...В голове триггеры буквально спаялись и побелели от текущих токов по ним. Мне как-то вдруг ощутилось, что я уже у Порога. Если этим людям Он дает квартиры, на которые простые люди тянутся по десять лет и гробят на этом свое последнее здоровье, то я ведь попрошу о совсем малой малости – показать мне свое истинное лицо Всевышнего.
Я даже еще не понимал, как это сформулировать, но то, что было сформулировано в Гите – меня вполне устраивало, ибо это было вполне когерентно моей внутренней боли. Я не предполагал, как правильно выстроить молитву, но я видел, как бабушки совсем не парились в вербализации своих желаний – просто и по-человечески.
Пока я шел домой, я сформулировал свое действие. Я пришел домой, закрылся у себя в комнате, встал на колени (почему-то именно на колени захотелось встать, вроде как не по-йговски получается…) и сказал Ему (я даже не стал себе Его как-то называть и представлять), просто сказал: "Я знаю, что Ты есть, и Ты знаешь мою внутреннюю рану и эта рана неизлечима земными средствами. Если Ты дашь мне лицезреть Тебя (Себя) как конечную Истину, ради которой я смогу посвятить оставшиеся годы моей жизни, то я буду жить, выдерживая свой вектор Знания. Если Ты не ответишь мне, то я не вижу смысла быть в этом теле, в этом глухом бетоне полного неведения". Я просто сказал, что я буду стоять на коленях и излучать свою просьбу в Его сторону до тех пор, пока Он не ответит на мою боль и не явит мне созерцание Себя.
Почему Арджуне можно? А мне нельзя? Я не ощущал себя менее значимым для Него. Ведь Арджуна так не страдал как я (мне так ощущалось в тот момент). У него просто было мимолетное помрачение перед боем, а у меня было все тотально!
Где-то через неделю моей непрерывной молитвенной концентрации я испытал некоторое расширение сознания. Я в какой-то мере стал созерцать себя со стороны. С одной стороны, я был рьяно действующим молитвенником, а, с другой стороны, я созерцал себя молитвенного внутри расширенного объема сознания самого себя и даже в некоторой степени ощущал ироничность сей ситуации.
Недели через две я стал спаивать в единую сущность эти два сознания. Первое - действующее вслепую, как таран – эго, требующее от Бога явить себя и не прятаться более за непроходимой стеной иллюзии ограниченного сознания. И тот безмолвный объем расширенного сознания, которое созерцало весь этот спектакль, и в какой-то мере ощущало - как Божественное может лицезреть все это со стороны, и что оно может думать по поводу всего этого постановочного ритуала. Эти два сознания начинали взаимодействовать между собой. От расширенного сознания личность постигала себя со стороны и вводила коррективы "истинности" молитвы, избавляя себя от семян постановочности и закладывая семена понимания того, что она реально хочет от неведомого ей Бога.
На третьей неделе эти два сознания спаялись в одно непрерывно действующее осознание. Осознание того, что именно вызывает эту жажду и что именно эту жажду может утолить. И в эти моменты стала проглядывать более тонкая ветвь понимания, что слова уже более не нужны, они нужны не более, чем фиксаторы, столбящие вектора осознанной напряженности от слепо-глухого личностного эго-сознания к тонкому и восприимчивому индивидуальному осознанию.
С одной стороны, я ощущал, что осознание может легко расширяться, но, с другой стороны, появилось точное осознание – в необходимости давящей на пространство концентрации. Ибо я понимал, что расширение осознания штука хорошая, но если Творец Сам Лично не вмешается в процесс, то процесс не будет оплодотворен расширением в пространство Самого Божества. То бишь, банальная вещь – сила в руках Бога, но это было реальное осознание всех этих тонких механизмов и наличия вот этой самой кнопки – спускового крючка. Если я его додавлю, то лук выстрелит.
