Родилась Агафья Васильевна в Рожденственском 28 декабря 1905 ( 10.01.1906 г. – по новому стилю) в семье крестьян Василия Никифоровича и Прасковьи Федоровны Белобородовых. Детство и юность Агафья провела на горе Один, в старом низеньком пяти-стенном доме в большой семье отца и матери. Поскольку детей в семье было много, они рано приучались обслуживать себя и помогать младшим. Девочки довольно рано начинали прясть шерсть на прялке, затем ткать на кроснах ( кросны – самодельный деревянный ткацкий станок ) холсты стирать и отбеливать их, что бы потом сшить одежду, полотенца и другие нужные в хозяйстве вещи. Отец ( дети его называли «тятя» ) сам выделывал из шкур кожи и шил для всех
Обувь. Купить всё это семья не могла- не было денег. Агафья росла не только здоровой и крепкой, но и довольно смышленой девочкой, почитающих своих родителей, старших сестёр и братьев, особенно старшего из них – Михаила. Сестра Капитолина ( была старше Агани на десять лет), сама не грамотная, заронила отцу мысль отдать Агафью для обучения в церковно-нриходскую школу, хотя в те времена девочек не отдавали учиться грамоте, тем более если они были из бедных семей. Но это предложение одобрил и поддержал старший брат Михаил. Отец уступил просьбам, хотя и поставил условие: пусть Агафья сначала пойдёт в люди нянькой и заработает себе на пальто и обувь. Так Агафью в возрасте шести лет отдали нянчить маленькую Фаину ( в будущем – Фаину Петровну Варыгину, фельдшера села Рожденственского). По рассказам Агафьи, «в людях» ей жилось хуже, чем дома: обижали, она не досыпала, плакала, но терпела. Заработала Аганя на недорогое пальто, а новые чирки ( лёгкая обувь без твёрдой подошвы ) отец сшил сам. И Агафья пошла в школу.
«Училась прилежно,а по закону Божьему – только на пять»,- вспоминала Агафья Васильевна. Школу Аганя закончила успешно. Все дети Василия Никифоровича, как и он, сам имели хорошие голоса, и Агафья с братом Павлом пели на клиросе церкви. Учительница любила Агашу за её трудолюбие и чистоплотность в работе и в отношениях с людьми. Не раз приглашала она её к себе домой на чай и щёлканье кедровых орехов для праздничного пирога. Вместе с Агафьей все четыре года занимался в школе способный к учёбе, вежливый, с красивыми карими глазами мальчик по имени Миша Варыгин. Более того, они и жили по соседству, часто катались на санках с одной горки, играли, гуляли. Нравились друг другу, со временем эти чувства перешли во взаимную любовь на всю жизнь. Их отцы – Фёдр Иннокентьевич и Василий Никифорович - смолоду и до глубокой старости были верными друзьями. Оба они не курили, но были не прочь по великим праздникам пропустить вместе рюмочку – другую, да с удовольствием попеть, обнявшись, протяжные русские песни. А между тем их дети – Миша и Аганя – и после окончания школы не расставались, они взрослели, и их дружба перерастала в более серьёзные взаимоотношения. Жениться Михаил не торопился, был ещё молод, да и большая семья ( родители, пять братьев с жёнами и с десятью детьми, восемь сестёр), ютившиеся в тесном старом доме, не позволяли сделать это. В 1923 году начали строить новый дом, и только, а Апреле 1925 – го Михаил сделал Агафье предложение. Зарегистрировали их брак 25 июня 1925 года. Им было по девятнадцать лет.
Ко времени призыва Михаила в Красную армию у них с Агафьей родился уже третий ребёнок – Вера. И осталась Агафья солдаткой с тремя детьми на руках, на попечении свёкра и свекрови, да старшего брата Якова, у которого были жена и дети.
В 1929 году по Рожденственскому начали ходить слухи о предстоящей коллективизации. Средний брат, Василий, был против вступления в колхоз. Начались притеснения, советская власть не приветствовала единоличников. Ждали возвращения Михаила из армии ( он служил в Омске), чтобы всей семьёй принять окончательное решение. Когда он вернулся, коллективно решили в колхоз всё же вступить. Начали раздел имущества: что колхозу, что себе. Табун лошадей, упряжь, телеги, сани, скот передали в колхоз, себе оставили самую малость, а главное, а главное дом и детей. ( Решение, как мы теперь знаем, было правильным: всё равно бы раскулачили и сослали куда-нибудь на север. А так они продолжали жить в своём доме, к тому же стали уважаемыми людьми в селе.)
