерти широко используется практика сна и сновидения, и они также широко используются в дзогчене. Ибо то, каков ум во сне и в сновидении, точно указывает на то, каким будет ваш ум в бардо, а реакция на ночные кошмары и другие сновидения показывает, как вы будете вести себя в момент смерти и после смерти.

Существенно, что все эти состояния ума переживаются нами еще при жизни, и мы способны работать с ними, мы можем исследовать ум сейчас, дабы подготовиться к смерти, не ожидая, когда это произойдет, когда будет уже поздно. Так что естественное бардо этой жизни очень ценно для нас, именно здесь происходит подготовка ко всем другим бардо.

Высший путь — это стать просветленным сейчас, в этой жизни.

Некоторым счастливым людям вследствие их благой кармы и психологической эволюции достаточно только раз услышать об этих учениях, и они сразу проникаются ими. Например, когда Манджушримитра встретил Ганраба Дорже, то уже через несколько слов беседы все сомнения исчезли, и он реализовал. Затем Манджушримитра продолжал изучать дзогчен вместе с учителем в течение семидесяти пяти лет. В случае же большинства из нас, получив учение, даже если это дзогчен, и обретя случайные проблески очищенного сознания, мы кончаем тем, что продолжаем заниматься массой посторонних дел, вовсе не обязательных для обретения просветления. Мы как бы оставляем нашего слона дома и идем искать его следы в лесу. Истина же всегда с нами, мы же упорно ищем ее на стороне, думая, что что-то потеряли. Только когда мы обнаруживаем, что нами ничего не потеряно, мы можем вернуться к тому, с чего начинали. Мы должны вдумчиво усвоить все учение и понять — все, что нам только воистину необходимо, находится в природе ума.

Бардо и практика дзогчена
Как упомянутые типы бардо трактуются в практике дзогчена? В дзогчене мы имеем дело исключительно с природой ума и пытаемся ее обнаружить через известную практику тречхо ('khregs chod). Если она успешна, наш ум естественно расслаблен, все, как говорится, отпущено, мы блаженствуем в ничем не связанном потоке нашего сознания, спонтанно украшенном арабесками бестяготных мыслей, которыми мы рассеянно любуемся; и если это состояние становится достаточно устойчивым, мы, без сомнения, заметим, как благостно изменились наш сон и сновидения. Но учтите, что только лишь одно созерцание приносит ограниченную пользу, если оно не объединено со всей повседневной жизнью. Вот поэтому сон и сновидения нужно умело соединять с бодрственным состоянием. Одной же практики в дневное время без установления такой связи недостаточно для успеха. Если же такая связь есть, то вы можете сохранить осознавание на всем протяжении дня и ночи, а сон и сновидения становятся эффективной подготовкой к бардо.

В контексте дзогчена, когда речь идет о бардо, имеется в виду главным образом бардо дхарматы, являющееся критическим моментом развития потока сознания личности; именно в этот момент применима другая практика дзогчена — тхогей (thod rgal). Фактически без тхогея бардо дхарматы не опознается, даже если оно и происходит. Для человека, который практиковал в этой жизни, но безуспешно, бардо остается последним прибежищем. Если освобождение не приходит в мгновение бардо дхарматы, то есть в истинное мгновение смерти как таковой, в момент дхармакаевой вспышки Ясного Света, то остается еще шанс использовать бардо становления посредством практики шинхам пхова — практики переноса сознания в измерение состояния будды. Обладая в бардо становления тонким телом, вы, управляя умом. можете перемещать себя, куда только ни пожелаете. Стоит вам подумать: “Я хочу попасть на небеса Гуру Ринпоче”, — и вы тут же окажетесь там.

Три Тела
Кто знаком с буддизмом, знает о трех достоинствах состояния будды, о так называемых Трех Телах: дхармакае, самбхогакае и нирманакае. Они однозначно связаны с упомянутыми типами бардо. В конце бардо умирания в момент смерти ваш ум пребывает в его чистейшей основополагающей и изначальной форме, это есть переживание естественной шуньевой чистоты дхармакаи (ka dag thod rgal). В бардо дхарматы и сразу за ним вы переживаете состояние ума. соответствующее сиянию Присутствия (ригпа) в многообразии форм самбхогакаи. В бардо становления ваш ум обретает состояние нирманакаи, представляющей собой скорее духовное, мысленное (ментальное) тело, чем материальное или физическое. Некоторые авторитеты утверждают, что именно это тело еще до рождения принимает форму следующего существования. С уверенностью, однако, можно сказать только то, что некоторый период в бардо связан больше с прежней жизнью, а оставшийся — со следующей. Дуджом Ринпоче объяснял, что первые двадцать один день бардо связаны с прошедшей жизнью, а затем в следующие двадцать один день медленно формируется и развивается форма будущей жизни. Так что бардо становления и вправду следует называть бардо, потому что оно на самом деле находится между — между моментом смерти и новым рождением.