И вот, на четвертую неделю молитвенной концентрации я ощутил некий расслабон – мое осознание всецело созерцало тонкие структуры моей личности во всех их витиеватостях и кружевах, оно осознавало тонкую материю своего пространства осознания и четкое ощущение вот этого спускового крючка, на который оно давило концентрацией своих тонких сил. Естественно, что уединенное в комнате тело поставляло всю наличную энергию на данный психический накал осознанного давления. Я позволял своему телу периодически выходить и подкрепляться, справлять нужду, но я ему не позволял отвлекаться от выбранной концентрации. Так вот, к концу четвертой недели, уже поздней осенью, по времени далеко за полночь, когда весь дом утих, а на улице стояла промозглая влажная тишь. Оголенные тополя – еле доживающая в ночи осень. Я как всегда стоял на коленях и периодически постукивал лбом о пол, дабы стимулировать физически концентрацию в полно-осознанном расслабоне. Я вдруг уловил в себе мысль и произнес:
"Господи, да как же я смею Тебя просить показать мне Себя, если Ты и есть это ВСЁ, а я в некоем своем бешенстве тупо не замечаю Тебя. Как же Ты еще можешь явить Себя, если Ты уже явил Себя во Всем!? И есть Все это, и я сам в том числе!?"
И в этот момент мое сознание уловило тонкий ток стекания всех мельчайших атомов психического тела в область центра головы и я почувствовал, как некая магнитная сила довела эту концентрацию всех ментальных сил в единой точке головного мозга.
И…………………………………………………………
Как будто легкий взрыв, как будто в телескоп созерцаешь в дальних далях взрыв сверхновой и в то же время ощущаешь, что это происходит внутри тебя.
Взрывной волной этого ментального термоядерного взрыва преобразованные частицы стали разлетаться сферично во все стороны, заполняя к тому времени уже неизмеримый объем холодной глыбы тонкой осознанности, выводя ее легким движением за пределы ее собственного темно-прохладного, полуживого-полумертвого измерения в бесчисленное множество самосияющих измерений, полыхающих неведомой гармонией взаимопроникающего сосуществования. Расширение не останавливалось и искрилось бесчисленностью возможностей восприятия. Сие нисколько не пугало и не напрягало. Ибо то, что было доселе личностью - в топке термоядерного синтеза ментальных первоэлементов превратилось в разбегающуюся волну многомерной квантовой осознанности.
В какой-то момент я осознал, что являюсь неким центром – живым объемным лучем, который способен высвечивать в глубине деталей эту световую вселенную на разных пространственных уровнях, будучи всего лишь центром восприятия этой бездны сияющих возможностей, как единого организма Солнечного Логоса.
Я очень ясно и четко осознавал в этот момент свое стоящее на коленях и упершееся лбом в пол – тело. Я осознавал всю громаду физического тела девятиэтажного дома, в котором на девятом этаже находилась моя келья, и пространство замерзшего – неподвижного физического мира за моим окном. Был потрясающий контраст между сырой холодной нищетой и застывшей неподвижностью этого физического мира и невероятно реальной полнотой и сверхподвижностью беспредельно богатой многомерности мироздания нашего Солнечного Логоса. Сознание продолжало разливаться в непостижимую даль гаснущих на границе его восприятия миров и измерений, а центральное переживание сердца этого фейерверка жизни терялось в слепящей непостижимости белого золота бесконечной мерности пространств.
Сквозь непроницаемые контуры физического дна этой солнечной вселенной я лицезрел все это хрустальное золото лотосных сплетений непостижимых доселе измерений.
И все это не казалось в этот момент сверхестественным, а, наоборот, все это воспринималось предельно-божественно-естественным, что именно ТАК и только ТАК все это и могло быть, и иметь свое существование.