Старшего брата Якова избрали председателем колхоза, младшего бригадиром первой бригады. Их жёны ( Евдокия и Агафья), чтобы на них не указывали пальцем, из всех сил работали в колхозе от темна, до темна. Агафья постоянно была ударницей, стахановкой. За день в жатву она навязывала по тысячи снопов при норме двести. А сенокос всегда закашивалась первой ( последние прокосы старались брать самые слабые и ленивые). Во всём она проявляла инициативу, старалась каждого понять, всех примерить и подбодрить. И так все годы жизни. Ей доверяли. На время больших колхозных праздников, например, ( хотя и бывало не часто ) Агафью, несмотря на её молодость, назначали главной стряпухой, хотя она и стеснялась перед старшими и опытными хозяйками. Во время Великой отечественной войны Агафья Васильевна сеяла на полях хлеб вручную, а осенью косила урожай грабками ( грабки – коса с прилежанными к ней граблями). Работа эта тяжёлая, мужская, и не каждый мог сней справиться.
Но ещё тяжелее физически была работа по погрузке, перевозке и разгрузки колхозного зерна в кулях ( не мешками; в мешке – до пятидесяти колограмм, в куле до ста.). Зерно нужно было доставить из Рожденственского а Галанино ( а это девять километров) для сдачи его государству. В Рожденственском зерно нужно было засыпать в кули и погрузить на телеги. А Галанине, на пристани, эти кули надо было не только разгрузить с телег, но ещё и отнести по трапу на баржу и опустить кули в трюм. Мужчин-грузчиков, ушедших на фронт, заменили женщины. Таких кто мог выполнять тяжёлую работу,в Рожденственском было всего пятеро, среди них и Агафья Васильевна. Это они невесело шутили про себя: «Я и лошадь, я и бык я и баба и мужик…….»
Когда женщины от горя и беспросветной нужды,от тяжёлой жизни начинали роптать, Агафья им сочувственно говорила: «Да, бабоньки, правильно вы тут всё высказываете, очень трудная доля нам тут выпала. Но подумайте: мы с вами тут, в тылу, не боимся пуль и снарядов, не рискуем каждую минуту своей головой, как мужики наши на фронте……» Всплакнув бабы, вспомнив своих мужей, да и успокоятся, утрут слёзы и песню, соответствующую настроению затянут. А после – снова за работу, которую в мирной жизни ни одна бы из них, наверное, не смогла бы выполнить, не хватило бы сил.
В первый год войны Агафью отправили на зиму работать на колхозную ферму дояркой. Группа – двадцать пять коров, доить их приходилось вручную, миханизации на ферме не было никакой, кроме коня с санями для перевозки сена, а чаще соломы на корм скоту. С осени этих кормов ещё худо- бедно хватало, а к весне даже соломы уже не оставалось. Начался падёж, коровы падали замертво от голода. Не могла Агафья на страдания своих бурёнок спокойно смотреть, и тащила она на санках со своего двора сено, приготовленное летом для своей коровы. А потом весной, когда нечем уже было кормить и свою корову- кормилицу, запрягала в санки детей , и брели они по глубокому снегу за три-четыре километра на поля за соломой, оставшиеся со осени. Однажды Агафья и в настоящие сани, впряглись со своей семьей впряглись , а с места стронуть сани не могут: ноги проваливаются в снегот усилий, полны валенки набились. «Падаем, плачем, начём свет стоит корим за то, что многое нагрузили, но разгружать сани не хотим,-вспоминала она в старости.-И ведь дотянули же сани с соломой до дому!»
……….Пришла победа, и стали женщины своих мужиков домой ждать. А их всё нет и нет. Если кто и возвращается раньше, то чаще сего инвалидом, или нервнобольным – война прошлась по мужикам тяжёлом катком. Так что ещё и посевную сорок пятого пришлось проводить бабам да пацанам десятилетним, которых уже и не считали детьми малыми – в войну просто работниками. Отняла война у них детство, потому что и после неё основная нагрузка в колхозе лежала на них, рано повзрослевших детей.
