Пиетизм

В богословии и проповеди преобладала грубая полемика и отсутствовала любовь. Забота о чистом учении, хотя и является жизненно необходимой, вытесняла заботу о личном духовном росте и святости жизни. Сухой формализм и интеллектуализм, лишали богослужение смысла. Роль мирян была пассивной. В подготовке кандидатов на пасторское служение мало делалось для того, чтобы взрастить теплую веру и исполненную любви нравственную жизнь. На основании всего этого, начало расти убеждение, что многие люди в церквях - как духовенство, так и миряне - не являются истинными христианами.

Хотя такие взгляды выражались и до него, Филипп Якоб Шпенер (1635-1705) утвердил их с беспрецедентной ясностью и силой и положил начало пиетизму, как движению. Он вырос в среде, где была популярна духовная литература Иоганна Арвдгга и английских пуритан. Он учился в Страсбурге под руководством ортодоксальных лютеранских учителей, но, в определенной степени, впитал и реформатский дух, который так явно был заметен в этом городе. Он ездил и в Швейцарию, и в Нидерланды, где еще ближе познакомился с людьми и практикой, формировавшими реформатское благочестие. Его первым пасторским назначением был Франкфурт, где он стал старшим служителем над местным духовенством. Впоследствии, он служил в Дрездене и Берлине.

Сразу после начала своего служения во Франкфурте, Шпенер предпринял меры, чтобы оживить и углубить духовную жизнь своих прихожан. Он ввел катехизационные занятия с детьми по воскресным дням и пытался оживить обычай конфирмации, вышедшей из употребления. Но более весомым и последовательным шагом была организация домашних молитвенных кружков. При этом небольшие группы людей собирались для того, чтобы пробудить и укрепить друг друга духовно и нравственно с помощью религиозных дискуссий, изучения Библии, взаимной исповеди, увещевания и молитвы. Шпенер был убежден, что лучшей надеждой для обновления церкви было - начать с тех истинных христиан, которые остались в каждом приходе. Если их собрать и научить, они будут ядром, с помощью которого можно заниматься евангелизацией других. Первоначально эти собрания проводились в обществе пастора, а иногда даже в церковных помещениях. Самые первые проводились в доме Шпенера. Их предназначением было обновить церковь изнутри. Однако, во многих местах они стали элитарными и вели к разобщению. Участники настолько вдохновлялись тем, что происходило с ними и среди них в их маленьких группах, что эти собрания стали заменой обычных богослужений в церкви. К тому же, они часто относились с пренебрежением к духовности людей, стоящих вне группы, рассматривая их, как необращенных. Шпенер пытался контролировать эти тенденции, но его влияние было ограниченным. Группы обоих видов, церковные и сепаратистские, широко распространились. Термин, который применил к ним Шпенер, был collegia pietatis ("училище благочестия").

Некоторые увязывают созданные Шпенером домашние молитвенные кружки с аналогичными малыми группами, использовавшимися различными реформатскими движениями, например, пуританами. Хотя это и возможно, но не доказано.

Несмотря на всю важность, вышеупомянутые события были лишь предварительными, являясь подготовкой к появлению Пиетизма, как сформировавшегося движения. Об этом возвестило издание Шпенером произведения Pia Desideria ("Благочестивые Пожелания"). В этой работе, Шпенер привлек внимание к деградации Церкви, которую он индентифицировал, как моральную распущенность, механическое и формальное использование таинств, излишнюю полемику, голый интеллектуализм и пренебрежение к любви и добрым делам. Его предложения по исправлению этого положения включали: более широкое использование Писания для молитвенной жизни; восстановление священства всех верующих; повышенное внимание к практике христианства, как необратимому результату богословского знания; более любящее и сдержанное отношение к разногласиям; изменение образования для пасторов; важность благочестия, наряду с академическими достижениями; практическая помощь в проповеди, дающая пасторам возможность стимулировать веру и ее плоды. Хотя все это говорили и раньше, Шпенер выразил это свежо, серьезно и убедительно. Многие приняли это с воодушевлением, что дало импульс новым усилиям обновления.

