Ученье - свет

Он,Она и Луна...
Вы знаете как Мамонты занимаются любовью?...Он подходит лунной ночью к

ней,поднимает хобот и тихонько дует в ушко...И они уходят вдвоем по

лунной дороге прочь от стада,что бы там ,в лунной тишине слушать

дыхание друг друга...

Мамонт и Зефир...
Они жили вдвоем...Старый Мамонт и молодой Зефир...и была у них Дружба..одна на двоих...Зефир иногда лаял, а

Мамонт трубил в свой хобот...это было их общее одиночество...

Мамонт и посудная лавка...
Мамонт смотрел на...

Тот, кто красиво говорит и обладает привлекательной наружностью, редко бывает истинно человечен.

Благородный муж не стремится есть досыта и жить богато. Он поспешает в делах, но медлит в речах. Общаясь с людьми добродетельными, он исправляет себя.

Вот о таком человеке можно сказать, что он предан учению.

Почтительный сын - это тот, кто огорчает отца и мать разве что своей болезнью.

Тот, кто, обращаясь к старому, способен открывать новое, достоин быть учителем.

Тот, кто учится не...

Постоянно оказывается, что так называемые «дурные люди» от более основательного изучения их выигрывают, а «хорошие» от этого теряют.

Самая занимательная для нас поверхность на земле — это человеческое лицо.

Старайся не быть ниже своей эпохи.

Родители, которые замечают, что сын хочет стать поэтом, должны пороть его до тех пор, пока он либо не бросит стихоплетства, либо не станет великим поэтом.

Есть люди, которые рождаются со влечением ко злу.

Великих мира сего часто упрекают, что...

Элиза ехала на велике за продуктами. Сзади была прицеплена корзинка, в ней сидел маленький чёрный пёсик, двортерьер по кличке Наша Радость.

До недавних пор Элиза была девушкой очень самонадеянной, и выражалось это в том, что считала она себя самодостаточной. Ей было хорошо. Обычно хорошо.

"И жизнь хороша, и жить хорошо!" - и сказал Маяковский тоже хорошо.

Она выращивала одна своих троих детей, благополучно избавившись до этого от двоих мужей-шизофреников.

Не без потерь, конечно, но...

07.09.2004.

На этот раз я был в городе, рассказывать всё переживание не буду, только один момент:

Над городом взошло семь солнц, в абсолютно чёрном небе, я их считал по парам, поворачиваясь по часовой стрелке. (почему семь? Не знаю, но когда ни будь, всё равно получу на это информацию, потому что, что бы я не видел в своих переживаниях, через некоторое время на всё это находились ответы. Хотя ментал мне и даёт сейчас, казалось бы исчерпывающий ответ, но это всего лишь ментальные сравнения...

Серым бетоном простиралась огромная равнина, плоская и голая. Ее однообразие нарушалось лишь сооружением в центре. Там, словно в мышеловке из дерева и металла, покоился хвост конусообразного космического корабля.

Нос корабля, кроваво-красный в лучах заходящего солнца, пронизывал разреженный воздух далеко в вышине.

От высоко расположенного грузового люка спиралью извивалась эстакада. Она пересекала бетонированную площадку и тянулась к месту, где жили и работали люди, построившие эту...

При свете керосиновой лампы Очаровательный Малыш подсчитывал дневную выручку. Как обычно, очень скудную. Публика больше не интересовалась двухголовыми чудовищами.

— А как хорошо было там! — вздохнула голова чтобы мечтать.

— Ну, если дело и дальше пойдет так же, вернуться вряд ли удастся,— ответила голова чтобы думать.

Очаровательный Малыш встал. Обе его головы касались потолка фургона.

— Пора бы наконец подкрасить фургон, потолок совсем облупился,— заметила голова чтобы мечтать...

От станции Парк-стрит линии метро расходились во все стороны, образуя сложную, хитроумно переплетенную сеть. Запасный путь связывал линию Личмир с линией Эшмонт для поездов, идущих в южную часть города, и с линией Форест-хилл — для поездов, следующих на север.

Линии Гарвард и Бруклин соединялись туннелем, пересекавшимся на большой глубине с линией Кеимор, и в часы «пик» на эту линию переводился каждый второй поезд, идущий обратным маршрутом на Энглстон. Возле Филдс-корнер линия Кенмор...

Случилось это в начале прошлого месяца. Мы с Венделмансом работали в обезьяньем заповеднике, и вдруг он сказал:

— Кажется, я сейчас потеряю сознание.

Стоял май, и утро действительно выдалось жаркое, но Венделманс никогда не обращал внимания на жа-ру, и я просто не помню, чтобы погода его вообще когда-нибудь беспокоила.

В тот момент я “разговаривал” с Лео, Мимси и дочерью Мимси, Маффин, поэтому никак не прореагировал на сказанное, хотя в памяти что-то отложилось. Если часто и подолгу...

До катастрофы, которая должна была уничтожить планету, оставалось одиннадцать недель, два дня и три часа, плюс-минус несколько минут, но неожиданно Мориси поймал себя на мысли, что, может, землетрясения вообще не будет. Он даже остановился.

Это пришло ему в голову, когда он бродил по берегу Кольца-Океана, километрах в двенадцати от коттеджа, где жил. Он повернулся к своему спутнику, старому факсу Динуву, и спросил с интересом:

— А что если планета вообще не будет дрожать?
— Но она будет...