Военные и первые послевоенные годы в Рожденственском колхозе имени Кирова овощеводству уделялось не меньше внимание,чем зерносеянию. Наравне с зерном, овощи так же подлежали «сдачи государству» , и на них сверху «спускался» план. Вот только «взрослых» рабочих рук на овощные грядки уже не хватало. А они требовали постоянного ухода всё лето: их надо было полоть, поливать, прореживать, спасать от птиц и прочих и прочих вредителей. Вообще испокон веку овощеводство – работа женская. Но взрослые женщины и девушки были заняты: весной они работали на посевной, летом на сенокосе, осенью надо было убирать урожай зерновых. Они были основной рабочей силой. А на огороде работали дети семи – десяти лет да дряхлые старики, которые под жарким июльским солнцем и заедаемые мошкой и паутами могли в любой момент отдать Богу душу тут же на грядке ( случалось и такое в те годы – на работу выходили не многие, кто мог ещё ходить, независимо от возраста).
Главной огородницей назначили Агафью Васильевну. Она взялась за новую работу с присущей ей хваткой и энергией. А эти качества ей понадобились сразу же. Правление Правление колхоза не имело права «наряжать», (то есть обязывать) на общественные работы нетрудоспособных колхозников – детей до десяти лет и стариков, выработавших свой стаж. Их надо было просить. Потому что и потребовалось на роль бригадира овощеводческой бригады Агафья Васильевна: она умела уговаривать и убеждать, у неё в деревне был в деревне уже большой авторитет. Только она могла «мобилизовать», как тогда говорили, старых немощных стариков и детишек «добровольно» согласиться пойти поработать на огороде. Трудодни им, конечно, в колхозной конторе ставили, но получать на них было осенью почти ничего. Но даже малая помощь в многодетной семье, а таких было много в деревни, могла особо лютой зимой спасти семью от голода. Поэтому в огород работать выходи все. Без радости, без желания, после долгих уговоров, но выходили. В этом и заключался талант Агафьи Васильевны как руководителя: она к каждому умела найти подход. ( Сегодня про неё сказали бы, что она очень хороший интуитивный психолог. ) Раннее летнее утро. «Раннее»- это в те годы означало, что солнышко только-только поднялось, за дальним леском, где то за Енисеем, Агафья Васильевна уже давно на ногах, уже успела похлопотать по дому – приготовить что-нибудь на завтрак ( если было что) детям, отправить старших в школу ( с наставлением: «После школы – никуда! Сразу домой и на грядки!), перекусить куском хлеба сама, и – по Рожденственскому, из края в край. С утра уговаривать приходилось в основном старушек 70-90 лет. Пенсии они тогда ещё не получали, так что приработок им был нужен ( чтоб не быть лишним ртом» в семье). Ребятишек, которые в школу ещё не ходили , то есть шести- семилеток ( в школу брали тогда в восемь лет), надо было сначала разбудить. Всякого могла уговорить Агафья Васильевна. К кому-то обращалась с шуткой, с юмором, к кому-то участливо поспрашивав о здоровье или о несложившихся отношениях с невесткой , к кому-то просто попросить положа руку на сердце : «Ну не кому сегодня работать, а сорняк всю свеклу задушил, выручай, без тебя никак не справиться.»
Реагировали односельчане на уговоры Агафьи Васильевны по-разному: кто-то сразу соглашался , кто-то матом пошлёт ( если не в настроении или суставы к завтрашнему дождю ломит), кто-то руками замашет : «Уходи , уходи уж ладно, приду, только уходи». И она шла к другому дому , довольная: если пообещали, значит выйдут на работу, не подведут……….
А то Агафья Васильевна замирает в борозде меж грядок: караулит мальчишек, повадившихся колхозные огурцы воровать ( хотя серьёзным воровством сорвать с чужой грядки огурец в деревне никогда не считалось, так баловство мальчишеское). Поймает за воротник – и по всей деревне в сельский совет ведёт или к председателю колхоза. Ведёт она «воришку» по улице, а тот слёзно её уговаривает «Тётенька Агафья , отпусти, больше не буду только не позорь на улице! Мы тебе осенью картошку будем бесплатно копать! Или хочешь – крапивой отстегай, только не надо в сельсовет!». Сама-то Агафья Васильевна знала, что не «сдаст» мальчишку властям, но проучить, что бы не сильно уж безобразничали на огороде на огороде, надо было.
( Кстати за такое "баловство" в те годы вполне могли и реальный тюремный срок дать, даже детям.)
