При этом степень научности психологического мышления можно определить тем, какой из выделенных стилей в нем больше выражен. Чем мышление более догматично, тем оно менее научно и наоборот, чем больше в нем конструктивной критичности, тем мышление более научно.
Данная теоретическая классификация мышления по стилям, также как и предыдущая, представляет собой типологию психологического мышления и не должна использоваться для эмпирической классификации людей (например, методом Ч.Осгуда) на догматиков, скептиков и пр., поскольку, согласно Р.Арнхейму, «тип — это не набор свойств, которые либо наличествуют, либо отсутствуют у данного индивидуума. На практике обнаруживается плавный переход от сравнительно чистых воплощений данного типа ко всё более и более слабым его проявлениям» (Визуальное мышление, с.37). Между выделенными стилями мышления имеются взаимопереходы и, кроме того, мышление каждого человека является одновременно, но в разных пропорциях, и догматичным, и скептичным, и т.д. Поэтому говоря далее о догматиках, скептиках и пр. я буду иметь ввиду не конкретных людей, а «чистые» человеческие типы, определяемые доминированием того или иного стиля мышления.
Догматический стиль мышления человека характеризуется тем, что порождаемые им представления обосновываются «не разумом, а верой» в их истинность или справедливость. Как замечает Г.Г.Шпет: «догматик любит свои „мнения“ как совершенную истину, дополняет воображением недостающее и смело идеализирует несовершенное» (Скептик и его душа, с.185). «Догматизм не любит также генетических объяснений» (там же с.144), поскольку они требуют логического и фактического обоснования суждений. При догматическом стиле мышления понятия и суждения каких-либо теорий усваиваются человеком при их механическом повторении илипутем некритического «принятия на веру» абстрактных схем из этих теорий (например, «деятельность-действие-операция» и пр.), без адекватного понимания того, для чего эти схемы введены и какие проблемы они помогают решать. Усвоенные таким способом представления превращаются в «догмы», которые мешают творческому мышлению и порождают скептицизм, выражающийся в глобальном сомнении в какой-либо ценности этих теорий.
Глубокий анализ сущности скептицизма и скептического стиля мышления дан в работе Г.Шпета «Скептик и его душа» (Философские этюды. М., 1994), в которой он отмечает следующее: «Основное начало скептицизма — в том, что против всякого положения можно выставить другое, равное ему… в смысле достоверности или недостоверности, так что ни одно из положений не оказывается более достоверным, … это приводит скептика к воздержанию от суждения и к безмятежности. …признание равнозначными двух противоположных суждений, признак исостении, по-видимому, не присущ ни одному философскому учению, так что само собою подсказывается подозрение, есть ли скептицизм философское учение?» (с.124-125).
«Скепсис — не то же, что сомнение. Сомнение, как субъективное переживание — минимальная степень уверенности. Оно по существу может сопровождать только некоторые суждения. Скепсис свой принцип воздержания желает распространить на все суждения… поскольку он ограничивает пределы достоверности феноменальной данностью ощущений» (с.179). Сущность скептического сомнения в его всеобщности.
«Отвергая все обычные пути философии, скептик с особою любовью подчеркивает свое презрение к логике» (с.196). Алогизм скептицизма исходит из того, что мышление только лишь формирует, схематизирует материал познания и тем самым обескровливает его. Поэтому мышление объявляется вредным для познания и подлежит устранению или «преодолению». Взор скептически познающего субъекта «заволакивается туманом какой-то несбыточной „полноты“ переживания». «Истина состоит в самом переживании, как действительном факте, — … истина отображается в сердечности или „задушевности“ познающего» (с.161). «Алогичное, „сердечное“ устремление (у скептика) вдохновляется не желанием познать истину, а быть ею» (с.171)
Г.Шпет не просто описывает внешние признаки скептицизма, но раскрывает его глубинные механизмы, путем выявления лежащих в основе скептического стиля мышления «понимательных конструкций» или «порождающих форм» (по М.К.Мамардашвили). Он выделяет две таких порождающих формы — «конструкцию» репрезентативизма, постулирующую определенные свойства и отношения «вещей в себе» и их «репрезентаций» (представлений субъекта), и не различение (слияние) того, на что направлен познавательный акт, т.е. предмета с одной стороны, и самого акта, с другой.