Впервые термин "пиетисты" был использован в 1677 году в насмешку, но в конечном счете, те, кто отождествлял себя с этим движением. использовали его с гордостью.

Пиетизм привел к формированию мотивации, навыков и организационной структуры в области евангелизации. Как анабаптисты до них, пиетисты утверждали, что большинство окружающих их людей, мирян и священнослужителей, хотя внешне и связаны с церковью, не являются подлинными христианами. Значит, они потеряны и нуждаются в обращении -обширное поле для деятельности миссионеров. С другой стороны, пиетисты, глубоко переживавшие собственное потерянное состояние и Божью спасительную благодать, понимали, что могут поделиться чем-то жизненно важным. В этой связи, очень вдохновляющим, было большое внимание пиетистов к священству всех верующих, что уверяло мирян в том, что у них тоже есть служение, которое надлежит исполнять. У них было почетное право и обязанность -делиться Евангелием, как для утешения и силы верующих, так и для обращения погибших.

Подготовка к такой проповеди проводилась в небольших группах, в которых простые христиане помогали друг другу найти смысл и руководство из Библии. Естественно, что убежденные пиетисты также делились Словом вне групп и приглашали других участвовать в своих назидательных собраниях. Без сомнения, изменившееся отношение и поведение многих пиетистов придавало достоверность их свидетельству. С заразительным энтузиазмом и убежденностью, пиетизм распространялся от человека к человеку, из города в город и из страны в страну. Изобилие пиетистской литературы и гимнов вскоре дополнили эти личные миссионерские усилия.

Если Шпенер был патриархом, мечтательным основателем пиетизма, то Август Герман Франке (1663-1727) был его теоретиком, главным организатором и воплотителем на практике. Реформатское, ортодоксальное лютеранское и пиетистское учения оказали на него влияние. В Лейпцигском Университете в 1687 году, он занял ведущую роль в collegium philobibcum. группе студентов и профессоров, изучавших Библию на языках оригинала. По предложению Шпенера группа перешла от научного к молитвенному подходу.

В том же году, подготавливая проповедь по Ин.20:31 в Люнеберге, Франке пережил то, что он считал истинным обращением. Пораженный пониманием того, что ему не хватает живой веры, на которую ссылается этот текст, он пал на колени и молил Бога спасти его из этого ужасного состояния. Внезапно, все его сомнения развеялись. Печаль и неуспокоенность в сердце исчезли, и он исполнился радости. С этого момента ему было легко сопротивляться греховным наклонностям и жить благочестивой и радостной жизнью. В результате, он осознал, что подлинная вера, которую он приобрел, имела бесконечно большую ценность, чем эрудиция, которую он ранее ценил.

Вслед за обращением. Франке установил связи с группами последователей Шпенера, и в конце 1688 года отправился в Дрезден, где гостил в доме Шпенера несколько месяцев. Они сблизились, и понимание пиетизма у Франке значительно развилось. Затем он вернулся в Лейпцигский Университет, где его преподавание и проповеди стали невероятно популярны. Могущественные ортодоксальные оппоненты изгнали его из Лейпцига, а впоследствии, и с места пастора в Эрфурте. Однако, Шпенеру удалось получить для него место пастора в деревне Глауха и в Галле. С этими двумя постами, которые он занимал одновременно, он вскоре стал интеллектуальным и официальным лидером быстро развивающегося пиетистского движения.

Стратегия Франке в обновлении и реформировании Церкви отличалась от стратегии Шпенера. Последний надеялся добиться этого через кружки. Шпенер считал, что благочестивое влияние малых групп искренних, свидетельствующих христиан, взращенные во многих приходах, распространится в церкви и все Тело Церкви будет оживлено. Франке, с другой стороны, намеревался изменить всю систему образования таким образом, чтобы привить пиетистские взгляды и ценности будущим поколениям священнослужителей и мирян. Его усилия в области обучения были направлены на различные возрастные группы, а также группы различной образовательной ориентации: от ремесленников до интеллигенции. Он превратил Галле в образцовое учебное заведение и надеялся, что это вдохновит другие города. Более того, он обучил там тысячи пасторов и учителей, которые работали ради духовного и нравственного обновления людей в большой части Германии и за ее пределами. По мере развития его планов и представлений, стало ясно, что его цель выходит за рамки церковной реформы. Он был полон решимости работать над религиозным и этическим улучшением всего общества.