Троякий принцип бытия проявляется и в том, что любое явление можно описать через три качества — как это и представлено в трех бардо,. соответствующих Трем Телам. Видимые, а точнее, воспринимаемые формы — это проявления самого грубого уровня. При все большем и большем очищении они последовательно утоньшаются, становясь сначала светом, а затем просто энергией. Собственно в этом и заключается принцип тхогей — практики, позволяющей постигнуть в обратном порядке так называемое проявленное творчество вплоть до его источника — Ясного Света. Эта мысль в сжатой форме резюмирована в молитве линии Лончен Ньинтиг следующим образом:

Переживание материальной реальности испаряется до радужного переживания.

Три Тела всегда присутствуют одновременно, но воспринимаются, как правило, по-отдельности, сообразно способности и уровню восприятия личности. Обычные люди способны видеть только нирманакаю (недаром она означает Тело Явленное), и видение бардо дхарматы ускользает от них. Что касается более очищенных существ, таких как бодхисаттвы, то их видение в основном сфокусировано на уровне измерения самбхогакаи — Тела бесконечного богатства форм, тем более им доступно восприятие нирманакаи.

Итак, йогический опыт, свидетельство авторитетов подтверждают, что обычные люди не воспринимают сияния Ясного Света, лишь только проблески его могут появиться в конце бардо умирания. В обычной жизни подобному соответствует то, что мало кто осознает период сна между моментом засыпания и началом сновидения. Эта лишенная сновидческих иллюзий пауза сна соответствует бардо дхарматы. Период самого сновидения соответствует бардо становления: в сновидении уже есть формы, как бы тело сновидения. Подобные аналогии часто приводятся мастерами дзогчена, чтобы в доступной форме объяснить, сколь трудно добиться осознания в состояниях бардо. Так что если нам не доступен период сна до начала сновидений, то и бардо дхарматы нам опознать не удастся.

Все эти бардо — наши потенциальные возможности, наши вероятностно достижимые состояния. Так, например, потенция видения тонких махабхут в виде радужных образов в бардо дхарматы реализуется как видение самбхогакаи. С точки зрения дзогчена, практика тхогей приводит к способности осознать бардо дхарматы, то есть воспринять Ясный Свет (Основополагающую Светимость). С точки зрения тантры, процесс визуализации также есть своеобразное бардо дхарматы. Вместо рассеянного скольжения внимания по внешним объектам мира практикующий тантру объединяет свое видение мира с визуализацией идама, накладывая, совмещая образ идама и образ мира, и через это становится неотличимым, единым и с идамом, и с миром. Детально эти тантрийские практики специфически тантрийского освоения бардо описаны в двух, обычных для каждой ануттарайогатантры, подразделах: в жедриме (bskyed rim, очищение нечистого видения и замена его чистым видением) и в зогриме (rdzog rim, практика так называемого ваджрного тела — задействование праны, каналов и зародышей мысле-энергии, или бинду). Так что, надеюсь, теперь ясно, сколь наша способность к осознанному переживанию в бардо дхарматы зависит от опыта, привычек и реакций, наработанных в этой жизни.

Ум, мысли и состояние бардо
Значение освоения состояний бардо все более проясняется по мере того, как мы обнаруживаем их неотторжимую связь с природой ума. Рассмотрим несколько глубже их соответствие уму и его проекциям в зависимости от уровня созерцания в системе дзогчена.

Так, во время глубокого созерцания, когда мысли и эмоции удалось растворить и интегрировать с природой ума, мы обретаем состояние, структурно, а главное, потенциально аналогичное состоянию бардо умирания. В тот же момент, когда реализуется, практически переживается, изначальная пустотность, чистота природы ума, вы практически переживаете то же самое, что представляет собой Ясный Свет, воспринятый в момент смерти. В терминах дзогчена это означает: если осознание Присутствия (ригпа) начинает брезжить, значит, сияние Ясного Света воспринято.