«Скептицизм, подобно догматизму, всецело опирается на тезис репрезентативизма» в его материально-онтологической интерпретации при которой признается "дуализм двух реальностей: видимой действительности и потусторонней подлинной реальности «вещи в себе» (с.157). Однако скептики при этом считают, что субъекту даны не «вещи сами по себе», а их «репрезентации» (отпечатки, отображения) в субъекте. Согласно такому скептику как Секст Эмпирик «бессмысленно говорить, что можно судить о внешнем по представлению… откуда мышление знает, подобны ли состояния чувств чувствуемому, раз оно само не сталкивалось с внешним, а чувства обнаруживают только свои состояния, но не его природу». Тем самым «скептицизм отворачивается от света, от звука, от муки, дарит нас только их представлением» (с.147). Еще одним примером скептической философии является концепция А.Шопенгауэра, изложенная им в книге «Мир, как воля и представление».
О необходимости различения «предметов» и направленных на них «интенциональных актов» писал Ф.Брентано, основатель феноменологического подхода в психологии (см. его Избранные работы. М., 1996). Непонимание сути и смысла различения «предметов» и «актов» по мнению Г.Шпета также является одним их корней скептического стиля философско-психологического мышления (см. его Философские этюды, с. 163-167).
Метафорический стиль мышления основан на «свободных» ассоциациях, «переносах» и произвольном комбинировании психологических понятий, что обосновывается в основном наглядными образами и интуитивными представлениями об отношениях между этими понятиями.
Конструктивная критичность мышления является одним из наиболее существенных признаков его научности. Конструктивность мышления состоит в использовании таких способов порождения или понимания теоретических идей, которые состоят не в их «ассимиляции», и не в «аккомодации» или приспособлении к ним, а в активном и точном воспроизведении или реконструкции этих идей в состоянии и сознании человека. Критичность мышления включает рефлексивное отношение человека к процессам и результатам его мышления, а также рассмотрение спорных и слабо разработанных понятий и проблем теории с целью их дальнейшего развития. Чем сложнее и глубже предмет изучения, тем труднее сформировать и реализовать в отношении него конструктивно-критический стиль мышления, который необходим для построения и развития научной теории этого предмета.
Примером конструктивно-критического рассмотрения философско-психологических вопросов является концепция И.Канта, который впервые в истории философии сформулировал важнейший для любой теоретической науки вопрос о том, как в такой науке (теоретической математике, физике, психологии и др.) «возможны синтетические суждения а priori». На современном языке этот вопрос может быть переформулирован как вопрос о теоретических («априорных») формах или способах обоснования или доказательства суждений.
При ответе на этот вопрос выделяются аналитические суждения, предикат которых выражает то, что уже мыслится в субъекте суждения (любое тело протяженно, любая деятельность имеет некоторый мотив и пр.), а также синтетические суждения, в которых одно или двухместный предикат суждения не вытекает из содержания субъекта суждения (солнце нагревает камень — эмпирико-синтетическое, прямая линия является кратчайшим расстояние между двумя точками — теоретическое синтетическое и пр.).
Конструктивная критичность мышления, как один из признаков его научности, состоит в том, чтобы не принимать на веру подобные аналитические и синтетические суждения, а требовать и находить их доказательства. Ведь из наличия двух чувственно данных явлений, «солнце освещает камень» и «камень нагревается» еще не возможно заключить о наличии между ними причинной связи, выраженной во фразе: «солнце нагревает камень». Что же делает возможным такое синтетическое суждение? Кант отвечает — подведение первого явления под «рассудочное» понятие причины, которое априорно в том смысле, что оно логически предшествует «опытному», или эмпирическому суждению о том, что «солнце нагревает камень».
Аналогично можно спросить, что делает возможным, или что может служить обоснованием того, что некоторую вещь или «нечто» мы называем «предметом», «целью», «процессом», «действием», «образом мира» и пр.? Это тоже Кантовский вопрос об условиях применимости «категорий рассудка, разума» или теоретических понятий к различным эмпирически данным вещам и явлениям. Получение четкого ответа на этот вопрос является одной из задач и проблем научной психологической теории.