Франке понимал, что для того, чтобы это произошло, учебные заведения должны обеспечить качественное образование в атмосфере истинного благочестия. Он достиг значительных успехов в обоих аспектах. Он был чувствительным, практичным и обладающим воображением работником образования, способным сделать обучение привлекательным и приспособить его к индивидуальным интересам ц склонностям. Убежденный в том, что учитель является ключевой фигурой в деле эффективного обучения. Франке уделял большое внимание отбору людей. Поскольку, учителей такого типа, как он желал, было мало. Франке обучал нескольких во время их преподавательской деятельности. Он приглашал университетских студентов, особенно изучавших богословие. Последние проходили пятилетний курс.

Первые два года были посвящены изучению гуманитарных предметов, а последние три сочетали изучение богословия с преподаванием. Наряду с учебными и педагогическими успехами, эти студенты-учителя занимались упражнениями, способствовавшими их духовному и нравственному развитию.

Этот эксперимент в области образования имел замечательный успех. Студенты младших курсов получили искренних, способных и энергичных преподавателей. Будущие пасторы приобретали прекрасный практический опыт по обучению и духовному формированию молодежи. Несмотря на сильный духовный и практический уклон, который Франке придавал богословскому образованию, не было ослабления интеллектуальных требований. Традиционные богословские дисциплины изучались со всей строгостью. Игнорировались лишь предметы классической гуманистической традиции - это, конечно же, не было большой потерей.

Правители и влиятельные государственные деятели много сделали, чтобы способствовать распространению пиетизма в Германии и за ее пределами. Важнейшим из них был Фридрих Прусский (Курфюрст 1688-1701; король 1701-1713). Шпенер устанавливает отношения с высокопоставленными лидерами непреднамеренно. Франке умышленно развивал подобные связи. Прусские правители особенно сильно поддерживали пиетизм. Не только из-за дружбы с лидерами движения, или из-за личного предпочтения пиетистского подхода к религии, но также из политических соображений. Они хотели использовать религию, как объединяющую силу растущей империи. Реформатские и лютеранские элементы в государстве часто находились в конфликте. Чтобы свести это к минимуму, правители способствовали подъему пиетизма, выступавшего против полемики и более открытого сердечным межконфессиональным отношениям. В первой половине ХУШ в., назначение пасторов в Пруссии и других частях Северной Германии производилось в основном из мужчин пиетистской ориентации. В лютеранской церкви они преобладали. Скандинавские страны, в особенности Норвегия, также были проникнуты пиетистским влиянием.

На юге, особенно в Вюртембурге, пиетизм в большей степени был движением низов. В начале XVIII в. законодательство направленное против малых групп несколько замедлило его распространение. Однако, оно шло поэтапно, в результате чего почти в каждой деревне и городе возникали один или больше кружков, большей частью под руководством мирян, члены которых были прежде всего из работающих классов. Это контрастировало с другими частями Германии, где движением заинтересовалось дворянство. Богословское руководство исходило из Тюбингенского Университета, где несколько очень влиятельных ученых разъясняли и пропагандировали пиетизм.

И Шпенер, и Франке сделали Библию книгой народа. Простых мирян призывали изучать ее с молитвой и делиться ее содержанием. Для облегчения этого, один из учеников Франке собрал в 1710 году деньги для издания и распространения недорогих Библий. Реализация этой идеи вылилась в большую программу, в результате которой к 1800 году появилось 2,5 миллиона Библий и частей Библии по невысокой цене. Финансовая поддержка и покровительство исходили в основном от пиетистов. Некоторые были вовлечены в пиетистское движение, благодаря этим Библиям. Этот проект явился прологом к созданию больших национальных и международных Библейских обществ в следующем веке. По существу, все современные евангелистские и миссионерские программы опираются на изучение Библии, что стало возможным, благодаря большим усилиям по переводу и распространению Библии, которые финансируют эти общества.

