В сентябре 1969 г. я начал сотрудничество в центре перспективных исследований в области бихейвиористских наук в Поле Альта в Калифорнии. Мне нужно было время и помощь секретаря для написания книги. Я предполагал, что книга будет в какой-то мере связана с моим изучением Патанджали и с тем, что последовало бы за этим изучением. В результате появилось начало этой книги.
Во время моего пребывания в центре мой друг д-р Лоуренс Кабл сообщил, что один наш общий друг потерял из-за ЛСД сына. Его нашли мертвым под балконом соседнего коттеджа. Анализы крови показали ЛСД в крови. Это трагическое событие напомнило о том, что многие родители не поняли, да и не пытались понять проблемы своих детей, особенно тех, кто был связан с наркотиками.
Они откровенно враждебно избегают исследований по изучению действия ЛСД. Литература отчетов первых лет могла бы прийти родителям на помощь, но они настолько погружены в национальную программу противодействия ЛСД, что не видят, какова реальность, лежащая за этим законодательством. Тем временем молодежь страны с энтузиазмом принимает ЛСД и обращает в свою веру друзей.
Я решил написать книгу и сделать все, что в моих силах, чтобы помочь родителям и молодежи понять друг друга, понять ЛСД и другие путешествия внутрь себя с разных точек зрения: положительной, отрицательной и объективной. За время моего пребывания в центре я почти закончил книгу и на некоторое вреды отложил ее, чтобы переосмыслить. Несколькими месяцами позже я решил отбросить все, кроме первых трех глав.
В течение лета и осени 1969 г. я слышал от Клаудио Нараньо, психиатра с Западного побережья, хорошо знакомого с основами психических дисциплин, штатного сотрудника Исалена, о чилийском «суфии» по имени Оскар Ичазо. Клаудио был в Чили и работал с Секарем в течение двух месяцев, октября и ноября 1969 г. Когда он вернулся оттуда в январе 1970 г., мы были весьма удивлены тем, как он изменился. Оказалось, что Оскар хочет взять группу из пяти-десяти американцев для десятимесячного обучения, начиная с 1 июля 1970 г. Прежде чем решить, хочу ли я такого обучения, я решил посмотреть, что случилось с Клаудио. Он написал мне письмо, говоря о том, что с Оскаром он добрался до сфер, где он никогда не был прежде, пространств, которые он нашел чрезвычайно желанными и заманчивыми. Он фактически хотел остаться там, но Оскар попросил его вернуться назад из этих сфер.
Это звучало так похоже на области, достигнутые мной с помощью ЛСД и изолирующей ванны в Вирджин-Айленде, что я был заинтригован. Кажется, существовал человек, способный показать, как продвигаться в новые пространства без ванны и ЛСД. Я пережил состояния двух из этих пространств. Я назвал их пространством Мессии и пространством Миссионеров. К этому времени я понял, что подходил к весьма глубоким и фундаментальным истинам о реальности, которая не может быть пережита обычным способом. По первой вспышке экстатического энтузиазма я почувствовал, что обязан сообщить о них миру и людям, показать людям, как добраться до этих сфер. Я чувствовал, как важно для будущего прогресса мира, чтобы каждый мог достигать этих состояний и разделить их с другими. Единственное, что удерживало меня от того, чтобы стать Мессией или Миссионером, были мои собственные научно-исследовательские мотивы, которые не допускали такого использования знания.
Я не мог оставаться бесстрастным исследователем и в то же время провозглашать пользу найденной теории. Мне казалось, что есть место лишь для одной роли, исследователя в научном смысле. Займись я чем-либо иным, например, проповедованием, это явилось бы препятствием, которое тормозило бы меня в исследованиях. В это время моим главным устремлением было разработать бесстрастную и объективную точку зрения. Я описал это в маленькой работе, озаглавленной «Человеческий биокомпьютер, программирование и метапрограммирование».
Чтобы ознакомиться с методами Оскара, я провел с Клаудио некоторую групповую работу. В этой работе, основанной на программе Ичазо, интерпретированной Клаудио, я научился ментации («умственной гимнастике»), некоторым мантрам и нескольким молитвам. Я проследил ментацию дальше и начал использовать ее и обучать ей в моих занятиях с группой. Она оказалась хорошей помощью как в моем собственном мышлении, так и в обучении. Изученная настолько основательно, чтобы применяться без задержки, она может стать открытой дверью в новые особые области.