В начале пятидесятых Агафью Васильевну "перебрасывают" на другой кризисный участок: её назначают ответственной за животноводство колхоза. Это уже не огород с его градками и мальчишками - несунами, здесь ответственность на порядок выше. Да а и дела на фермах колхоза имени Кирова, одного из самых крупных хозяйств Казачинского района на тот момент , шли мягко говоря не очень хорошо. Помещения ферм были практически не пригодны для содержания животных, скот еле стоял на ногах от голода, а продукцию тем не менее нужно было получать, надои, привесы, количество родившихся телят были включены в районый план.
У Агафьи Васильевны нет специального зоотехнического образования, но в правлении колхоза посчитали, что оно ей сейчас не нужно: животноводству колхоза в данный момент необходим, прежде всего хороший организатор производства, человек знающий людей, умеющий найти подход к каждому из них, справедливый и порядочный, а главное - ответственный. Этими качествами Агафья Васильевна обладала в полной мере.
Но будь ты хоть какой сверхталантливый организатор, без кормов для скота ты на ферме ничего не сделаешь. А вот кормов -то как раз всегда не хватало. "Я удивлялась поначалу,- вспоминала через много лет Агафья Васильевна. -Как так получается: скота и посевных площадей в колхозе много, урожай зерна и других культур вроде высокие, а колхозникам на трудодни ничего не дать, скот кормить нечем, нет для него фуража - ни коровам, ни лошадям, ни птице, не из чего муки намолоть. Потом увидела: государство выгребает из колхоза всё под метёлку. если во время войны это было понятно,-всё для фронта , всё для победы!", то в более -менее благополучные пятидесятые годы такая политика государства не давала деревне поднять голову, выбраться из нещеты.
К весне положение с кормами на ферме становилось катастрофическим. Начался падёж скота. Работники, животноводства переживали очень сильно: мало того что было чисто по-крестьянски жалко скотину, так ведь каждый из них нёс персональную материальную ответственность за каждую голову. "А то ещё крысы одолевали - вспоминала Агафья Васильевна.- Молодых ягнят загрызали сразу же после рождения. На помощь приглашали охотника Г.М.Варыгина. Так он за зиму целую поленницу из крыс намораживал, ловил их капканами ( специальных ядов ещё не было), а весной ошкуривал этих крыс, и сдавал эти шкурки в госпушнину ( была такая организация заготовительная).
Голодал по весне не только скот, ничего не было, есть и людям. Бывали случаи воровства кур, петухов. С такими "ворами" расправлялись своим судом, не доводили дело до милиции.
Серьёзное положение с кормами на ферамах не давали Агафье Васильевне спать по ночам. "Голодный скот меня беспокоит больше чем свои голодные ребятишки",-признавалась она.
А ребятишки тоже голодали. Ранней весной, в марте - апреле , когда ещё повсюду лежит снег , но днём он начинает уже притаивать, а в доме из еды - шаром покати, шаром покати, поднималась Агафья Васильевна на заре и шла на зерноток, что бы хоть мякины набрать, а из неё потом дома зерна немного натрясти, напарить, накормить детей. Одежда и обувь были изношенны до дыр. Так, однажды зимой пришла Агафья Васильевна домой босиком: отвалились подошвы у сапог, как ещё не обморозилась.......
Ей часто приходилось выступать в роли арбитра . Её уважали и прислушивалисье её мнению. Шли к ней за советом, шли со своими проблемами , с радостью и горем. И всем она умела помочь. С кем-то всплакнёт на пару, с кем-то посмеётся своей шутке, с кем-то вместе порадуется. Наверное, в каждой старой русской деревне жил хоть один такой человек, к которому, как в детстве к матери, в любое время дня и ночи можно придти поплакаться на судьбу злодейку, отвести душу о откровенном разговоре, получить заряд бодрости . Такой была Агафья Васильевна.
Редким тогда в деревне были гулянки, но и одна из них не обходилась без неё. Она была душой общества, заводилой, от неё всегда чего-то ждали. И у неё всегда находилась весёлая шутка, над которой заливалась хохотом вся компания; она первой начинала пенсню, первой пускалась в пляс. Она умела создавать вокруг себя очень доброжелательную атмосферу, часто превращая её в комедийную - и тогда забывали окружающие, захваченные общим подъёмом, про свои беды и проблемы. Артистизм был присущ ей с раннего детства.