Пиетисты, особенно на ранних стадиях движения, уделяли особое внимание реформе Церкви, первоначально Лютеранской Церкви Германии, хотя некоторые откололись от внешней, официальной Церкви, Это не было целью основателей пиетизма. Они хотели пробудить и изменить Церковь изнутри. Пропагандируя молитвенное использование Библии, индивидуально и в группах, они пытались привести "мертвых" и неактивных членов церкви к более трепетной и ревностной личной вере, жизни в послушании и к ответственному участию в служении Церкви.

Хотя пиетистские богословы снова и снова уверяли в своей непоколебимой преданности ортодоксальному и конфессиональному лютеранскому богословию, их проблемы неизбежным образом привели к изменению акцента в их деятельности с объективного на субъективный. Они делали это осознанно, с убеждением, что необходимо противодействовать несоответствию, вызванному ортодоксией. Вместо того, чтобы делать акцент на Слово и его традиционном толковании, они выделяли внутреннее свидетельство Духа и личное толкование просвещенного сердца. Вместо того, чтобы подчеркивать более широкое сообщество Церкви, они выделяли малые группы и личное переживание. Вместо того, чтобы подчеркивать оправдание, они выделяли освящение - рождение свыше и новую жизнь.

Ортодоксальные оппоненты быстро подняли тревогу об опасности субъективизма и даже реагировали на нее излишне остро. Однако, опасность была реальна, и некоторые радикальные пиетисты и группы, в самом деле, серьезно уклонились от исторической и библейской христианской веры. С другой стороны, с исторической точки зрения, нельзя отрицать, что пиетизм во многом привел к насущно необходимым исправлениям в тех регионах протестантизма, где наблюдалась стагнация. Он не только вернул более теплое, более уместное представление о жизни отдельного христианина, и оживил некоторые аспекты миссии Церкви, которыми пренебрегали, но и освободил энергию, побудившую многих воплотить это на практике.

Довольно непреднамеренно, пиетизм также был вовлечен в зарубежную миссионерскую деятельность. Датский король Фредерик IV захотел основать миссии в Индии, в своей колонии Транквебар. Ему было трудно найти будущих миссионеров среди своего народа. Забота о миссиях развилась в протестантизме много позже, чем в римском католицизме. Не хватало ни возможностей, ни ресурсов. Взаимодействие протестантов с нехристианами в колониях запоздало на целое столетие по сравнению с католиками. Более того, у них не было готовых миссионерских контингентов, сравнимых с монашескими орденами. Хотя основные реформаторы подготовили надлежащее богословское основание для зарубежных миссий в своих учениях о Церкви и о всеобщем священстве верующих, они не разработали подходящего применения этого для множества нехристиан во всем мире.

В течение XVII в. некоторые выдающиеся миряне пытались пробудить чувство миссионерского долга, но их жестко критиковали ортодоксальные богословы. Например, богословский факультет Виттенбергского Университета утверждал, что:

1) Великое Поручение относится только к апостолам и уже выполнено;

2) у язычников есть естественное знание о Боге, и поэтому, им нет извинения;

3) не Церковь, а государство отвечает за распространение Евангелия среди народов дальних стран.

Ввиду подобного отношения, характерного для теологических факультетов, неудивительно, что королю Кристиану было трудно найти пасторов для миссии в Индию.

Однако, два человека из Галле, которые учились с Франке и осознали свое почетное право и обязанность миссионеров нести Евангелие заблудшим, последовали этому миссионерскому призыву. В 1706 г. Бартоломеус Цайгенбалг и Генрих Плютцхау прибыли в Индию и начали работу. Их переписка с Галле широко публиковалась, и финансовая помощь потекла в Галле со всей Европы. Некоторое время спустя, миссионеры из Галле работали также в Ист-Индии. В течение XVIII в. из учреждений в Галле вышло 60 зарубежных миссионеров, составивших один из главных источников подъема протестантских миссий. Те, кто был так предан обращению равнодушных и заблудших в христианской Европе, едва ли мог оставаться безразличным к положению бесчисленных миллионов людей по всему миру, которые жили и умирали без Христа.

Это краткое исследование пиетизма, не будет полным, без упоминания обновленных Моравских Братьев, которые были связаны с пиетизмом в начале XVIII века и составили жизненно важное звено в протестантском пробуждении повсюду в мире.