В ментации следует помещать свое сознание плюс соответствующую идею в определенных частях своего тела следующим образом:
В ушах располагают идею содержания Субстанции, (сущность, неповторяемую, уникальную объективную реальность чего-либо, такую, как субстанция, сущность личности), в глазах — форму, в носу — свои возможности, альтернативы; во рту — свои нужды, потребности в груди — импульсы, стремления, (автоматические энергии); вверху живота — процессы ассимиляции, усвоения; внизу живота — процессы исключения; в гениталиях — ориентацию (либо к эволюции, либо к регрессии); в верхних частях рук и ног — способности; в коленях и локтях — призвание, «харизму»; в нижних частях рук и ног — свои средства, в ладонях и ступнях — цели.
Когда хорошо познакомишься с ментациями, могут открыться новые области мышления. Если вы в тревоге и сомнении или в высшей степени лени, то можете, используя ментации, найти пути из этих состояний в новые места.
Одна метапрограмма, которую я постоянно помню, заключается в том, что ментации должны быть настолько доступны, чтобы можно было автоматически приступить к ним всегда, когда есть угроза извне, когда имеется необходимость повторного пересмотра, когда пространство номер 1 неприятно и нежелательно, или когда просто чувствуешь их полезность. Это происходит столь автоматически, что я пользуюсь метапрограммой, даже когда у меня просто плохое состояние духа. Когда я обнаруживаю себя сомневающимся в пользе ментации, я начинаю серию ментаций о самих ментациях, и таким образом попадаю в положение метапрограммирования быстрее, чем в программы упадка духа или в «это»-программы, приходящие из моего биокомпьютера.
Когда в феврале 1970 г. я решил бросить курить, я использовал ментации вроде следующих (те, кто хочет бросить курить, могут найти их полезными-для такой работы).
Стопы и кисти: «Каковы мои цели в курении?» (Удовольствие и отвлечение внимания).
Голени и предплечья: «Каковы средства бросить курить?» (Бросить!).
Колени и локти: «Каково отношение к другим, моя «харизма», мое предназначение, которое заставляет меня курить и позволит мне бросить?» (Курильщики и некурящие).
Бедра и плечи: «Обладаю ли я способностью бросить курить?» (Я бросал однажды курить на протяжении десяти лет, так что у меня есть способности бросить).
Гениталии: «В чем состоит моя направленность, ориентация в отношении курения?» (Очевидно, в сторону разрушения через временное удовольствие. В прекращении курения моя направленность в сторону моей дальнейшей эволюции, увеличении силы воли, увеличении физического здоровья).
Низ живота: «Что мне следует исключить, чтобы бросить курить?» (Все связанные с курением программы).
Верх живота: «Что мне нужно усвоить, чтобы бросить курить?» (Некоторые средства программирования исключения курения из жизни и замены его как действующей программы).
Верх груди: «Что я должен сделать, чтобы привести мои побуждения (стремления) в соответствие с некурением?» (Искоренить побуждение курить, которое является искусственной программой, конструкцией, созданной из удовольствия курить, идущего в груде, и возникающих отсюда чувств — искусственных импульсов).
Рот: «В чем состоят мои потребности в свете курения и некурения?» (Потребность, вкус во рту, является искусственно приобретенной привычкой и как таковая должна быть исключена. Необходимость иметь сигаретой зажигать их нужно исключить).
Нос: «Каковы другие возможности в отношении курения?» (Я курил до четырех пачек ежедневно). Без этого у меня есть возможность остаться здоровым. Я даже мог бы приняться курить марихуану, однако это было бы замещением одной потребности другой. Таким образом, это не является возможностью).
Глаза: «Какова форма курения?» (Это весьма поверхностная вещь... добраться до сигареты, зажечь ее, глубоко затянуться и проделывать это на протяжении дня).
Уши: «В чем сущность курения?» (Это в высшей степени отравляющее токсическое состояние. Курение не имеет ничего общего с моей собственной сущностью, с моим существом, и поэтому курение должно быть исключено).
Как следствие выполненных ментаций я установил следующую маленькую программу, которая предотвратила дальнейшее курение. Когда возникает импульс закурить, я прохожу в воображении процесс вынимания сигареты из пачки, зажигания ее, глубокого затягивания, наслаждения полученным ощущением, но затем я должен продолжать, и в воображении курю сигарету за сигаретой (до тех пор, пока не почувствую все отрицательные аспекты курения, — наказание, которое непременно существует, идет за наградой). С помощью этой маленькой воображаемой сценки, которая в конце концов стала весьма короткой программой в несколько секунд, я оказался способным полностью исключить привычку.