Бог наделил Агафью крепким телом, таким же крепким здоровьем , недюженной физической силой и удивительной способностью влиять на людей; она умела убедить, успокоить, а если было надо, потребовать. Женщина из народа, его кровь и плоть, Агафья, несла в себе его нравы, его силу духа, неиссякаемое жизнелюбие. Родившаяся и выросшая в глубинке, в бедности, она впитала в себя народную мудрость, верность традициям , родной деревне. Люди верили ей, а она всегда оставалась, верна своим землякам..
Обувь. Купить всё это семья не могла- не было денег. Агафья росла не только здоровой и крепкой, но и довольно смышленой девочкой, почитающих своих родителей, старших сестёр и братьев, особенно старшего из них – Михаила. Сестра Капитолина ( была старше Агани на десять лет), сама не грамотная, заронила отцу мысль отдать Агафью для обучения в церковно-нриходскую школу, хотя в те времена девочек не отдавали учиться грамоте, тем более если они были из бедных семей. Но это предложение одобрил и поддержал старший брат Михаил. Отец уступил просьбам, хотя и поставил условие: пусть Агафья сначала пойдёт в люди нянькой и заработает себе на пальто и обувь. Так Агафью в возрасте шести лет отдали нянчить маленькую Фаину ( в будущем – Фаину Петровну Варыгину, фельдшера села Рожденственского). По рассказам Агафьи, «в людях» ей жилось хуже, чем дома: обижали, она не досыпала, плакала, но терпела. Заработала Аганя на недорогое пальто, а новые чирки ( лёгкая обувь без твёрдой подошвы ) отец сшил сам. И Агафья пошла в школу.
«Училась прилежно,а по закону Божьему – только на пять»,- вспоминала Агафья Васильевна. Школу Аганя закончила успешно. Все дети Василия Никифоровича, как и он, сам имели хорошие голоса, и Агафья с братом Павлом пели на клиросе церкви. Учительница любила Агашу за её трудолюбие и чистоплотность в работе и в отношениях с людьми. Не раз приглашала она её к себе домой на чай и щёлканье кедровых орехов для праздничного пирога. Вместе с Агафьей все четыре года занимался в школе способный к учёбе, вежливый, с красивыми карими глазами мальчик по имени Миша Варыгин. Более того, они и жили по соседству, часто катались на санках с одной горки, играли, гуляли. Нравились друг другу, со временем эти чувства перешли во взаимную любовь на всю жизнь. Их отцы – Фёдр Иннокентьевич и Василий Никифорович - смолоду и до глубокой старости были верными друзьями. Оба они не курили, но были не прочь по великим праздникам пропустить вместе рюмочку – другую, да с удовольствием попеть, обнявшись, протяжные русские песни. А между тем их дети – Миша и Аганя – и после окончания школы не расставались, они взрослели, и их дружба перерастала в более серьёзные взаимоотношения. Жениться Михаил не торопился, был ещё молод, да и большая семья ( родители, пять братьев с жёнами и с десятью детьми, восемь сестёр), ютившиеся в тесном старом доме, не позволяли сделать это. В 1923 году начали строить новый дом, и только, а Апреле 1925 – го Михаил сделал Агафье предложение. Зарегистрировали их брак 25 июня 1925 года. Им было по девятнадцать лет.
Ко времени призыва Михаила в Красную армию у них с Агафьей родился уже третий ребёнок – Вера. И осталась Агафья солдаткой с тремя детьми на руках, на попечении свёкра и свекрови, да старшего брата Якова, у которого были жена и дети.
В 1929 году по Рожденственскому начали ходить слухи о предстоящей коллективизации. Средний брат, Василий, был против вступления в колхоз. Начались притеснения, советская власть не приветствовала единоличников. Ждали возвращения Михаила из армии ( он служил в Омске), чтобы всей семьёй принять окончательное решение. Когда он вернулся, коллективно решили в колхоз всё же вступить. Начали раздел имущества: что колхозу, что себе. Табун лошадей, упряжь, телеги, сани, скот передали в колхоз, себе оставили самую малость, а главное, а главное дом и детей. ( Решение, как мы теперь знаем, было правильным: всё равно бы раскулачили и сослали куда-нибудь на север. А так они продолжали жить в своём доме, к тому же стали уважаемыми людьми в селе.)