Парадоксально, но основателем обновленных братьев был не моравец, а немецкий лютеранский пиетист Николаус Людвиг, граф Цинцендорф (1700-60). Группе моравских беженцев, религиозные корни которых восходили к предшественнику Реформации - Яну Гусу, - было разрешено поселиться в поместье Цинцендорфа Бертелсдорф в Саксонии в 1722 г. Граф стал вскоре участвовать в их общественной и религиозной жизни. В своей новой среде эти беженцы организовали христианскую общину, отделенную от мира, посвященную служению Христу и людям, повсюду где в этом была нужда. Этот процесс достиг кульминации в Богослужении с Причастием, исполненном большой духовной силы, 27 августа 1727 года, которое считается днем рождения Моравской Церкви.

К этому времени, Цинцендорф стал их лидером. Он принял на себя эту роль, обладая богатым пиетистским наследием. Уроженец Дрездена и крестник Шпенера, он получил воспитание у любящей и благочестивой бабушки. С раннего детства он проявлял необычайные духовные интересы и чувства. В течение шести лет он был студентом в Галле, где преподаватели пытались обуздать его самоуверенный и надменный стиль благочестия. Даже в цитадели пиетизма Цинцендорф действовал слишком напористо, занимаясь духовным и моральным увещеванием других. В этот период испытаний и всегда, когда испытывал стресс, Цинцендорф находил утешение в необычайно близких и глубоко переживаемых отношениях с Господом. Он также учился в Виттенберге, где приобрел уважение к сущности богословия в этом оплоте ортодоксии, а также отвращение к тому, что он считал излишним интеллектуализмом и догматизмом. Он хотел изучать богословие, готовясь к пасторскому служению. Однако, уступил пожеланиям своей семьи и изучал право. В студенческие годы он упорно работал, чтобы привести своих товарищей к более искренней и ревностной вере, и собрал тех, кто ответил на это, в небольшие группы под своим руководством. В течение нескольких лет он посещал различные пиетистские центры в Германии, а затем центры реформатского благочестия в Нидерландах и Швейцарии.

Он также посетил Париж, где беседовал с римско-католическими лидерами. Важным результатом этих межконфессиональных контактов было то, что он осознал возможность любящего и осмысленного взаимодействия с людьми других вероисповеданий. Родилась идея экуменизма. После краткой государственной службы, он посвятил все свое внимание моравцам, которым он позволил поселиться на своей земле, и к которым вскоре присоединились богемские беженцы, а также немецкие лютеранские пиетисты, реформаты, анабаптисты и швенкфельдеры.

Под руководством Цинцендорфа, эта разнородная группа сплотилась в сообщество, объединенное вокруг религиозных идеалов, в которых гражданская и духовная власть объединялась в единую структуру. Это сообщество делилось на большие группы, называемые "хоры", в зависимости от положения людей в семье - женатые люди, одинокие женщины, вдовы, вдовцы, дети. Каждый хор, в свою очередь, делился на небольшие группы, называемые "отряды", имеющие от пяти до семи членов. Хоры собирались для наставления; отряды для обмена религиозными переживаниями и взаимного религиозного ободрения. Теоретически, конфессиональная позиция Братьев была лютеранской. Цинцендорф был лютеранином, и ему даже удалось обеспечить признание Братьев как части государственной Церкви Саксонии. Однако, в учении и в практике, Моравские Братья значительно отошли от этих основ и в 1756 году приняли статус отдельной Церкви.

Основной целью моравцев была евангелизация. Не только лидеры, или некоторые назначенные специалисты, но все члены считали себя людьми, преданными, прежде всего, поклонению Богу и работе, особенно миссии для заблудших. Уже в 1727 году члены путешествовали по всей Европе с евангелическими миссиями. Пять лет спустя, Цинцендорф познакомился с некоторыми аборигенами Испанской Вест-Индии и Гренландии, что ускорило Моравские миссии за рубежом. В 1733 году значительная группа моравцев поселилась в Джорджии. Сам Цинцендорф путешествовал в некоторые из этих мест, а также в Пенсильванию, где он начал работу среди индейцев и основал несколько моравских общин. Вскоре была начата работа в других сферах миссионерской деятельности. В самый активный период миссионерской деятельности количество занятых этой деятельностью моравцев в пропорциональном соотношении было один из шестидесяти, по сравнению, с одним из пяти тысяч в остальном протестантском мире. Более того, для них был характерен выбор трудных регионов, где требовалось много терпения, преданности и смелости.