Приблизительно в то же время я раздумывал о поездке в Чили и ощущал необходимость немного освоить испанский. С помощью чудесной аргентинки Вирджинии Игонда я выучил мои первые испанские фразы: «Fumat es muy male. No fumar es muy lueno».
Они откровенно враждебно избегают исследований по изучению действия ЛСД. Литература отчетов первых лет могла бы прийти родителям на помощь, но они настолько погружены в национальную программу противодействия ЛСД, что не видят, какова реальность, лежащая за этим законодательством. Тем временем молодежь страны с энтузиазмом принимает ЛСД и обращает в свою веру друзей.
Я решил написать книгу и сделать все, что в моих силах, чтобы помочь родителям и молодежи понять друг друга, понять ЛСД и другие путешествия внутрь себя с разных точек зрения: положительной, отрицательной и объективной. За время моего пребывания в центре я почти закончил книгу и на некоторое вреды отложил ее, чтобы переосмыслить. Несколькими месяцами позже я решил отбросить все, кроме первых трех глав.
В течение лета и осени 1969 г. я слышал от Клаудио Нараньо, психиатра с Западного побережья, хорошо знакомого с основами психических дисциплин, штатного сотрудника Исалена, о чилийском «суфии» по имени Оскар Ичазо. Клаудио был в Чили и работал с Секарем в течение двух месяцев, октября и ноября 1969 г. Когда он вернулся оттуда в январе 1970 г., мы были весьма удивлены тем, как он изменился. Оказалось, что Оскар хочет взять группу из пяти-десяти американцев для десятимесячного обучения, начиная с 1 июля 1970 г. Прежде чем решить, хочу ли я такого обучения, я решил посмотреть, что случилось с Клаудио. Он написал мне письмо, говоря о том, что с Оскаром он добрался до сфер, где он никогда не был прежде, пространств, которые он нашел чрезвычайно желанными и заманчивыми. Он фактически хотел остаться там, но Оскар попросил его вернуться назад из этих сфер.
Это звучало так похоже на области, достигнутые мной с помощью ЛСД и изолирующей ванны в Вирджин-Айленде, что я был заинтригован. Кажется, существовал человек, способный показать, как продвигаться в новые пространства без ванны и ЛСД. Я пережил состояния двух из этих пространств. Я назвал их пространством Мессии и пространством Миссионеров. К этому времени я понял, что подходил к весьма глубоким и фундаментальным истинам о реальности, которая не может быть пережита обычным способом. По первой вспышке экстатического энтузиазма я почувствовал, что обязан сообщить о них миру и людям, показать людям, как добраться до этих сфер. Я чувствовал, как важно для будущего прогресса мира, чтобы каждый мог достигать этих состояний и разделить их с другими. Единственное, что удерживало меня от того, чтобы стать Мессией или Миссионером, были мои собственные научно-исследовательские мотивы, которые не допускали такого использования знания.
Я не мог оставаться бесстрастным исследователем и в то же время провозглашать пользу найденной теории. Мне казалось, что есть место лишь для одной роли, исследователя в научном смысле. Займись я чем-либо иным, например, проповедованием, это явилось бы препятствием, которое тормозило бы меня в исследованиях. В это время моим главным устремлением было разработать бесстрастную и объективную точку зрения. Я описал это в маленькой работе, озаглавленной «Человеческий биокомпьютер, программирование и метапрограммирование».
Чтобы ознакомиться с методами Оскара, я провел с Клаудио некоторую групповую работу. В этой работе, основанной на программе Ичазо, интерпретированной Клаудио, я научился ментации («умственной гимнастике»), некоторым мантрам и нескольким молитвам. Я проследил ментацию дальше и начал использовать ее и обучать ей в моих занятиях с группой. Она оказалась хорошей помощью как в моем собственном мышлении, так и в обучении. Изученная настолько основательно, чтобы применяться без задержки, она может стать открытой дверью в новые особые области.
В ментации следует помещать свое сознание плюс соответствующую идею в определенных частях своего тела следующим образом:
В ушах располагают идею содержания Субстанции, (сущность, неповторяемую, уникальную объективную реальность чего-либо, такую, как субстанция, сущность личности), в глазах — форму, в носу — свои возможности, альтернативы; во рту — свои нужды, потребности в груди — импульсы, стремления, (автоматические энергии); вверху живота — процессы ассимиляции, усвоения; внизу живота — процессы исключения; в гениталиях — ориентацию (либо к эволюции, либо к регрессии); в верхних частях рук и ног — способности; в коленях и локтях — призвание, «харизму»; в нижних частях рук и ног — свои средства, в ладонях и ступнях — цели.