Если переживание Присутствия устойчиво, вы начинаете понимать, что любые возникающие мысли или переживания есть его проявления и нераздельны друг от друга, как нераздельны солнце и лучи света, от него исходящие. В этом недвойственном переживании источник и проявленность едины. Если под таким углом зрения рассмотреть сияющее бардо дхарматы, то придется понять, что наполняющие в нем ваше переживание звуки, лучи света, образы некорректно называть переживаемым или воспринимаемым. Ибо для опытного йогина совершенно ясно, и не в теории, а на практике, что недвойственный ум, воспринимающий формы божеств, звуки, лучи света, понимает, что все они не отделимы друг от друга и по сути есть одно и то же. С точки зрения дзогчена, все увиденное в бардо дхарматы — это скорее проекции, чем видения, ибо на этом уровне не должно быть двойственности, не должно быть ощущения, что есть воспринимающий и воспринимаемое; все видимое возникает, как ты сам — это ни с чем не сравнимое переживание творческого могущества, вы подобны богу — художнику бытия.

В дзогчене, когда вы сосредоточены и вас настигло Присутствие (ригпа — чистое осознание, сознание как таковое), и одновременно возникают, растут, эволюционизируют эмоции и мыслеобразы, и вы понимяете, что их источник — природа ума, тогда любая мысль есть фрагмент Великой волны мудрости, то есть, говоря языком тантры, осознанного единства шуньяты и Ясного Света. Стоит вам только потерять состояние Присутствия, упустить его, как ваши мысли мгновенно материализуются, обретая неукротимый характер внешних объектов, и сансара продолжается. А Присутствие деградирует до того, что мы привыкли называть мыслью в обыденном состоянии, когда мысль воспринимается не тождественной нам самим. Этот эффект двойственности еще более усиливается и нарастает по мере перехода от бардо дхарматы к бардо становления и углубления в последнем.

Вернемся к умиранию. Поскольку в это время мы теряем по нарастающей ощущение тела и в конце концов совсем теряем его, как очевидное основание нашего индивидуального бытия, то единственной реальностью для нас становится ум. По инерции звуки, формы, цвета и сияния воспринимаются нами как нечто объективное, нам кажется, что с нами что-то происходит на самом деле, рождается тревога, чувство беспомощности и уныние. Мы забываем, что все на самом деле есть не что иное, как наша собственная природа, и нет источника для беспокойства. Все учения поэтому упорно нам напоминают: все проявленное — форма мудрости, проекция нашего ума (ngo bo ye shes la rnam pa nang mchod dang..., Ganapuja). Но нам свойственно упорно прятаться в убаюкивающем тумане привычек. Вместо того, чтобы пойти навстречу угадываемой истине, мы снова и снова возвращаемся к самопорождающей инерции личностного бытия и, легкомысленно пребывая в неведении, не стремимся к Ясному Свету. Сознание буквально спасается бегством от лучистого и благостного сияния Татхагат, гневных Херук, образы которых предстают в бардо дхарматы, предпочитая соскальзывать к восприятию знакомых и манящих форм шести миров. Именно поэтому в “Тибетской Книге Мертвых” повторяется снова и снова:

Не бойся, не впадай в панику — это естественное сияние твоей собственной дхарматы.

Что бы ни появилось, признай это как игру твоего ума, как его проекции.

Не бойся его, не убегай, не паникуй.

Нечто подобное происходит и в жизни: вместо того чтобы попытаться понять истинную природу мыслей и эмоций и постигнуть их мудрость, мы лениво отдаемся их власти и позволяем захватить нас целиком. Например, когда мы испытываем зависть или гнев, то вместо того, чтобы понять их механизм, всмотреться в природу гнева или зависти, мы позволяем смести себя потоку их бурной и неудержимой энергии. Мы прочно убеждены, что гнев и зависть принадлежат нам, что мы неотторжимы от них.

В бардо, где в отсутствии тела реальностью становятся мысли, мы пугаемся звука, света, лучей, принимая их за внешние существа, угрожающие причинить нам вред. В обычной жизни мысли тоже могут стать нашими худшими врагами, особенно когда мы попадаем в состояние паранойи или агрессии, давящие нас так, что весь мир, кажется, поднялся против нас. Даже если у нас хватает мужества посмотреть прямо в лицо истине, мы все равно бежим в панике, спасаясь в прибежище старых привычных шаблонов.