Старшего брата Якова избрали председателем колхоза, младшего бригадиром первой бригады. Их жёны ( Евдокия и Агафья), чтобы на них не указывали пальцем, из всех сил работали в колхозе от темна, до темна. Агафья постоянно была ударницей, стахановкой. За день в жатву она навязывала по тысячи снопов при норме двести. А сенокос всегда закашивалась первой ( последние прокосы старались брать самые слабые и ленивые). Во всём она проявляла инициативу, старалась каждого понять, всех примерить и подбодрить. И так все годы жизни. Ей доверяли. На время больших колхозных праздников, например, ( хотя и бывало не часто ) Агафью, несмотря на её молодость, назначали главной стряпухой, хотя она и стеснялась перед старшими и опытными хозяйками. Во время Великой отечественной войны Агафья Васильевна сеяла на полях хлеб вручную, а осенью косила урожай грабками ( грабки – коса с прилежанными к ней граблями). Работа эта тяжёлая, мужская, и не каждый мог сней справиться.
Но ещё тяжелее физически была работа по погрузке, перевозке и разгрузки колхозного зерна в кулях ( не мешками; в мешке – до пятидесяти колограмм, в куле до ста.). Зерно нужно было доставить из Рожденственского а Галанино ( а это девять километров) для сдачи его государству. В Рожденственском зерно нужно было засыпать в кули и погрузить на телеги. А Галанине, на пристани, эти кули надо было не только разгрузить с телег, но ещё и отнести по трапу на баржу и опустить кули в трюм. Мужчин-грузчиков, ушедших на фронт, заменили женщины. Таких кто мог выполнять тяжёлую работу,в Рожденственском было всего пятеро, среди них и Агафья Васильевна. Это они невесело шутили про себя: «Я и лошадь, я и бык я и баба и мужик…….»
Когда женщины от горя и беспросветной нужды,от тяжёлой жизни начинали роптать, Агафья им сочувственно говорила: «Да, бабоньки, правильно вы тут всё высказываете, очень трудная доля нам тут выпала. Но подумайте: мы с вами тут, в тылу, не боимся пуль и снарядов, не рискуем каждую минуту своей головой, как мужики наши на фронте……» Всплакнув бабы, вспомнив своих мужей, да и успокоятся, утрут слёзы и песню, соответствующую настроению затянут. А после – снова за работу, которую в мирной жизни ни одна бы из них, наверное, не смогла бы выполнить, не хватило бы сил.
В первый год войны Агафью отправили на зиму работать на колхозную ферму дояркой. Группа – двадцать пять коров, доить их приходилось вручную, миханизации на ферме не было никакой, кроме коня с санями для перевозки сена, а чаще соломы на корм скоту. С осени этих кормов ещё худо- бедно хватало, а к весне даже соломы уже не оставалось. Начался падёж, коровы падали замертво от голода. Не могла Агафья на страдания своих бурёнок спокойно смотреть, и тащила она на санках со своего двора сено, приготовленное летом для своей коровы. А потом весной, когда нечем уже было кормить и свою корову- кормилицу, запрягала в санки детей , и брели они по глубокому снегу за три-четыре километра на поля за соломой, оставшиеся со осени. Однажды Агафья и в настоящие сани, впряглись со своей семьей впряглись , а с места стронуть сани не могут: ноги проваливаются в снегот усилий, полны валенки набились. «Падаем, плачем, начём свет стоит корим за то, что многое нагрузили, но разгружать сани не хотим,-вспоминала она в старости.-И ведь дотянули же сани с соломой до дому!»
……….Пришла победа, и стали женщины своих мужиков домой ждать. А их всё нет и нет. Если кто и возвращается раньше, то чаще сего инвалидом, или нервнобольным – война прошлась по мужикам тяжёлом катком. Так что ещё и посевную сорок пятого пришлось проводить бабам да пацанам десятилетним, которых уже и не считали детьми малыми – в войну просто работниками. Отняла война у них детство, потому что и после неё основная нагрузка в колхозе лежала на них, рано повзрослевших детей.
Военные и первые послевоенные годы в Рожденственском колхозе имени Кирова овощеводству уделялось не меньше внимание,чем зерносеянию. Наравне с зерном, овощи так же подлежали «сдачи государству» , и на них сверху «спускался» план. Вот только «взрослых» рабочих рук на овощные грядки уже не хватало. А они требовали постоянного ухода всё лето: их надо было полоть, поливать, прореживать, спасать от птиц и прочих и прочих вредителей. Вообще испокон веку овощеводство – работа женская. Но взрослые женщины и девушки были заняты: весной они работали на посевной, летом на сенокосе, осенью надо было убирать урожай зерновых. Они были основной рабочей силой. А на огороде работали дети семи – десяти лет да дряхлые старики, которые под жарким июльским солнцем и заедаемые мошкой и паутами могли в любой момент отдать Богу душу тут же на грядке ( случалось и такое в те годы – на работу выходили не многие, кто мог ещё ходить, независимо от возраста).
