Порочное удовольствие

Когда мне было шесть лет, мой отец изнасиловал меня, и с тех пор до семнадцати лет он использовал меня в качестве объекта полового удовлетворения, использовал регулярно, несколько раз в неделю. И каждый раз, когда он это делал, я была в состоянии страха. Я коченела от ужаса. Я чувствовала себя оскверненной, униженной, никчемной и сгорала от стыда. Когда мне было семнадцать, я подумала, что у меня достаточно сил, чтобы порвать с ним, и школу я заканчивала уже сама, пробивая себе дорогу в надежде, что это вернет мне чувство самоуважения, но - увы. Затем я подумала, что, может быть, степень бакалавра искусств даст мне почувствовать уважение к себе. Собственными усилиями я закончила колледж. И по-прежнему чувствовала себя никчемной, пошлой и заслуживающей стыда. Чувство разочарования было жутким. Я подумала, что, может быть, степень мастера даст мне чувство самоуважения, но и она не дала. И все это время, в школе и в колледже, мне делали недвусмысленные предложения. Это доказывало, что я не заслуживала самоуважения. Я собиралась готовиться к защите докторской степени, а мужчины продолжали делать мне такие предложения. Тогда я просто сдалась и стала обычной проституткой. Это, однако же, не мед. И тогда один человек предложил мне жить с ним. Что же, девушке нужна еда и крыша над головой. Итак, я согласилась. Секс был ужасным переживанием. Пенис такой твердый и угрожающе выглядит. Меня парализовывал страх, и я становилась пассивной. И это было болезненным, страшным переживанием. Мужчина устал от меня и мне пришлось уйти к другому. Та же самая история повторялась снова и снова, и вот я пришла к вам. Я чувствую себя мерзкой. Возбужденный пенис просто пугает меня, и я становлюсь беспомощной, слабой и пассивной. Я так рада, когда мужчина переживает оргазм и все заканчивается. И все же, мне надо жить. Мне нужно покупать одежду, иметь крышу над головой, но я в принципе уже больше ничего не заслуживаю".

Я сказал ей: "Да, это грустная история, но что в ней по-настоящему грустно, так это то, что вы - тупица! Вы говорите мне, что боитесь возбужденного, стоящего, твердого пениса, а это глупо! Вы отлично знаете, что у вас есть влагалище; и я знаю, что вы это знаете. А влагалище может принять в себя любой, самый большой, твердый и агрессивный пенис и превратить его в поникший, беспомощный предмет. И ваше влагалище может доставить себе порочное наслаждение - превратить его в беспомощный, свисающий предмет. Перемена на ее лице была изумительной. Она сказала:

"Сейчас я собираюсь вернуться в Лос-Анджелес, а через месяц могу ли я увидеть вас снова?""

И я сказал: "Конечно". Она приехала через месяц и сказала: "Вы были правы! Я провела ночь с мужчиной и доставила себе порочное удовольствие довести его до беспомощности. Много времени не потребовалось, и я наслаждалась этим. Я попробовала с другим мужчиной. Повторилось то же самое. Попробовала еще. И это действительно удовольствие! Теперь я собираюсь защитить докторскую степень и заняться адвокатурой, и еще, я собираюсь ждать, пока не встречу человека, с которым захочу жить вместе".

Я назвал ее глупой. Я действительно захватил ее внимание. И затем я сказал: "Порочное удовольствие". Она действительно испытывала отвращение к мужчинам. Я сказал также: "Удовольствие".

Когда Эриксон рассказал мне эту историю, я поделился своими впечатлениями: "То, как вы описывали этот твердью пенис, получилось у вас очень привлекательно, даже интригующе. Очевидно, потому, что в словах было нечто успокаивающее. Вы проникали в нее и словами и образами". Первая часть истории, заканчивающаяся словами: "И я в принципе уже больше ничего не заслуживаю" - это моделирование мира пациента. Если рассказывать эту историю пациенту, который безуспешно пытался преодолеть чувство ненависти к себе посредством внешних изменений (получение научных степеней, позволение другим использовать себя) и который испытывает угрозу от какого-нибудь фобического стимула (каким в рассказе является "твердый, угрожающий пенис"), то есть хороший шанс того, что по крайней мере на подсознательном уровне будет признана аналогичность рассказа и мира пациента. Вторая фаза, "ролевое моделирование мира пациента", наступает после того, как Эриксон завладел вниманием пациентки. Конечно, если рассказывать эту историю, то внимание будет уже завоевано благодаря драматичному и шокирующему началу. Внимание гарантировано благодаря использованию таких слов, как "влагалище", "возбужденный, твердый пенис", и "тупица". Настоящее ролевое моделирование осуществляется не только с помощью содержания Эриксоновских внушений, но также с помощью его легкого, юмористического отношения, с которым он переформулирует и переструктурирует проблему, а затем преподносит это перестроенное видение действий пациентки и ее усилий "жить". Проблема - страх перед мужчинами и ненависть к себе - звучит уже по-другому: "Вы говорите мне, что боитесь возбужденного, твердого пениса". Слово "боитесь" конденсирует ее страх не только перед мужчинами, но и перед жизнью. Ей уверенно говорят, что этот страх - "глупость" (а она привыкла считать себя глупой). Фраза "и этот возбужденный твердый пенис может войти в ваше влагалище" является постгипнотическим внушением, которое, если ему следовать, вызовет у пациентки покровительственно- прихотливое отношение к прежде казавшемуся угрожающим "возбужденному твердому пенису", который он высмеял повторением фразы. Завершающий, изящный ход в переструктурировании, предлагаемом пациентке, выражен фразой: "И ваше влагалище может позволить себе порочное удовольствие превратить его в беспомощный, свисающий предмет".