В детский дом с концертом

Вино, мясо, новости. Дикторы и шалавы на экране допотопного телика – круглосуточным фоном. Во дворе каждый день топящаяся банька.
Бесконечная туса в доме: кто у кого родился, женился и помер, кому с кем бизнес мутить. Припоздавшие Межичи обнимаются на пороге. Амбре жареного и креплёного, сухого красного. Запах ожидания главного торжества.
Сильван Межич, основоположник рода, своими руками построил этот дом. Затем, чтобы в нём свадьбу сыграть.
До солнцеворота – мужской праздник, после – женский...

Бежать. Куда? Я не знаю.
Межичи получат от меня не Агнешку, а примерно хрен, это не обсуждается. Но я всё торможу, думаю – вот-вот сорвусь. А о том, как мы с ней распрощались, о том, что я сказал: «Приходи в гости». Что Агнешка сказала: «Приду». Это забыл напрочь!
Утро, темно. Двор в фонариках. Столы накрытые. В доме народ бы не поместился. Что-то не так… Декабрь – и парной воздух? Тепловые пушки, офигеть! Это Слава Румын устроил. Мимоходом, фланируя от парней с золотыми цепями к старикам в...

Прикольно! Когда мы держимся с Агнешкой за руки – Барон, мэтр Эйб, сидит рядом как обычный человек… Отпускаю руку – он становится полупрозрачным. Нажимаю пальцем в её ладонь – Барон обратно проявляется!
Это временное явление. Чем больше мы разговариваем, тем реальней он для меня. Скоро будет обычным знакомцем по мёртвой луне, как и другие пансионки. Схема оказалась рабочей: физически находясь рядом, брат и сестра образуют мост... Для тех, у кого есть ноги. С деревьями так не выходит! По живой...

Баронский Парк разбит на высокой крутой излучине, где река Межа впадала в основное русло. Он большой и густой как лес. В глубине за чугунной оградой пансион для девочек Старый Каштан, по имени баронской усадьбы, отнятой у хозяина. Слабаком барон оказался, не Межичам чета. Каштаны теснили, сминали ограду и умерли на ней. Остались дубы, старые и замшелые, но живые.
В тырнете легко находятся фотки чугунных ворот Баронского Парка. Осенние, без вариантов. На самом верху арки обязательно кленовый лист...

О, тырнет заработал!
Я захожу в конурку Ярика, облюбованную им ещё при жизни. Останавливаюсь в дверях. У него на вкладке ноута: бар, столики, тётки манерные, прожектора. Саксофон и целующийся с ним взасос – чернейший перец. Из единственной дерьмовой колонки негромко фигачит джаз. Ха, так это он не свои модельки под музыку пытает стамеской и киянкой! Ярик – за барабанщика. Согнувшись как баба-яга, он солирует на табуретке и на колене!
– Браво! – я аплодирую, присвистнув. – Здаров, Бадди Рич!
Ярик...

По живой луне отец показывал мне фамильное древо не раз и не два. Он меня достал с этим нафталином. В альбоме, в раме на стене, и так, и сяк: ветвящийся рисунок и обычная таблица с ремарками. Тот случай, когда я выказал пренебрежение: к чему всё это так уж хранить. Я думал о Баронском Парке, отвлёк он меня.
Отец:
– Если мы про них забудем, что, по-твоему, они будут есть?
– Па, но ведь фактически: если пирог оставить на столе, он так и будет лежать, черстветь… Еда предназначена для живых, мы её...

Жар, сон… Утро. Ну, наконец-то!
– Ярик, она в самом деле приехала? Катрина здесь?
– На дворе, голубей кормит. Ой, и странная же она тётка: кто поклевал, те улетают и не возвращаются. А новые всё равно прилетают. Как-будто она при жизни всех голубей на свете знала!
– Может и так, они богатые, путешествовали, в Венеции жили… Ярик, я видел ад и мне не понравилось. Включи что-нить, песню из своих что ли…
Ярик недолго ищет, выкручивает громкость на колонке.
– Держи пять, – говорит он.
Я удивляюсь, но...

Роды были сложные ибо предлежание плода было не правильным. Кроме всего прочего, были проблемы с организмом матери. Он вышел и его обдало прохладой и ослепило ярким светом. Он увидел какой то странный непонятный огромный яркий мир.

Что то непонятное в белых и синих одеяниях, а ещё трое сущностей светлых и прозрачных один тёмный и прозрачный стояли поодаль ото всех и как то выше относительно всех, но он их так отчётливо видел. Один из них взял его на руки, и поднес его к лицу его мамы. У вас...

Дом творчества находился довольно далеко от поселка — до него пришлось добираться автобусом. В тот день кинозал пансионата не работал, а в концертном зале шла какая-то скучная лекция, поэтому в Доме творчества собралась вся местная молодежь.

Народу было — не протолкнуться. Танцы уже начались.

Молодые люди договорились, возле какой беседки будут встречаться, после чего Отар с Юлькой быстро затерялись между парами.

— Пойдем и мы, Оля. Красивое танго.
Серго ввел ее в круг танцующих...

Дом нравился нам. Он был и просторен и стар (а это

встретишь не часто теперь, когда старые дома разбирают выгоды

ради), но главное -- он хранил память о наших предках, о

дедушке с отцовской стороны, о матери, об отце и о нашем

детстве.
Мы с Ирене привыкли жить одни, и это было глупо, конечно,

-- ведь места в нашем доме хватило бы на восьмерых. Вставали мы

в семь, прибирали, а часам к одиннадцати я уходил к плите,

оставляя на сестру последние две-три комнаты. Ровно в...