Таким образом, степень научности или не научности психологических теорий и представлений может определяться стилем мышления — догматическим, скептическим, метафорическим или конструктивно-критическим, который был реализован при их построении и изложении. Научность или не научность теории определяется не тем, что изучается в этой теории (не ее предметом), а тем, как (каким способом) обосновываются теоретические понятия и суждения о нем, какими способами и приемами изучается предмет и понимается его сущность.
Догматический стиль мышления человека характеризуется тем, что порождаемые им представления обосновываются «не разумом, а верой» в их истинность или справедливость. Как замечает Г.Г.Шпет: «догматик любит свои „мнения“ как совершенную истину, дополняет воображением недостающее и смело идеализирует несовершенное» (Скептик и его душа, с.185). «Догматизм не любит также генетических объяснений» (там же с.144), поскольку они требуют логического и фактического обоснования суждений. При догматическом стиле мышления понятия и суждения каких-либо теорий усваиваются человеком при их механическом повторении илипутем некритического «принятия на веру» абстрактных схем из этих теорий (например, «деятельность-действие-операция» и пр.), без адекватного понимания того, для чего эти схемы введены и какие проблемы они помогают решать. Усвоенные таким способом представления превращаются в «догмы», которые мешают творческому мышлению и порождают скептицизм, выражающийся в глобальном сомнении в какой-либо ценности этих теорий.
Глубокий анализ сущности скептицизма и скептического стиля мышления дан в работе Г.Шпета «Скептик и его душа» (Философские этюды. М., 1994), в которой он отмечает следующее: «Основное начало скептицизма — в том, что против всякого положения можно выставить другое, равное ему… в смысле достоверности или недостоверности, так что ни одно из положений не оказывается более достоверным, … это приводит скептика к воздержанию от суждения и к безмятежности. …признание равнозначными двух противоположных суждений, признак исостении, по-видимому, не присущ ни одному философскому учению, так что само собою подсказывается подозрение, есть ли скептицизм философское учение?» (с.124-125).
«Скепсис — не то же, что сомнение. Сомнение, как субъективное переживание — минимальная степень уверенности. Оно по существу может сопровождать только некоторые суждения. Скепсис свой принцип воздержания желает распространить на все суждения… поскольку он ограничивает пределы достоверности феноменальной данностью ощущений» (с.179). Сущность скептического сомнения в его всеобщности.
«Отвергая все обычные пути философии, скептик с особою любовью подчеркивает свое презрение к логике» (с.196). Алогизм скептицизма исходит из того, что мышление только лишь формирует, схематизирует материал познания и тем самым обескровливает его. Поэтому мышление объявляется вредным для познания и подлежит устранению или «преодолению». Взор скептически познающего субъекта «заволакивается туманом какой-то несбыточной „полноты“ переживания». «Истина состоит в самом переживании, как действительном факте, — … истина отображается в сердечности или „задушевности“ познающего» (с.161). «Алогичное, „сердечное“ устремление (у скептика) вдохновляется не желанием познать истину, а быть ею» (с.171)
Г.Шпет не просто описывает внешние признаки скептицизма, но раскрывает его глубинные механизмы, путем выявления лежащих в основе скептического стиля мышления «понимательных конструкций» или «порождающих форм» (по М.К.Мамардашвили). Он выделяет две таких порождающих формы — «конструкцию» репрезентативизма, постулирующую определенные свойства и отношения «вещей в себе» и их «репрезентаций» (представлений субъекта), и не различение (слияние) того, на что направлен познавательный акт, т.е. предмета с одной стороны, и самого акта, с другой.