Когда хорошо познакомишься с ментациями, могут открыться новые области мышления. Если вы в тревоге и сомнении или в высшей степени лени, то можете, используя ментации, найти пути из этих состояний в новые места.
Одна метапрограмма, которую я постоянно помню, заключается в том, что ментации должны быть настолько доступны, чтобы можно было автоматически приступить к ним всегда, когда есть угроза извне, когда имеется необходимость повторного пересмотра, когда пространство номер 1 неприятно и нежелательно, или когда просто чувствуешь их полезность. Это происходит столь автоматически, что я пользуюсь метапрограммой, даже когда у меня просто плохое состояние духа. Когда я обнаруживаю себя сомневающимся в пользе ментации, я начинаю серию ментаций о самих ментациях, и таким образом попадаю в положение метапрограммирования быстрее, чем в программы упадка духа или в «это»-программы, приходящие из моего биокомпьютера.
Когда в феврале 1970 г. я решил бросить курить, я использовал ментации вроде следующих (те, кто хочет бросить курить, могут найти их полезными-для такой работы).
Стопы и кисти: «Каковы мои цели в курении?» (Удовольствие и отвлечение внимания).
Голени и предплечья: «Каковы средства бросить курить?» (Бросить!).
Колени и локти: «Каково отношение к другим, моя «харизма», мое предназначение, которое заставляет меня курить и позволит мне бросить?» (Курильщики и некурящие).
Бедра и плечи: «Обладаю ли я способностью бросить курить?» (Я бросал однажды курить на протяжении десяти лет, так что у меня есть способности бросить).
Гениталии: «В чем состоит моя направленность, ориентация в отношении курения?» (Очевидно, в сторону разрушения через временное удовольствие. В прекращении курения моя направленность в сторону моей дальнейшей эволюции, увеличении силы воли, увеличении физического здоровья).
Низ живота: «Что мне следует исключить, чтобы бросить курить?» (Все связанные с курением программы).
Верх живота: «Что мне нужно усвоить, чтобы бросить курить?» (Некоторые средства программирования исключения курения из жизни и замены его как действующей программы).
Верх груди: «Что я должен сделать, чтобы привести мои побуждения (стремления) в соответствие с некурением?» (Искоренить побуждение курить, которое является искусственной программой, конструкцией, созданной из удовольствия курить, идущего в груде, и возникающих отсюда чувств — искусственных импульсов).
Рот: «В чем состоят мои потребности в свете курения и некурения?» (Потребность, вкус во рту, является искусственно приобретенной привычкой и как таковая должна быть исключена. Необходимость иметь сигаретой зажигать их нужно исключить).
Нос: «Каковы другие возможности в отношении курения?» (Я курил до четырех пачек ежедневно). Без этого у меня есть возможность остаться здоровым. Я даже мог бы приняться курить марихуану, однако это было бы замещением одной потребности другой. Таким образом, это не является возможностью).
Глаза: «Какова форма курения?» (Это весьма поверхностная вещь... добраться до сигареты, зажечь ее, глубоко затянуться и проделывать это на протяжении дня).
Уши: «В чем сущность курения?» (Это в высшей степени отравляющее токсическое состояние. Курение не имеет ничего общего с моей собственной сущностью, с моим существом, и поэтому курение должно быть исключено).
Как следствие выполненных ментаций я установил следующую маленькую программу, которая предотвратила дальнейшее курение. Когда возникает импульс закурить, я прохожу в воображении процесс вынимания сигареты из пачки, зажигания ее, глубокого затягивания, наслаждения полученным ощущением, но затем я должен продолжать, и в воображении курю сигарету за сигаретой (до тех пор, пока не почувствую все отрицательные аспекты курения, — наказание, которое непременно существует, идет за наградой). С помощью этой маленькой воображаемой сценки, которая в конце концов стала весьма короткой программой в несколько секунд, я оказался способным полностью исключить привычку.
Приблизительно в то же время я раздумывал о поездке в Чили и ощущал необходимость немного освоить испанский. С помощью чудесной аргентинки Вирджинии Игонда я выучил мои первые испанские фразы: «Fumat es muy male. No fumar es muy lueno».
Обсуждения Ментации. Умственные упражнения