Нужно ясно понять, что в бардо дхарматы проступает не что иное, как энергия мудрости нашего ума. Если вы будете относиться к ней, как к чему-то отдельному от себя, тогда эта мудрость двойственна, то есть совсем не мудрость. Мудрости, чья энергия играет сквозь вас в бардо дхарматы, есть Пятисветная мудрость Будды, или Мудрость Пяти Генезисов, Пяти семейств Будд. И эти будды неотделимы от вас, это не внешние существа, а радужная игра энергии вашей изначальной природы. Это как в примере нераздельности солнца и его лучей: солнце — ваша природа, его лучи — Мудрости Пяти Генезисов. Как только мы понимаем, что эти мудрости есть мудрости нашего ума, мы реализовали недвойственность. Итак, как только, находясь в бардо дхарматы, мы поняли, что любые переживания — это наш ум, так сразу приходит освобождение; таков довольно бесхитростный способ обращения с мыслями и эмоциями, возникающими в бардо дхарматы.

Теперь несколько слов о бардо становления, суть практики которого состоит в умении освободиться от власти привычек и не отвлекаться от поставленной цели. Вот поэтому призыв, или пароль, “Тибетской Книги Мертвых” звучит так:

Не позволяй своему уму отвлекаться.

В этот момент, сразу за бардо дхарматы, решается ваша судьба, ибо если вы сумели удержать переживание Ясного Света и Его Радуги, сумели не отвлечься, вы — будда; ежели отвлеклись или отпрянули от Света и Его Лучей, вы — обычное существо, и ваша сансара неумолимо продолжается. Подобную бдительность, прислушивание к своему сознанию йогину полезно применять в каждое мгновение жизни, какая бы жизненная ситуация вас ни постигла.

Нам обычно кажется, что заблуждение — непрерывное состояние, но это не так; оно прерывно и непостоянно, ведь в потоке мыслей всегда есть брешь. Когда предыдущая мысль ушла, а новая еще не возникла, мы имем дело с неким пробелом, в котором может проявиться Присутствие, природа ума. Чтобы легче было прочувствовать это Присутствие, мы искусственно замедляем мысли, расширяя паузы между ними, в отличие от быстрого режима мелькания их, когда мы находимся в рассеянном состоянии или чем-то отвлечены. Даже если пробел между мыслями возникает постоянно, а это так и есть, мы все же не успеваем им воспользоваться. В потенции в миг междумыслия мы — будды, но мы, как правило, не реализуем этого. Даже если истинная природа личности, то есть состояние будды, спонтанно проявляется, неподготовленный человек в силу неумолимой инерционности привычек не реализует этого состояния и даже не замечает его.

Работа с умом, умение управлять мыслями, оставлять их без внимания, попадать в паузы между ними — все это позволяет нам не терять осознания во всех бардо, не только в бардо становления. Так что если вы достигли уйстойчивости в осознании природы ума. сделали его стабильным, то это напоминает американскую экспресс-карту: если она у вас есть, вы можете поехать куда угодно. Итак, при любых обстоятельствах, если смерть неизбежна, умирайте в состоянии осознания природы ума. Природа ума — вот ключ к реальности!

Мысли, эмоции и их основание
Смысл механизма бардо в том, что ум все большие и большие серии мгновений проявляется в своем пустотном чистейшем состоянии, в состоянии восприятия — проявления Ясного Света (Основополагающей Светимости). Сказанное означает, что так как все Три Тела — дхармакая, самбхогакая и нирманакая — равносвободны по отношению к рабству сансары, в данной ситуации бардо дхармакаи начинает постепенно превалировать, проявляясь все больше и больше. При этом наше видение переходит в позицию изначального состояния, откуда ум обычных бардо представляется все более и более грубым. Все качества состояния сознания уровня Ясного Света чисты, там даже неведение становится чистым неведением. Но затем в бардо дхарматы, на этом, казалось бы, абсолютном уровне сознания, появляются зародыши отрицательных реакций, ибо уже, к сожалению, для истории личности наступило роковое “затем”, неотвратимо фиксирующее: в этой попытке Ясный Свет полностью не воспринят, а лишь замечен. Далее, в бардо становления, мысль все больше и больше облекается в форму, реагируя на созданные собой же формы, вовлекаясь в причинное действие и созидая карму.