В этот момент я отнюдь не потерял личность и память, а, наоборот, с потрясающей ясностью помнил все и сразу. И мне на самом деле не надо было что-то помнить, ибо доступно было все, без каких либо усилий, напряжений или границ. И, если что-то хотелось пережить личностно, в индивидуальном контакте, то объемный луч психической концентрации мгновенно по единому желанию наводил фокус, вернее, желание и являлось фокусом психической концентрации. Фокус можно было навести на любой бытийный статус божественной многомерности.
Пока я шел домой, я сформулировал свое действие. Я пришел домой, закрылся у себя в комнате, встал на колени (почему-то именно на колени захотелось встать, вроде как не по-йговски получается…) и сказал Ему (я даже не стал себе Его как-то называть и представлять), просто сказал: "Я знаю, что Ты есть, и Ты знаешь мою внутреннюю рану и эта рана неизлечима земными средствами. Если Ты дашь мне лицезреть Тебя (Себя) как конечную Истину, ради которой я смогу посвятить оставшиеся годы моей жизни, то я буду жить, выдерживая свой вектор Знания. Если Ты не ответишь мне, то я не вижу смысла быть в этом теле, в этом глухом бетоне полного неведения". Я просто сказал, что я буду стоять на коленях и излучать свою просьбу в Его сторону до тех пор, пока Он не ответит на мою боль и не явит мне созерцание Себя.
Почему Арджуне можно? А мне нельзя? Я не ощущал себя менее значимым для Него. Ведь Арджуна так не страдал как я (мне так ощущалось в тот момент). У него просто было мимолетное помрачение перед боем, а у меня было все тотально!
Где-то через неделю моей непрерывной молитвенной концентрации я испытал некоторое расширение сознания. Я в какой-то мере стал созерцать себя со стороны. С одной стороны, я был рьяно действующим молитвенником, а, с другой стороны, я созерцал себя молитвенного внутри расширенного объема сознания самого себя и даже в некоторой степени ощущал ироничность сей ситуации.
Недели через две я стал спаивать в единую сущность эти два сознания. Первое - действующее вслепую, как таран – эго, требующее от Бога явить себя и не прятаться более за непроходимой стеной иллюзии ограниченного сознания. И тот безмолвный объем расширенного сознания, которое созерцало весь этот спектакль, и в какой-то мере ощущало - как Божественное может лицезреть все это со стороны, и что оно может думать по поводу всего этого постановочного ритуала. Эти два сознания начинали взаимодействовать между собой. От расширенного сознания личность постигала себя со стороны и вводила коррективы "истинности" молитвы, избавляя себя от семян постановочности и закладывая семена понимания того, что она реально хочет от неведомого ей Бога.
На третьей неделе эти два сознания спаялись в одно непрерывно действующее осознание. Осознание того, что именно вызывает эту жажду и что именно эту жажду может утолить. И в эти моменты стала проглядывать более тонкая ветвь понимания, что слова уже более не нужны, они нужны не более, чем фиксаторы, столбящие вектора осознанной напряженности от слепо-глухого личностного эго-сознания к тонкому и восприимчивому индивидуальному осознанию.
С одной стороны, я ощущал, что осознание может легко расширяться, но, с другой стороны, появилось точное осознание – в необходимости давящей на пространство концентрации. Ибо я понимал, что расширение осознания штука хорошая, но если Творец Сам Лично не вмешается в процесс, то процесс не будет оплодотворен расширением в пространство Самого Божества. То бишь, банальная вещь – сила в руках Бога, но это было реальное осознание всех этих тонких механизмов и наличия вот этой самой кнопки – спускового крючка. Если я его додавлю, то лук выстрелит.