«Скептицизм, подобно догматизму, всецело опирается на тезис репрезентативизма» в его материально-онтологической интерпретации при которой признается "дуализм двух реальностей: видимой действительности и потусторонней подлинной реальности «вещи в себе» (с.157). Однако скептики при этом считают, что субъекту даны не «вещи сами по себе», а их «репрезентации» (отпечатки, отображения) в субъекте. Согласно такому скептику как Секст Эмпирик «бессмысленно говорить, что можно судить о внешнем по представлению… откуда мышление знает, подобны ли состояния чувств чувствуемому, раз оно само не сталкивалось с внешним, а чувства обнаруживают только свои состояния, но не его природу». Тем самым «скептицизм отворачивается от света, от звука, от муки, дарит нас только их представлением» (с.147). Еще одним примером скептической философии является концепция А.Шопенгауэра, изложенная им в книге «Мир, как воля и представление».
О необходимости различения «предметов» и направленных на них «интенциональных актов» писал Ф.Брентано, основатель феноменологического подхода в психологии (см. его Избранные работы. М., 1996). Непонимание сути и смысла различения «предметов» и «актов» по мнению Г.Шпета также является одним их корней скептического стиля философско-психологического мышления (см. его Философские этюды, с. 163-167).
Метафорический стиль мышления основан на «свободных» ассоциациях, «переносах» и произвольном комбинировании психологических понятий, что обосновывается в основном наглядными образами и интуитивными представлениями об отношениях между этими понятиями.
Конструктивная критичность мышления является одним из наиболее существенных признаков его научности. Конструктивность мышления состоит в использовании таких способов порождения или понимания теоретических идей, которые состоят не в их «ассимиляции», и не в «аккомодации» или приспособлении к ним, а в активном и точном воспроизведении или реконструкции этих идей в состоянии и сознании человека. Критичность мышления включает рефлексивное отношение человека к процессам и результатам его мышления, а также рассмотрение спорных и слабо разработанных понятий и проблем теории с целью их дальнейшего развития. Чем сложнее и глубже предмет изучения, тем труднее сформировать и реализовать в отношении него конструктивно-критический стиль мышления, который необходим для построения и развития научной теории этого предмета.
Примером конструктивно-критического рассмотрения философско-психологических вопросов является концепция И.Канта, который впервые в истории философии сформулировал важнейший для любой теоретической науки вопрос о том, как в такой науке (теоретической математике, физике, психологии и др.) «возможны синтетические суждения а priori». На современном языке этот вопрос может быть переформулирован как вопрос о теоретических («априорных») формах или способах обоснования или доказательства суждений.
При ответе на этот вопрос выделяются аналитические суждения, предикат которых выражает то, что уже мыслится в субъекте суждения (любое тело протяженно, любая деятельность имеет некоторый мотив и пр.), а также синтетические суждения, в которых одно или двухместный предикат суждения не вытекает из содержания субъекта суждения (солнце нагревает камень — эмпирико-синтетическое, прямая линия является кратчайшим расстояние между двумя точками — теоретическое синтетическое и пр.).
Конструктивная критичность мышления, как один из признаков его научности, состоит в том, чтобы не принимать на веру подобные аналитические и синтетические суждения, а требовать и находить их доказательства. Ведь из наличия двух чувственно данных явлений, «солнце освещает камень» и «камень нагревается» еще не возможно заключить о наличии между ними причинной связи, выраженной во фразе: «солнце нагревает камень». Что же делает возможным такое синтетическое суждение? Кант отвечает — подведение первого явления под «рассудочное» понятие причины, которое априорно в том смысле, что оно логически предшествует «опытному», или эмпирическому суждению о том, что «солнце нагревает камень».
Аналогично можно спросить, что делает возможным, или что может служить обоснованием того, что некоторую вещь или «нечто» мы называем «предметом», «целью», «процессом», «действием», «образом мира» и пр.? Это тоже Кантовский вопрос об условиях применимости «категорий рассудка, разума» или теоретических понятий к различным эмпирически данным вещам и явлениям. Получение четкого ответа на этот вопрос является одной из задач и проблем научной психологической теории.
Таким образом, степень научности или не научности психологических теорий и представлений может определяться стилем мышления — догматическим, скептическим, метафорическим или конструктивно-критическим, который был реализован при их построении и изложении. Научность или не научность теории определяется не тем, что изучается в этой теории (не ее предметом), а тем, как (каким способом) обосновываются теоретические понятия и суждения о нем, какими способами и приемами изучается предмет и понимается его сущность.
Обсуждения Стили мышления