Обобщенно говоря, период бардо, в котором нет мыслей, эквивалентен общепринятому представлению о смерти; для обычного человека в силу неведения этот период пуст. Затем, еще в скрытом, потенциальном виде, активизируется, накапливаясь, энергия реагирования, еще не обретшая форму переживаний. Состояние эмоций еще не выкристаллизовалось до уровня конкретных переживаний в виде мыслей и чувств, вызывающих первичные реакции. Строго говоря, в бардо дхарматы главное не реакция, то есть ответное действие, а первичные признаки восприятия — появляется проблема выбора: соединиться с переживанием или отторгнуть его. Эта типичная двойственность еще более усиливается в бардо становления — мысли рождаются все более неизбывным потоком, реакции усиливаются и формализуются. Здесь же начинают проявляться, все более усиливаясь, наши прежние, хотя и видоизмененные в соответствии с уже предугадываемой формой нового рождения, привычки, стереотипы реагирования. Из сказанного встает со всей неотвратимой ясностью задача: если вы страстно желаете освобождения, вы должны до конца с помощью прижизненной практики очистить свой умственный поток и обуздать реакции сейчас, немедленно, в этот конкретный жизненный момент, не дожидаясь трудно корректириуемой и катастрофичной смертной ситуации.

Теперь уместно дать обзор трех бардо смерти (умирания, дхарматы, становления) в терминах дзогченовского аспекта Пути. Дзогчен обычно излагается в трех аспектах — Основы, Пути и Плода. Содержание дзогченовского Пути таково: видение (lta ba), созерцание, или практика (sgom pa), и поведение (spyod pa). Ясный Свет, изначальная пустотность и чистота сущности ума, мерцающие в кульминационный момент бардо умирания, соответствуют тому, что в момент передачи вводится учителем как Видение.

Пребывать в состоянии Присутствия без каких-либо сомнений, способность видения всего, что возникает, как самоизлучение природы ума, что напоминает океан, наблюдающий волны на своей поверхности, все это соответствует второй стадии дзогченовского Пути — Созерцанию, и соотносимо с бардо дхарматы.

Оставаясь в состоянии такого осознания или, говоря языком дзогчена, “продолжая в состоянии”, вам не приходится заботиться об освобождении возникающих мыслей, они освобождаются сами — это бардо становления и, соответственно, аспект Пути, называемый Поведением.

Редко у кого спонтанно и у большинства, как правило, благодаря посвящению, или на языке дзогчена введению учителя, появляется проблеск Видения — переживание Присутствия, состояния без мыслей и эмоций. В созерцании Видение неотторжимо от вас, а если появляется переживание, оно тут же объединяется с вашим состоянием, не успевая ни на секунду быть воспринятым как внешнее. На последней стадии Пути, на стадии поступков, Видение, не впадая в двойственность, преодолевает свою замкнутость, выходит за собственные пределы в процесс самоосвобождающегося мышления: как только мысль появилась, она тут же самоосвобождается.

Если в момент смерти вам удается увидеть, воспринять, заметить вспышки Ясного Света, то, значит, вы осознали чистую сущность ума, называемую кадак (ka dak — изначальная чистота, или пустотность); подобное явление вашего сознания есть опыт практики бессвязности сознания — тречхо, практики очищения, или освобождения так называемого “пустого творчества”, связанного с функционированием нашего ума, а значит, с самим феноменом непрестанной игры мыслей. Далее, если в бардо дхарматы вам удается не потерять осознание, вы начинаете переживать непосредственно энергию ума, его светоносную мудрость, и тогда, что бы только не наметилось как зародыш проявленности или даже проявилось, вы воспринимаете все, как самосовершенную, не отделимую от вас, игру вашей собственной энергии. Такой уровень называется обычно самосовершенством, или спонтанным присутствием.

Это переживание самосовершенства осваивается и закрепляется уже с помощью практики тхогей, практики очищения так называемого “проявленного творчества”, “повинного” в существовании тел и объектов. Этому уровню соответствуют процессы, происходящие в период бардо становления. Главное в этот момент — не стать жертвой привычек, но развить результаты “хорошей кармы”, то есть на фоне усиливающегося процесса формотворчества стараться поддерживать состояние чистого осознавания, попросту — продолжить в состоянии Присутствия. Это значит, что любая мысль самоосвобождается в момент своего возникновения, что напоминает известное сравнение с письменами на воде: процесс написания и исчезновение этих письмен происходит одновременно, и гладь воды остается чистой.

Гуруйога и бардо
Когда вы летите в самолете, вы можете быть спокойны, даже если отказал двигатель, ибо вы знаете, что у этого самолета два двигателя. При размышлениях о смерти вы знаете, что, может быть, вам удастся избежать непредсказуемого хаоса благодаря умению “пребывать спокойно в природе ума”. Но если вы потерпите неудачу, вам понадобится еще что-либо, на что можно было бы положиться.