Подход моравцев к евангелизации был основан на их главных богословских принципах. Задача богословия, согласно Цинцевдорфу, заключалась в том, чтобы понять и выразить библейское откровение, так чтобы оно вызвало подлинное и устойчивое ощущение Божией любви. Через чувство принимается любовь Божия, но оно не является критерием Божией истины. Осмысленная вера есть упование на Бога, открывающегося во Христе, основанное на библейском свидетельстве, подтвержденном личным переживанием и приводящим^ ощущению единства со Христом. Благочестие Моравских братьев, сосредоточенное вокруг страдания и смерти Иисуса, иногда доходило до мрачных крайностей. Обращение рассматривали, как сознательное переживание. Однако, в отличие от положений лютеранского пиетизма, который подчеркивал, что к обращению ведет борьба, моравцы рассматривали его, как дар Божий, даваемый мгновенно и полностью. Они учили, что результат обращения есть состояние велико блаженства - спокойствие, радость, уверенность - наполняющее сердце и жизнь верующего. Гимны, отражающие весть и благочестие моравцев, некоторые из которых написаны Цинцендорфом, включены в сборники гимнов многих вероисповеданий.

Моравский способ евангелизации должен был показать всем, кто принимал его, радость, приходящую к ним в результате их привязанности к Иисусу. Они ясно давали понять, что это счастье доступно всем через веру в Него. Их главной целью было принести распятого Спасши в сердца людей. Первые евангелисты из мирян не получали никакой специальной подготовки. Если у них была подлинная "религия сердца", предполагалось, что они могут эффективно свидетельствовать. Районы миссионерской деятельности выбирали по жребию. Их цель в проповеди и свидетельстве была не в том, чтобы привести людей в моравскую церковь, а скор< в том, чтобы согреть их сердца, создать небольшой кружок, или группу духовной поддержки, а затем оказывать духовное влияние из своих традиционных церквей.

Эти общества, рассеявшиеся по всей Европе и за ее пределами, посвятившие себя обновлению отдельных людей и церквей, были названы "Диаспора", по названию, данному евреям, рассеявшимся по всей Римской Империи в первые века. Общества Диаспора поддерживали тесную связь со своими приходами, способствуя развитию интереса и чувства соучастия и стимулируя их молитвенную поддержку. Деятельность в обществах была сходна с работой пиетистских кружков - молитвенное изучение Библии, молитва, обмен опытом и взаимное утешение.

Из этого очевидно, что моравцев интересовал - не успех и рост своего церковного учреждения, а скорее духовное оживление отдельных людей и церквей. Они ощущали единстве со всеми христианами, ощутившими Бога на опыте личной жизни. Моравцы считали, что если сердца, воистину, согреты личным отношением с Иисусом, конфессиональные и вероисповедальные различия не имеют большого значения. В Пенсильвании Цинцевдорф пытался собрать разобщенных протестантов в неконфессиональное сообщество, но безуспешно Люди оказались не готовыми забыть об исторических различиях.

Во время миссионерской деятельности за рубежом проповедь и свидетельство сочетались с медицинской, сельскохозяйственной, и даже коммерческой помощью. Многие миссионеры показывали свою преданность делу, зарабатывая себе на жизнь, через занятия торговлей или ремеслом.

Роль Моравских братьев к деле протестантской евангелизации несопоставима с численностью их общины, или числом обращенных. Хотя их богословие и практика были небезупречны, моравцы показали прекрасный пример радостной преданности делу евангелизации, и воспринимали как почетное право возможность делиться вестью о своем Спасителе с другими людьми. В то время, как большинство протестантов только начинали пробуждаться к совершению этой важной миссии, моравцы уже энергично и преданно ею занимались.