Главной огородницей назначили Агафью Васильевну. Она взялась за новую работу с присущей ей хваткой и энергией. А эти качества ей понадобились сразу же. Правление Правление колхоза не имело права «наряжать», (то есть обязывать) на общественные работы нетрудоспособных колхозников – детей до десяти лет и стариков, выработавших свой стаж. Их надо было просить. Потому что и потребовалось на роль бригадира овощеводческой бригады Агафья Васильевна: она умела уговаривать и убеждать, у неё в деревне был в деревне уже большой авторитет. Только она могла «мобилизовать», как тогда говорили, старых немощных стариков и детишек «добровольно» согласиться пойти поработать на огороде. Трудодни им, конечно, в колхозной конторе ставили, но получать на них было осенью почти ничего. Но даже малая помощь в многодетной семье, а таких было много в деревни, могла особо лютой зимой спасти семью от голода. Поэтому в огород работать выходи все. Без радости, без желания, после долгих уговоров, но выходили. В этом и заключался талант Агафьи Васильевны как руководителя: она к каждому умела найти подход. ( Сегодня про неё сказали бы, что она очень хороший интуитивный психолог. ) Раннее летнее утро. «Раннее»- это в те годы означало, что солнышко только-только поднялось, за дальним леском, где то за Енисеем, Агафья Васильевна уже давно на ногах, уже успела похлопотать по дому – приготовить что-нибудь на завтрак ( если было что) детям, отправить старших в школу ( с наставлением: «После школы – никуда! Сразу домой и на грядки!), перекусить куском хлеба сама, и – по Рожденственскому, из края в край. С утра уговаривать приходилось в основном старушек 70-90 лет. Пенсии они тогда ещё не получали, так что приработок им был нужен ( чтоб не быть лишним ртом» в семье). Ребятишек, которые в школу ещё не ходили , то есть шести- семилеток ( в школу брали тогда в восемь лет), надо было сначала разбудить. Всякого могла уговорить Агафья Васильевна. К кому-то обращалась с шуткой, с юмором, к кому-то участливо поспрашивав о здоровье или о несложившихся отношениях с невесткой , к кому-то просто попросить положа руку на сердце : «Ну не кому сегодня работать, а сорняк всю свеклу задушил, выручай, без тебя никак не справиться.»
Реагировали односельчане на уговоры Агафьи Васильевны по-разному: кто-то сразу соглашался , кто-то матом пошлёт ( если не в настроении или суставы к завтрашнему дождю ломит), кто-то руками замашет : «Уходи , уходи уж ладно, приду, только уходи». И она шла к другому дому , довольная: если пообещали, значит выйдут на работу, не подведут……….
А то Агафья Васильевна замирает в борозде меж грядок: караулит мальчишек, повадившихся колхозные огурцы воровать ( хотя серьёзным воровством сорвать с чужой грядки огурец в деревне никогда не считалось, так баловство мальчишеское). Поймает за воротник – и по всей деревне в сельский совет ведёт или к председателю колхоза. Ведёт она «воришку» по улице, а тот слёзно её уговаривает «Тётенька Агафья , отпусти, больше не буду только не позорь на улице! Мы тебе осенью картошку будем бесплатно копать! Или хочешь – крапивой отстегай, только не надо в сельсовет!». Сама-то Агафья Васильевна знала, что не «сдаст» мальчишку властям, но проучить, что бы не сильно уж безобразничали на огороде на огороде, надо было.
( Кстати за такое "баловство" в те годы вполне могли и реальный тюремный срок дать, даже детям.)
В начале пятидесятых Агафью Васильевну "перебрасывают" на другой кризисный участок: её назначают ответственной за животноводство колхоза. Это уже не огород с его градками и мальчишками - несунами, здесь ответственность на порядок выше. Да а и дела на фермах колхоза имени Кирова, одного из самых крупных хозяйств Казачинского района на тот момент , шли мягко говоря не очень хорошо. Помещения ферм были практически не пригодны для содержания животных, скот еле стоял на ногах от голода, а продукцию тем не менее нужно было получать, надои, привесы, количество родившихся телят были включены в районый план.