Итак, если не удалось в состоянии бардо самостоятельно, опираясь на жизненный опыт, реализовать свою изначальную природу, вы можете прибегнуть к Гуруйоге. Например, если в момент смерти вам удается совершить перенос сознания согласно знаменитой практике пхова, то это сопровождается созерцанием образа Коренного Учителя — Гуру Ринпоче, средоточия мудрости всех будд, и поднесением ему в глубочайшей преданности своих “сердца и души”. Вы объединяете свой ум с умом Учителя; лучи света, исходящие от него, поглощают вас, очищают, ваше существо растворяется в этом свете, и вы становитесь нераздельным с вашим Учителем. Сущность этой практики в том, чтобы объединить ваш ум с умом Учителя, чья сущность есть мудрость. Фактически эта Гуруйога, сопровождающая пхова, в момент смерти во всех деталях соответствует Гуруйоге, осуществляемой в обычной жизни.

Если вы реализовали перенос сознания (пхова), у вас тогда не должно быть сомнения, что Ясный Свет, воспринятый в этот момент, и есть совершенная мудрость Драгоценного Учителя. Гуру Ринпоче открывает свое сердце, свою мудрость и приветствует вас с радушием отца и матери. Ведь мы всегда тайно или явно тоскуем по отцу и матери. Поймите, реальные, абсолютные отец и мать — это наша изначальная природа в виде Самантабхадры и Самантабхадри. Именно поэтому в буддизме знаменитое учение о запредельной интуиции — Праджняпарамиту называют “Матерью всех будд”. Каким бы путем вы ни шли, до тех пор пока не вскроете своей истинной природы — светоносной основы сознания, совершенной природы ума, до тех пор никогда правильно не решите проблему ваших истинных отца и матери и не объединитесь с ними.

Если вы в течение жизни практикуете Гуруйогу достаточно эффективно, то она становится доброй привычкой, естественным рефлексом. Это каждый знает по себе, но можно напомнить опыт Петрула Ринпоче: он, бывало, произносил слова из практики Гуруйоги непроизвольно, даже поворачиваясь ночью во время сна с одного боку на другой. Но вы ведь знаете, что характерное содержание Гуруйоги — видеть все чистым; значит, если Гуруйога вошла в вашу жизнь как привычка, ваш ум настроен в принципе положительно, и что бы ни случилось, более вероятно, что ваша ответная реакция будет скорее положительной, чем отрицательной.

В текстах часто приводятся аналогии из мира природы. Когда речь идет о благословениях, нисходящих на вас во время посвящения, то их сравнивают с падающим снегом. И все же это остается лишь образом; когда же вы действительно видите падающий снег, он несравнимо осязаемее и живее, чем в созерцании. Подобное происходит и в практике пхова: вы специально представляете лучи света, мощным потоком пронизывающие вас сверху донизу, и это производит более-менее успешное очищающее действие. Но вот наступает бардо дхарматы, и вы уже в действительности видите мощный световой поток, изливающийся на вас, и вы уже не сомневаетесь, что это настоящий, а не представляемый свет. В этот момент вы точно знаете, что истинное благословение Учителя, мудрость всех будд, в виде потоков света, как благословение, устремилось на вас. Прижизненная практика позволяет вам в этот критический момент не отпрянуть, проявив естественную реакцию на вспышку света, а принять этот свет безбоязненно и радостно — тогда освобождение подходит немедленно.

Ясное осознание учений
В бардо становления наступает момент, когда вы можете, как бы придя немного в себя, оглядеться, и тут-то вы замечаете, что умерли, что подтверждают новые свойства: вы не оставляете следов и не отбрасываете тени. Вообще же все предварительные прижизненные практики будут полезны для вас в том случае, если в бардо удастся вспомнить хотя бы одну из инструкций учителя. В эти моменты вы в панике задаетесь вопросом: “Что мне теперь делать?” И повторяю, стоит вам вспомнить хотя бы малость, то есть только направить ум на дхарму, суметь отвлечься на мгновение от удручающего, томящего или ужасающего хаоса распадающегося потока дхарм вокруг виджняны, как вы сразу освобождаетесь.