И вот, на четвертую неделю молитвенной концентрации я ощутил некий расслабон – мое осознание всецело созерцало тонкие структуры моей личности во всех их витиеватостях и кружевах, оно осознавало тонкую материю своего пространства осознания и четкое ощущение вот этого спускового крючка, на который оно давило концентрацией своих тонких сил. Естественно, что уединенное в комнате тело поставляло всю наличную энергию на данный психический накал осознанного давления. Я позволял своему телу периодически выходить и подкрепляться, справлять нужду, но я ему не позволял отвлекаться от выбранной концентрации. Так вот, к концу четвертой недели, уже поздней осенью, по времени далеко за полночь, когда весь дом утих, а на улице стояла промозглая влажная тишь. Оголенные тополя – еле доживающая в ночи осень. Я как всегда стоял на коленях и периодически постукивал лбом о пол, дабы стимулировать физически концентрацию в полно-осознанном расслабоне. Я вдруг уловил в себе мысль и произнес:
"Господи, да как же я смею Тебя просить показать мне Себя, если Ты и есть это ВСЁ, а я в некоем своем бешенстве тупо не замечаю Тебя. Как же Ты еще можешь явить Себя, если Ты уже явил Себя во Всем!? И есть Все это, и я сам в том числе!?"
И в этот момент мое сознание уловило тонкий ток стекания всех мельчайших атомов психического тела в область центра головы и я почувствовал, как некая магнитная сила довела эту концентрацию всех ментальных сил в единой точке головного мозга.
И…………………………………………………………
Как будто легкий взрыв, как будто в телескоп созерцаешь в дальних далях взрыв сверхновой и в то же время ощущаешь, что это происходит внутри тебя.
Взрывной волной этого ментального термоядерного взрыва преобразованные частицы стали разлетаться сферично во все стороны, заполняя к тому времени уже неизмеримый объем холодной глыбы тонкой осознанности, выводя ее легким движением за пределы ее собственного темно-прохладного, полуживого-полумертвого измерения в бесчисленное множество самосияющих измерений, полыхающих неведомой гармонией взаимопроникающего сосуществования. Расширение не останавливалось и искрилось бесчисленностью возможностей восприятия. Сие нисколько не пугало и не напрягало. Ибо то, что было доселе личностью - в топке термоядерного синтеза ментальных первоэлементов превратилось в разбегающуюся волну многомерной квантовой осознанности.
В какой-то момент я осознал, что являюсь неким центром – живым объемным лучем, который способен высвечивать в глубине деталей эту световую вселенную на разных пространственных уровнях, будучи всего лишь центром восприятия этой бездны сияющих возможностей, как единого организма Солнечного Логоса.
Я очень ясно и четко осознавал в этот момент свое стоящее на коленях и упершееся лбом в пол – тело. Я осознавал всю громаду физического тела девятиэтажного дома, в котором на девятом этаже находилась моя келья, и пространство замерзшего – неподвижного физического мира за моим окном. Был потрясающий контраст между сырой холодной нищетой и застывшей неподвижностью этого физического мира и невероятно реальной полнотой и сверхподвижностью беспредельно богатой многомерности мироздания нашего Солнечного Логоса. Сознание продолжало разливаться в непостижимую даль гаснущих на границе его восприятия миров и измерений, а центральное переживание сердца этого фейерверка жизни терялось в слепящей непостижимости белого золота бесконечной мерности пространств.
Сквозь непроницаемые контуры физического дна этой солнечной вселенной я лицезрел все это хрустальное золото лотосных сплетений непостижимых доселе измерений.
И все это не казалось в этот момент сверхестественным, а, наоборот, все это воспринималось предельно-божественно-естественным, что именно ТАК и только ТАК все это и могло быть, и иметь свое существование.
В этот момент я отнюдь не потерял личность и память, а, наоборот, с потрясающей ясностью помнил все и сразу. И мне на самом деле не надо было что-то помнить, ибо доступно было все, без каких либо усилий, напряжений или границ. И, если что-то хотелось пережить личностно, в индивидуальном контакте, то объемный луч психической концентрации мгновенно по единому желанию наводил фокус, вернее, желание и являлось фокусом психической концентрации. Фокус можно было навести на любой бытийный статус божественной многомерности.
Обсуждения Космическое сознание. Часть-2