У Агафьи Васильевны нет специального зоотехнического образования, но в правлении колхоза посчитали, что оно ей сейчас не нужно: животноводству колхоза в данный момент необходим, прежде всего хороший организатор производства, человек знающий людей, умеющий найти подход к каждому из них, справедливый и порядочный, а главное - ответственный. Этими качествами Агафья Васильевна обладала в полной мере.
Но будь ты хоть какой сверхталантливый организатор, без кормов для скота ты на ферме ничего не сделаешь. А вот кормов -то как раз всегда не хватало. "Я удивлялась поначалу,- вспоминала через много лет Агафья Васильевна. -Как так получается: скота и посевных площадей в колхозе много, урожай зерна и других культур вроде высокие, а колхозникам на трудодни ничего не дать, скот кормить нечем, нет для него фуража - ни коровам, ни лошадям, ни птице, не из чего муки намолоть. Потом увидела: государство выгребает из колхоза всё под метёлку. если во время войны это было понятно,-всё для фронта , всё для победы!", то в более -менее благополучные пятидесятые годы такая политика государства не давала деревне поднять голову, выбраться из нещеты.
К весне положение с кормами на ферме становилось катастрофическим. Начался падёж скота. Работники, животноводства переживали очень сильно: мало того что было чисто по-крестьянски жалко скотину, так ведь каждый из них нёс персональную материальную ответственность за каждую голову. "А то ещё крысы одолевали - вспоминала Агафья Васильевна.- Молодых ягнят загрызали сразу же после рождения. На помощь приглашали охотника Г.М.Варыгина. Так он за зиму целую поленницу из крыс намораживал, ловил их капканами ( специальных ядов ещё не было), а весной ошкуривал этих крыс, и сдавал эти шкурки в госпушнину ( была такая организация заготовительная).
Голодал по весне не только скот, ничего не было, есть и людям. Бывали случаи воровства кур, петухов. С такими "ворами" расправлялись своим судом, не доводили дело до милиции.
Серьёзное положение с кормами на ферамах не давали Агафье Васильевне спать по ночам. "Голодный скот меня беспокоит больше чем свои голодные ребятишки",-признавалась она.
А ребятишки тоже голодали. Ранней весной, в марте - апреле , когда ещё повсюду лежит снег , но днём он начинает уже притаивать, а в доме из еды - шаром покати, шаром покати, поднималась Агафья Васильевна на заре и шла на зерноток, что бы хоть мякины набрать, а из неё потом дома зерна немного натрясти, напарить, накормить детей. Одежда и обувь были изношенны до дыр. Так, однажды зимой пришла Агафья Васильевна домой босиком: отвалились подошвы у сапог, как ещё не обморозилась.......
Ей часто приходилось выступать в роли арбитра . Её уважали и прислушивалисье её мнению. Шли к ней за советом, шли со своими проблемами , с радостью и горем. И всем она умела помочь. С кем-то всплакнёт на пару, с кем-то посмеётся своей шутке, с кем-то вместе порадуется. Наверное, в каждой старой русской деревне жил хоть один такой человек, к которому, как в детстве к матери, в любое время дня и ночи можно придти поплакаться на судьбу злодейку, отвести душу о откровенном разговоре, получить заряд бодрости . Такой была Агафья Васильевна.
Редким тогда в деревне были гулянки, но и одна из них не обходилась без неё. Она была душой общества, заводилой, от неё всегда чего-то ждали. И у неё всегда находилась весёлая шутка, над которой заливалась хохотом вся компания; она первой начинала пенсню, первой пускалась в пляс. Она умела создавать вокруг себя очень доброжелательную атмосферу, часто превращая её в комедийную - и тогда забывали окружающие, захваченные общим подъёмом, про свои беды и проблемы. Артистизм был присущ ей с раннего детства.
Бог наделил Агафью крепким телом, таким же крепким здоровьем , недюженной физической силой и удивительной способностью влиять на людей; она умела убедить, успокоить, а если было надо, потребовать. Женщина из народа, его кровь и плоть, Агафья, несла в себе его нравы, его силу духа, неиссякаемое жизнелюбие. Родившаяся и выросшая в глубинке, в бедности, она впитала в себя народную мудрость, верность традициям , родной деревне. Люди верили ей, а она всегда оставалась, верна своим землякам..
Обсуждения Верность