Именно подобный принцип, рассчитанный на освобождение в бардо, заложен в тантрийской практике созерцания идама. Созерцая идам, вы порождаете внутреннюю кармическую связь с собственной практикой, сердцем которой и является его образ. Поэтому, когда бы вы ни вызвали или ни вспомнили идам, он приходит к вам на помощь. Можно знать много практик и идамов, но все же лучше при жизни сконцентрироваться на чем-то одном, тогда легче будет в критический момент не забыть и прибегнуть к помощи. Так что для момента смерти лучшим будет такая памятка: “Вступай без отвлечений в ясное осознание учения”. Для продвинутого это равносильно призыву не покидать пребывания в природе ума. Для других же — хотя бы вспомнить сущность учения и обратиться мыслью к своему Учителю.

Позволю все сказанное проиллюстрировать примером из жизни моей родной тети Ани Рилу, родом из Тейхор Кхама, откуда родом и Калу Ринпоче, В той провинции Тибета был обычай давать ласкательные или уменьшительные имена, прибавляя к основному имени слог лу. Тогда станет понятным, что имя Калу Ринпоче происходит от ка — первого слога его полного имени Карма Ранжун Кунжаб, и лу. Мою же тетю звали Ринчен Хандо, отсюда и получилось Рилу. Или, к примеру, полное имя моей матери Тсеринг Ванмо, а уменьшительно ее звали Тселу.

Всю жизнь Ани Рилу провела в практике. Она встречалась со многими выдающимися учителями, такими как Мифам Ринпоче, Петрул Ринпоче, Тубтен Шойжи Дорже и Пятый Дзогчен Ринпоче. Она скончалась в состоянии полного умиротворения. Было девять часов утра, когда Женце Санжум, жена моего Учителя, проверила ее пульс — он был слаб, жизнь едва теплилась в ней, происходило растворение элементов. Ани Рилу в этот момент не могла говорить, но пребывала в полном сознании. Срочно послали машину за Додрупченом Ринпоче, чтобы он совершил ритуал пхова,

В нашей семье жил один старик по имени Апе Дорже; в то время, в 1989 году, ему было 85 лет. Он обладал удивительной мудростью; когда я был совсем маленьким, он был моим воспитателем. Вернемся в описываемое утро. По утрам Але Дорже обычно совершал покупки. Услышав, что Ани Рилу при смерти, он зашел к ней в комнату. У Апе Дорже была странная привычка говорить очень громко, почти кричать, есть такая поговорка: “Люди, живущие у реки, говорят очень громко”. Войдя в комнату умирающей, он позвал: “Ани Рилу”, Она открыла глаза. Апе Дорже по-доброму улыбнулся и произнес: “Моя дорогая девочка, наступил этот момент. Не подведи. Будь хорошей девочкой и покажи свой истинный характер. Тебе так повезло, ты встретила многих великих учителей и получила от них много разных учений. На сегодняшний день из того, что они тебе дали, это — наставления о моменте смерти. Сосредоточься на нем, вспомни и не отвлекайся. О нас не беспокойся, с нами все в порядке. Сейчас я иду за покупками, и, может быть, когда вернусь, то уже не застану тебя, так что, прощай”. Она ответила ему улыбкой и слабо кивнула.

Итак, вкратце я ознакомил вас с простыми способами поведения в трех типах бардо смерти, стараясь оставаться в терминах дзогчена и продемонстрировав связь этих практик с Гуруйогой. Учение о бардо необычайно глубоко, и понимание его во многом зависит от того, какой практикой мы занимаемся. Чтобы разобраться в учении бардо, мне представляется необходимым две вещи: это прослушать его изложение в том виде, как это мы находим в учении Будды, и при этом не оставлять Гуруйогу, находясь в сфере дзогченовского Видения.

Привычка к практике
Некоторые люди говорят: “Формальная практика? Нет, такая практика мне не нужна, я практикую в самой жизни”. Но на поверку выходит, что все, что они делают, это сдабривают свою светскую болтовню болтовней духовной. Но в этом мало пользы. Нужно хоть немного, но практиковать специально, в выделенном месте и в отвоеванное время. Без такого созерцания вы не обретете стабильности. Конечно, вы можете возразить: “Я стремлюсь ко всему естественному, а практика кажется мне чем-то искусственным, поэтому я не вижу необходимости в ней”. Но ведь причина, по которой вы избегаете такой практики, скрыта в вас самих: все дело в том, что вы попросту не практикуете. Не обретя через специальную практику стабильности, в момент смерти вы растеряетесь и не сможете призвать к осознанию светящуюся и спасительную в этот момент истинную природу ума. Так что вы сильно рискуете, пренебрегая специальной практикой.

Нормально — это созерцать каждый день, в особенности всегда в те моменты, когда вы чувствуете некое вдохновение. Самое меньшее, без чего вам не обойтись, это Гуруйога и небольшие периоды пребывания в покое, в те моменты, когда вы почувствовали, что природа ума проступила на поверхности вашего сознания. Пребывайте в природе ума, но специально не думайте о ней, иначе она тут же ускользнет от вас. Если вы думаете, что вы практикуете, то созерцание покидает вас, когда же, сев специально практиковать, вы забываетесь, в этот момент вы действительно находитесь в состоянии созерцания. Это есть ваш настоящий дзогчен. Если же размышляете о созерцании, постоянно помня, что вы занимаетесь практикой, то вы не покидаете умственного уровня и ум не будет стабильным.

Если вас не покидают сомнения, знайте — вы не в природе ума, вы лишь вглядываетесь в нее. Очень важно в дзогчене создать некое окружение, для начала, ибо когда вы созерцаете, вы объединяетесь с окружающим, объединяетесь с повседневной жизнью, вы живете этим. Поэтому, пока практика не вошла в вашу жизнь естественным образом, на что нужно много времени и опыта, создайте сами себе, согласно вашему вкусу, некое окружение, специальное место, и созерцайте там. Вам тогда будет не бесполезно, прерывая практику, возвращаться в то пространство и в те условия, которые, благодаря вашим специальным усилиям, способствуют созерцанию и интеграции.

Если вы создали пространство созерцания, то сможете без труда оценить, как долго можете провести в созерцании. Зачем это нужно? Но вспомните, ведь мы ведем речь о бардо, об умирании. Поэтому, если вы обнаружите, что можете пребывать в созерцании, в природе ума, совсем немного, то не отчаивайтесь, есть надежда, что это поможет вам сохранить устойчивость состояния в бардо, в том числе, как бы подстегнув и эту способность быть хотя бы малость в созерцании. Ведь, как говорил Шантидэва: “ничто не трудно, если к этому уже есть привычка”. Так что трудно всегда начинать, но затем появится некий вкус к практике, и созерцание пойдет без усилий. Если бы будды наблюдали нас, они бы подивились нашей упорной и трудной работе в сансаре: “Как это люди могут создавать все эти мысли, выстраивать из них спутанные клубки неведения. Ведь это так утомительно”. Но ведь мы справляемся со всем этим и даже без особых усилий. Если мы к тому же и практикуем, то способность выбираться из спутанных узоров мысли, пробиваясь к светоносной природе ума, становится нашей второй натурой.

Вы, жители Запада, часто лишь ищете время для практики и заканчиваете тем, что не находите его! Неужели вы не видите, что в бурном потоке городской жизни всегда есть моменты, — стоите ли в очереди к врачу, застряли ли в транспортной пробке или мчитесь под убаюкивающий стук колес в электричке — когда появляется благодатный интервал для практики. Конечно, это не похоже на пещеру над восхитительным пейзажем горной долины где-нибудь в Тибете. Но используйте возможности своей кармы, не думайте о несбыточном в данный момент, не отвлекайтесь.

Даже если вы практикуете специально или, как некоторые говорят, “формально” все равно это создает полезную привычку, она поможет вам в момент смерти. Ведь когда вы умираете, все инерции жизни обрушиваются на ваше сознание и сеют смуту. Все шумы, слышимые в бардо, порождены вами самими, это громовые шумы ваших собственных эмоций. Если же вы при жизни хоть немного практиковали, у вас есть шанс на фоне шумов в состоянии бардо услышать и полезный сигнал, ведь он должен быть, вы созерцанием создали для него причину, и вы действительно, наконец, слышите его — и это шанс к спасению. Собственно, еще до смерти можно проверить, закрепилось ли созерцание в вас как привычка: если содержание снов меняется и в нем появляются образы или даже сюжеты из сферы учения, то можно быть уверенным — созерцание стало вашей привычкой.

Используйте для практики любой момент жизни, и ваше время не будет понапрасну потерянным. Но не превращайтесь в сомнамбул, не способных к использованию рациональных и философских способностей интеллекта, иначе жизнь станет беспомощной и болезненной. Пусть практика накапливается понемногу, подобно каплям воды, из которых, в конце концов, образуется величественный океан свободной светоносной бесконечноформной и радостной игры энергии вашего изначального и всегда совершенного состояния.